Последним "приветом" кораблям японского вице-адмирала от "Рюрика" стал взрыв каземата на "Токиве". Я точно знаю, что мы по нему не стреляли, а "Витязь" вел огонь по "Ивате". Как они могли попасть с более чем 50 кабельтов из своих допотопных пушек, я не знаю. Но что взрывом у "Токивы" вырвало половину борта, готов поклясться на чем угодно! Это опяь к вопросу о "разбрасывании" снарядов при стрельбе на большие дистанции. Может, вероятность попадания и падает, но зато эффект от удара снаряда крупного калибра по тонкой палубе или крыше каземата несравним даже с десятком попаданий в бортовую броню! Как вы этого у себя в аритиллерийском комитете не понимаете, я не знаю. Мне это стало ясно после первого же нашего дела.

       В последние полчаса сражения мы были в положении обстреливаемого корабля, и я уже не могу ручаться, куда именно попадали снаряды моего орудия. Помню только, что "Якумо" еще раз покидал поле боя, а по сообщениям с мостика, ход японской колонны упал до 16 узлов (на большее машинная команда "Идзумо", на котором были сбиты половина вентиляторов и труба, была уже не способна).

       Когда по команде Небогатова "Кореец" развернулся и лег почти на обратный курс, я успел развернуть башню на левый борт, и даже сделал по японцам еще три выстрела. Однако они тоже повернули, причем последовательно. По неизвестной для меня причине, оба броненосных отряда отвернули друг от друга практически синхронно.

       Обратный путь во Владивосток запомнился посильным устранением огромного количества повреждений, в чем принимала участие вся команда и печальным отпеванием погибших и умерших от ран наших товарищей. Ожидаемых ночных атак миноносцев не последовало, возможно из-за хитрости Руднева, который сначала увел эскадру на юг, и только в потом повернул к Владивостоку. Утром мы узнали, что бой закончился не всухую, оказалось, что "Варяг" добил-таки подраненную "Рюриком" "собачку".

       Так что мы все же победили, и я внес в эту победу достойный члена семьи Тыртовых вклад, о чем и рад тебе сообщить. Обними от меня маму, и дай нам Бог побольше таких боев, и таких адмиралов как наш Всеволод Федорович.

       Твой сын, Дмитрий Тыртов

          Поздним вечером 9 июня к двери в кабинет вице-адмирала Макарова осторожно подошел флаг-офицер командующего лейтенант Михаил Александрович Кедров. Осторожно потому, что не только время было к полуночи, но и сам Степан Осипович был, мягко выражаясь не в духе. Часа полтора как закончилось его очередное бурное совещание с портовым начальством, кораблестроителями и офицерами штаба. Увы, ни Кутейников, ни Вешкурцев, ни Линдебек ничего утешительного по поводу скорого избавления эскадры от заблокировавшей проход в гавань туши японского броненосного раритета, пока не предложили.

       Обследование корабля водолазами подтвердили худшие опасения - бортовые отсеки на протяжении почти двух третей длины корпуса были забетонированы, а клинкеты и вентиля клапанов затопления повреждены так, что всякая попытка их закрытия в штатном режиме исключалась. За прошедший месяц все тяжести, которые можно было снять с броненосца были уже на берегу, сейчас водолазы с помощью взрывов пытались обеспечить возможность извлечения деталей машины и котлов... Однако все до сих пор предложенные и рассмотренные способы окончательного извлечения "Фусо" упирались в необходимость потратить на это еще месяца три-четыре. Которых у артурской эскадры просто не было.

