Я наклонилась над стеклянной витриной, убрала с нее упавшие концы шарфа и прищурилась, пытаясь прочесть ценники на дорогих палочках красного дерева — они там лежали в герметичных стеклянных саркофагах, как Белоснежки. Хотя и нечего было их читать, во-первых, у меня на них денег нет, а во-вторых, закупаюсь я сегодня не материалами для работы, а игрушками для маскарада.

— Рэйчел? — позвала мама от другого прилавка. Она улыбалась, показывая на витрину с расфасованными травами. — А что, если Дороти? На Дженксе вырастим шерсть, и он сойдет за Тотошку.

— Да ни в жисть! — завопил Дженкс так, что я вздрогнула. Он взвился вверх из теплого гнездышка, которое свил в шарфе у меня на плече, золотая пыльца посыпалась на витрину, осветив тусклый вечер солнечной вспышкой. — Щас я вам стану изображать собачку и раздавать конфеты! Тинки при Венди вам тоже не будет. Оденусь пиратом.

Он уселся на соседнюю витрину — с дешевыми штырями красного дерева для изготовления амулетов.

— И вообще дурость это — парные костюмы.

Я с ним была согласна в душе, но промолчала и отлепилась от витрины. На палочку у меня никогда свободных денег не хватит. К тому же при моей работе самое главное — универсальность, а палочки рассчитаны на один тип чар каждая.

— А я оденусь героиней последнего вампирского триллера, — сказала я маме. — Помнишь, там истребительница вампиров влюбляется в свою жертву?

— Ты будешь истребительницей? — спросила мама.

Слегка зарумянившись, я прихватила со стойки у кассы неактивированный амулет для увеличения бюста. Объемом бедер я вполне могла поспорить с той актрисой, которой собралась подражать, но моя так называемая грудь с ее магически улучшенным декольте и в сравнение не шла. А у нее наверняка бюст магически улучшен. От природы одаренные дамы так резво не бегают.

— Нет, вампиром, — смущенно сказала я.

Истребительницей оденется Айви, моя соседка, и хоть я и против парных костюмов, но я точно знаю — стоит нам с Айви в таком виде явиться на вечеринку, и у всех челюсти отпадут. А ведь для того все и делается ведь? Только на Хэллоуин и позволяются чары двойников — и внутриземельцы вместе с самыми отважными из людей вовсю ими пользуются.

Мама призадумалась на миг, потом ее лицо просветлело:

— А! Та брюнетка, да? В прикиде, как у проститутки? Вот блин, даже не знаю, возьмет ли моя швейная машинка кожу.

— Мама! — не выдержала я при всей привычке к ее формулировкам и отсутствию даже намека на такт. Что у нее на уме, то и на языке.

Я глянула на продавщицу за стойкой, но та явно уже была знакома с моей мамочкой, так что и глазом не моргнула. Как правило, народ шарахался от дамы в вышедших из моды брючках и ангорском свитере, щеголяющей лексиконом портового грузчика. Ну, и все равно костюм уже лежал у меня в шкафу.

Нахмурив бровки, мама ткнула пальцем в амулет для перекраски волос.

— Поди-ка сюда, солнышко. Давай посмотрим, нет ли у них чего для твоих буйных кудрей. Нет, правда, Рэйчел, труднее костюма ты выдумать не могла. Ну почему ты ни разу в жизни не выбрала что-нибудь простенькое, тролля там или сказочную принцессу?

Дженкс фыркнул.

— Потому что у них вид не такой проститутский, — сказал он так, чтобы я слышала, а мама нет.

На мой выразительный взгляд он довольно ухмыльнулся и перелетел к стойке с семенами. Пусть в нем всего четыре дюйма роста, но в сапожках на мягкой подошве и красном шарфе, связанном его женой Маталиной, он куда как привлекателен. Прошлой весной я с помощью демонских чар придала ему ненадолго человеческий рост, и в моей памяти все еще живо воспоминание о спортивном восемнадцатилетнем юнце со стройной талией и широкими мускулистыми плечами — это из-за стрекозиных крыльев они у него так развились. Он безнадежно женат, но как не оценить совершенство?

