- Шестнадцать узлов - мой азарт попридержат, шестнадцать шестидюймовок в отдельных казематах - чует сердце, что без попытки притопить меня толпой миноносцев не обойдется, длинные крылья мостика - прекрасный обзор, три трубы - сразу все не свалишь, ну и еще... черноморцы. А имя какое у корабля! Черное море мне всегда было по душе, как и тот, кто так много сделал для флота черноморского... Эх, будь у нас такая морская сила, когда мы на "Константине"... Одним словом, проливная проблема снята бы была раз, и навсегда. Это вы уж мне поверьте... Всем остальным, не черноморцам - попрошу не обижаться!
Мысли на тему "как поймать Того" хочу услышать послезавтра утром, когда встанем в бассейне и на рейде в Артуре. Бассейн, кстати, мы как смогли к вашему приходу углубили, так что броненосцы смогут войти все, но, конечно, пока - только в две высоких воды. Вот когда потренируемся и каждый, не только на боевых судах но и на буксирах, будет знать свой маневр как "Отче наш", тогда, думаю, и с одним приливом справляться будем.
- Все одиннадцать броненосцев?
- Да, именно так.
- Это как умудрились-то, Степан Осипович? По планам, что мне Рожественский озвучивал, это ведь не раньше апреля следующего года прописано, - поинтересовался удивленный такими темпами Чухнин.
- Никаких чудес, Григорий Павлович, вообще-то. Немцам и Гинсбургу спасибо. Немцам, потому что продали нам свою землечерпалку, что в Циндао работала.
- Это какую? Малую?
- Малая, та что "Фогель" зовется - нам, что мертвому припарки. Именно, что нет, большую - "Тартле", которая. А дело было так: Гинсбург через своих китайских поставщиков умудрился немцам контракт на дноуглубительные работы рейда у Чифу оформить. Те под своим флагом ее спокойненько потащили, а завели... к нам в Артур, по причине штормовой погоды. Тут-то я ее родимую и конфисковал. Германцы поругались для видимости, мы им все убытки возместили по финансам. Сегодня эта прелесть по имени "Черепаха" продолжает копать нам Восточный бассейн. Но что удивительно, японцы это дело проморгали вчистую. Так все убедительно было обставлено. В итоге господин купец первой гильдии теперь щеголяет Владимиром третьей степени. И по заслугам, скажу откровенно.
А сейчас, давайте-ка собираться в Артур. "Риона" миноносники уже увели, пора и нам. Всеволод Федорович, по поводу "Камчатки" и "Мономаха", давайте определимся, кого пошлем встречать. Вирена надо. Но не одного, конечно, давайте еще из "богатырей" кого-нибудь отправим...
Да, Карл Петрович, по поводу кавторанга Семенова. Решение ваше с Григорием Павловичем правильное, оставим его старшим офицером на флагмане. Я его знаю хорошо, он, кроме всего прочего еще и штурман от Бога. А что в плену был, так в том его вины нет. Скорее моя... Царствие небесное всем на "Диане" убиенным... И, раз уж мы о наградах заговорили, готовьте представление Владимира Ивановича на Георгиевский орден.
****
После высадки прямо на пирсы Дальнего гвардейского экспедиционного корпуса, ситуация под осажденным городом переменилась кардинально. Хотя, если быть предельно откровенным, даже не сами свежие полки сыграли решающую роль. Скромный трудяга Доброфлота, быстроходный транспорт "Смоленск", под Андреевским флагом ставший "Рионом", одним фактом своего прибытия в Артур, нанес японской армии больше потерь чем несколько тысяч солдат и офицеров Гвардии. Гвардия два месяца отрабатывала на полигоне под Питером штурм позиций противника, с использованием различных технических и тактических новинок, изложенных в маленькой серой книжечке "Новинки атакующей тактики по опыту текущей войны с Японией", под редакцией Великого Князя Михаила Александровича и некоего кавторанга Балка. "Рион" же просто совершил рутинный рейс, из пункта А в пункт Б, ничего героического или выдающегося, но... Он привез, наконец, в Артур второй комплект снарядов для всей эскадры.
