Пробуждение из вязкого полусна-полудремы было тяжелым и болезненным. Боль, казалось, навсегда поселилась в его теле. Болело все. Руки при попытке пошевелить ими, глаза при попытке открыть их. Ноги совсем не ощущались. Голову в районе висков будто сдавило стальными тисками. Если бы части тела стали соревноваться между собой, какая больше болит, то голова заняла бы свое законное первое место.

Осмелившись наконец открыть глаза, Саша посмотрел направо, потом налево. Он по-прежнему лежал на туше мертвого монстра, правда, вокруг было подозрительно тихо. Проморгавшись и протерев глаза, он не увидел ни одного тарка. Нет, конечно, тарки были, но только мертвые. Площадка, где раньше находился лагерь стрелков, была усеяна мертвыми телами. Тарки и лоримы лежали там, где их настигла страшная старуха с косой. Вспомнились исторические кинофильмы, в которых режиссеры пытались представить зрителю картину поля боя. Что-то похожее сейчас наблюдал лежавший навзничь принц, только все было гораздо уродливее и жутче. Оказалось, он пролежал без сознания не так уж и долго — небо оставалось тем же, только звезд на нем прибавилось.

Растерзанные тела людей, пронзенные стрелами и копьями туши тарков — все лежали вперемешку. На мгновение Саша закрыл глаза. Смерть! Вокруг одна смерть! Будь проклята всякая война! Закололо где-то в районе груди. А вдруг тарки вошли в Хирмальм и сейчас пожирают женщин и детей?

Тело само потянуло Силу. По позвоночнику от головы к рукам и ногам пробежал слабый заряд. Неприятное ощущение сменилось чувством тепла и спокойствия.

Попытка пошевелить рукой не принесла острой боли, лишь неприятный тупой осадок, какой обычно бывает на следующий день после ушиба. Чтобы приподняться на правом локте, а затем встать на оба колена, потребовалось нескольких мучительных мгновений. Опираясь на мертвую, успевшую уже закаменеть тушу тарка, принцу удалось приподняться, а затем и встать. Он, пошатываясь, как молодое деревце под сильным ветром, обернулся вокруг своей оси. Облегченный вздох, больше похожий на хрип, вырвался из горла. Монстры Ледяного леса не продвинулись дальше лагеря. Хирмальмцы не пропустили тварей. Он напряг зрение и разглядел, что там, где раньше находился вход в стан лучников, бродили воины, женщины и дети. Кто-то нагибался, чтобы проверить, ранен лежащий или мертв, а кто-то уже горько рыдал над погибшими.

Оглядев еще раз скорбную картину, Саша обернулся, ища глазами черного тарка, который чуть не убил его. Шатаясь, он доковылял до последнего поверженного им врага и опустился перед ним на колени: нагнуться сил еще не было. Руга вышла легко, слегка скрежетнув о позвонки. От этого звука Сашу даже передернуло. Второй нож нашелся близ того места, где принц очнулся.

Тщательно вытерев клинки о шерсть мертвого зверя, юноша, шатаясь, продолжил поиски своего оружия. Его по-прежнему никто не замечал. Люди, занятые своими делами, ни на кого не обращали внимания.

Шеттир, будто почувствовав хозяина, быстро попался ему на глаза. Чтобы извлечь его из тела остывшего тарка, пришлось сесть на землю, упереться ногами в бок мертвой твари и взяться за рукоять обеими руками. Выдернуть клинок с первого раза не удалось. Только после нескольких рывков меч вышел из-под ребер застывшего зверя.

Следующим на очереди был щит. Его принц потерял где-то дальше. Пришлось снова возвращаться. Каждый шаг давался все легче и легче, боль притупилась и не доставляла уже таких неудобств. Только многотонная усталость навалилась на плечи, грозя раздавить воина.

Пришлось заново пройти весь путь. Подойдя почти вплотную к стене, он нашел свой круглый щит. На его поверхности были видны неглубокие борозды и царапины от когтей и палиц монстров, но все же глубже всех были четыре страшных следа от когтей саблезубой волчицы.

Он вдруг ощутил на себе множество взглядов. Подняв щит и надев его на руку, он попробовал, как тот пристроен на руке, и только потом обернулся.