       Степан Осипович прекрасно понимал: то, что случилось в итоге третьей японской брандерной атаки - это практически катастрофа. Да и итоги ночного боя у Бидзыво не выглядели утешительно. Так... Временная отсрочка приговора. Да еще "Диана" и "Бобр"... Царствие небесное всем погибшим... Надо было, все таки, ограничиться массированной минной атакой, поддержанной "Новиком" и "Аскольдом". Теперь же, получив неожиданный урок во время ночной вылазки наших крейсеров, впредь Того подобное вряд ли допустит. Стянув к Бидзыво свои главные силы, он обеспечит за эти месяцы и подвоз мощных армейских резервов и осадных гаубиц. Первые постараются отжать защитников цзиньчжоуских позиций к крепости, а вторые после этого в несколько дней безжалостно перетопят его запертые в гавани корабли. Одним словом Степану Осиповичу было от чего психануть. И ведь, по большому счету, виноват то сам, что греха таить.

       Отпустив всех в очередной раз думать до утра, командующий засел за расчеты иного варианта - подрыва скального грунта в проходе и расширения его землечерпалками... Напряжение потихоньку спадало, уступая место усталости. Два варианта расчетов отправились в корзину для бумаг. Наконец можно было подводить итог: цифры опять не радовали. Как по затратам взрывчатки, так и по общему времени операции. Опять маячат те же месяца три. Не позволительно много. А что если... И в этот момент в дверь постучали.

       - Степан Осипович! Простите ради бога, что беспокою, но здесь к Вам настоятельно просится лейтенант Балк. Он только что прибыл с перешейка.

       - Василий Александрович?

       - Так точно Степан Осипович. Он самый.

       - Проси, проси... Здравствуйте, Василий Александрович! Здравствуйте, дорогой! Ну-ка, дайте-ка я на Вас сначала погляжу поближе, а то после рассказов Великого князя Михаила Александровича, я почти что уверовал - во флоте русском служит кто-то из эпических титанов древнегреческих! - приветствовал козырнувшего, и замершему по стойке "смирно" почти в дверях Балка, вице-адмирал.

       Выйдя к нему из-за стола, и тепло пожав руку, Макаров внимательно оглядывал несколько удивленного таким приемом Балка. А затем с улыбкой продолжил, поводя обшлагом кителя по краю стола:

       - Да-с... А Вы, однако, вроде бы из обычного теста сделаны! Но, слава Богу, что такие офицеры у нас подросли... Да не смущайтесь, молодой человек, не смущайтесь. Присаживайтесь-ка поближе...

       Значит прямо с поезда, с перешейка... И Кедров, конечно, стращал, что адмирал сердитый и всех разносит? - в глазах Степана Осиповича зажглась лукавая хитринка, - А и правильно сделали, что сразу зашли! Ведь по делу же? Мне Михаил Александрович рассказал, что Всеволод Федорович поручил Вам кое какие идеи мне про брандер этот передать. А это тот вопрос, который нам откладывать на потом никак нельзя. Но задержка ваша у Цзиньчжоу вполне извинительна... Кстати, из дивизии Кондратенко охотники к Вам туда уже подошли? Вот и славно.

       Но перед тем, как Вы мне доложите, что там контр-адмирал Руднев предлагает нового, по сравнению с идеями Кутейникова, Щеглова и остальных наших инженеров, - сделав ударение на букве "о" с улыбкой продолжал Макаров, - Хочу сначала предложить Вам с дороги перекусить чем Бог послал, я тоже пока что не ужинал. Вернее не обедал... Так что, совместим приятное с полезным. Не откажитесь со мной потрапезничать, Василий Александрович? Вот и ладно. И, пожалуй, от коньячка - понемногу - не откажетесь, верно? Вижу же - устали. Да и мне, честное слово, сейчас грамм сто не помешают. День совсем безумный выдался ... И считайте себя сегодня моим гостем, хорошо? Ночь на дворе, так что без чинов и прочего, договорились?

       Степан Осипович с хитрецой прищурился и, достав откуда-то непочатую бутылку "Шустовского" пододвинул ее на середину стола. Пока Василий удивленный столь неформальным приемом, соображал, что бы это значило - все же он имел дело с адмиралом, а не с Петровичем. И вот так, запросто чокаться со ЗДЕШНИМ адмиралом - это все равно, что пить с командармом из ТОЙ жизни - Макаров успел извлечь из правой тумбочки стола маленькие граненые стаканы и вазочку с монпансье.