Не успел еще "Рион" бросить якорь в артурской гавани, не успели еще грузчики извлечь из трюма первые снаряды, как русский флот уже переменил "стиль поведения". Теперь, когда расход снарядов шести и двенадцати дюймов мог быть не столь жестко лимитирован, можно было убить двух "главных" зайцев. Во-первых, корабли могли оказать действенную поддержку армии, которой теперь предстояло в качестве ближайшей задачи после истребления почти семи тысяч японцев во время их едва не переросшего в бегство стремительного отхода от Артура к Нангалину, отбить Цзиньчжоуские позиции на перешейке, окончательно обезопасив флот от угрозы бомбардировок с суши.
Во-вторых, занимаясь этим благородным делом, броненосцы должны были научиться достойно стрелять, чему в мирное время благодаря "экономии по Витте-Куропаткину-Верховскому", как водится, обучиться в должном объеме не успели. Макаров, имея в активе опыт линейного боя у Эллиотов, справедливо считал, что меткость стрельбы была сейчас для флота задачей Љ1.
Не торопясь, поодиночке и парами, то один, то другой броненосец становился на якорь бортом к берегу в Талиеванском заливе. Для начала, по видимому ориентиру на берегу, расстреливали по паре практических[133] снарядов из каждого орудия. Пристреляв индивидуально каждую пушку, переходили к обстрелу японцев нормальными чугунными фугасами, снаряженными пироксилином. Для морского боя их место должны были занять стальные снаряды привезенные "Рионом". Их, уже во Владивостоке, переснарядили немецким тринитротолуолом, поменяв заодно и взрыватели. Новая взрывчатка, под руководством инженера Генриха Каста запущенная в промышленное производство благодаря неожиданному и крупному заказу русского морведа, не только обладала несколько большей эффективностью, но и давала при взрыве облако хорошо заметного черного дыма. Что весьма облегчало пристрелку по далекому, трудно различимому в туманной дымке, кораблю противника. Курировавший проект с российской стороны капитан Рдултовский лично руководил во Владивостоке заливкой снарядов и отладкой технологической цепочки этого процесса.
Корректировали стрельбу через радиовагон "Ильи Муромца". Теперь на любую позицию японцев, встающую на пути русской гвардии к перешейку, не позднее часа после ее обнаружения обрушивался град металла и взрывчатки. Конечно, первый блин стрельбы по закрытой цели при помощи корректировки по радио не мог обойтись без комков. Самым ярким эпизодом боевого слаживания, стал шестидюймовый снаряд "Ретвизана", разорвавшийся в расположении полуроты пластунов. "Недолет пятнадцать кабельтов. Лево семь". За скупой записью о приеме телеграммы в радиожурнале корабля - восемь казацких жизней и десяток раненых... Телеграмма с комментариями в адрес всех артиллеристов и лично командира броненосца Шенсновича в журнале не сохранилась, по причине полной нецензурности.
Так или иначе, на третий день для подавления очередного очага сопротивления хватало полудюжины снарядов из каждого ствола главного калибра очередного корабля линии, с подливкой их десятка шестидюймовок. Все же средний броненосец начала века это не только четыре ствола калибра двенадцать или десять дюймов, но и с полдюжины шестидюймовок. После трех десятков крупных и полусотни средних морских снарядов на месте очередного полевого редута или люнета обычно громоздились обгорелые бревна и свежие воронки, поперечником с половину футбольного поля... Из мешанины земли, камней и дерева отчаянно и зачастую небезуспешно отстреливались последние японские солдаты, но в целом система работала как часы.
Очень облегчала жизнь русских артиллеристов система организации японской обороны. На поле боя пока еще господствовали не врытые в землю ДОТы, ДЗОТы и блиндажи, а редуты, форты и люнеты, возвышающиеся над землей. Для борьбы с ними корабельные пушки с их настильной траекторией, были еще вполне пригодны. Вот когда оборона станет врываться в землю, вот тогда без гаубиц проводить нормальное наступление станет невозможно.