Картина предстала довольно-таки знакомая. Перед ним стояли воины, жители города, мужчины и женщины, мелькали даже любопытные рожицы вездесущей детворы. Здесь был и Альди, и кормщик Асвер, и Атли, и тот рыжий детина, имени которого Саша не запомнил. Все стояли, перепачканные кровью, многие уже перевязанные. Вся эта толпа молча смотрела на него, и в глазах старых опытных воинов читалось чувство восхищения вместе со страхом, но в тех же глазах, как ни странно, читалась и надежда.

Сам он этого не мог видеть, но потом, спустя некоторое время, ему рассказали, что вся его фигура светилась белым серебром, блики дивного света отражались на шлеме и броне, а на щите пылало лиловым пламенем Древо Меленвиля.

Только всего этого юноша, еле державшийся на ногах, тогда не знал. Его взгляд вдруг остановился на лице кормщика, седая голова которого была перевязана льняной тряпицей, а кольчуга забрызгана запекшейся кровью. Их взгляды встретились.

— Что, старый Асвер! — обратился к нему принц с ухмылкой, и все вздрогнули от звука голоса, искаженного Силой. — Не удалось мне сегодня подняться на стену! Самую малость не хватило…

Лицо старого моряка, будто вырезанное из мореного дуба, озарила озорная усмешка. Может, он и ответил что-то, но Ксандр его уже не слышал — слова кормщика потонули в реве сотен глоток:

— Белый воин! Белый воин!

Всю ночь после побоища он помогал лоримам относить раненых и перетаскивать убитых.

Урон, нанесенный тарками, был огромен. Точного числа погибших еще никто не знал. Правда, смертельно уставшему юноше казалось, что их тысячи. Голова кружилась, руки дрожали, на глазах стояли слезы. Слезы боли и обиды. Юноша плакал по погибшим. Плакал, потому что не мог сдерживать чувств, давящих сердце и душу.

В середине ночи к принцу медленно подошел тощий старец, опираясь на длинный, будто свитый из двух ветвей, посох. Его длинная седая борода спадала на грудь. На испещренном глубокими морщинами лице застыла маска глубокой скорби, а в глубоких мудрых глазах старика юноша увидел понимание.

За спиной старца стоял паренек лет восемнадцати-девятнадцати, всегда готовый, если понадобится, прийти ему на помощь. Седобородый, глядя прямо в глаза Ксандру, произнес, протягивая худощавую руку в приглашающем жесте:

— Пойдем, чадо. Зрю я, отдых тебе необходим. А здесь найдется кому продолжить…

Юноша, не задумываясь, последовал за стариком. Щит привычно висел за спиной. Шеттир и принесенный ему каким-то мальчишкой лук покоились там же. Руги, так превосходно послужившие хозяину, отдыхали в ножнах на поясе. Броня, шлем, наручи да и вся одежда требовали тщательной чистки. Но не эти заботы волновали сейчас молодого человека. Он думал о другом. Казалось, что на той поляне в Ледяном лесу, где тарки растерзали мужчин и детей из селища Наримы, смерть открылась ему во всем своем обличии. Но нет. Этот бой показал, что ему предстоит еще многое узнать о жизни и смерти.

Мог ли простой мальчишка предположить, что на него свалится так много? Все, о чем мечталось — путешествия, тайны мира, расшифровка древних манускриптов, — все кануло в небытие. Не будет этого ничего. А будут бесконечные войны, борьба за власть и смерти, смерти, смерти…

«Может, бросить все? Забиться в какой-нибудь угол этого кровожадного мира, спрятаться от ответственности и жить охотой… Построить маленький домик на берегу речки. А? Кто меня найдет? Да и кому я нужен? Отец и мать погибли двести лет назад, а вместе с ними и империя. Альдор? Крис? Гард? Мирлон? Где они теперь? Что ждет меня там?» — мысли надоедливыми мухами одна за другой атаковали разгоряченный мозг.

За этими мыслями он и не заметил, как, идя за стариком и его, по всей видимости, помощником, они подошли к огромному зданию. Каменные глыбы мощных стен имели четкие линии. Замысловатая резьба на них заметно отсвечивала красным светом. Юноше ничего не стоило перейти на новое зрение, открывшееся ему перед боем. Глыбы, из которых было построено здание, похожее на храм, знакомо светились красным пламенем, как и стены города. От них веяло Силой, причем немалой.