Дженкс мелькнул над моей корзиной, плюхнув в нее пакетик спор папоротника — у Маталины крылья побаливали. При этом он углядел улучшитель бюста, и ухмылка у него стала поистине дьявольской.

— Кстати о проститутках… — начал он.

— Не все проститутки, у кого большой бюст, — отрезала я. — Уймись, Дженкс. Это для костюма.

— Чего ж тогда так мало? — Нагло скалясь, он уперся руками в бока, изображая Питера Пэна. — Бери два, нет, лучше три. А то твои прыщики сами пройдут.

— Заткнись!

Из другого конца магазина послышалось невозмутимое:

— Она яркая брюнетка, да?

Я повернулась: моя мама перебирала уже активированные пробные амулеты, и цвет волос у нее то и дело менялся. У нее волосы как у меня. То есть почти. У меня буйная грива рыжих кудряшек ниже плеч, а она свои пытается укротить, обрезая почти под корень. Зато глаза у нас одинаково зеленые, и навыки в земной магии тоже на уровне — отшлифованные и отмеченные дипломом местного колледжа. Вообще-то у нее образование получше моего, но мало возможностей его применить. Хэллоуин для нее ежегодная возможность слегка отыграться у окрестных мамочек и развернуться как следует в магии земли, так что наверняка она обрадовалась, когда я попросила ее помочь мне с костюмом. Она очень хорошо держалась в последнее время, и я задумалась: не потому ли это, что я больше с ней бываю? Или это мне кажется, что ей лучше, просто я ее в плохие моменты не вижу, и мне просто легче так думать?

С некоторым чувством вины я неодобрительно посмотрела на Дженкса — он напевал фривольную песенку о том, как тяжко пышногрудым дамам завязывать шнурки, — пробралась мимо стоек с травами и готовыми амулетами с фамилиями изготовителя на ценниках. При всем развитии высоких технологий изготовление амулетов так и осталось кустарным ремеслом, но ремесло это тщательно регулируется и лицензируется. Из всех продаваемых товаров самой владелицей были сделаны очень немногие.

Повинуясь указаниям мамы, я по очереди брала в руки пробные амулеты, а она оценивала результат. Продавщица охала и ахала, стараясь поскорее подвигнуть нас на покупку, но мама уже несколько лет не помогала мне выбирать костюм, и мы намеревались вовсю насладиться процессом и завершить его за кофе и десертом в какой-нибудь хорошей кофейне. Я маму не забываю, но нам мешает общаться моя бурная жизнь. То есть в основном — моя бурная жизнь. В последние три месяца я старалась проводить с мамой побольше времени, отставив в сторону собственные заморочки и надеясь, что у нее меньше будет срывов. И действительно, так хорошо она себя давно уже не чувствовала. Что еще раз показало, какой я была хреновой дочерью.

Подобрать цвет волос труда не составило: чернота вороненого металла подошла отлично, и я бросила запакованный неактивированный амулет в корзинку — прикрыв улучшитель бюста.

— А я тебе дам амулет для выпрямления волос, — радостно сказала мама, и я с удивлением к ней повернулась. Классе эдак в четвертом я обнаружила, что покупные амулеты с моими кудрями не справляются. Господи, да зачем же она до сих пор делает такие трудоемкие заклятия? Я уже целую вечность волосы не выпрямляю.

На прилавке зазвонил телефон, продавщица извинилась и отошла, а мама подошла ближе и улыбнулась, трогая косичку, которую заплели мне утром детишки Дженкса.

— Все твои школьные годы я доводила эти амулеты до ума, — сказала она. — И ты думала, я перестану их делать?

Забеспокоившись, я глянула на женщину у телефона — она явно была маминой знакомой.

— Мам! — встревоженно зашептала я. — Ты не имеешь права ими торговать! У тебя нет лицензии!

Она поджала губы и взгромоздила мою корзину на прилавок у кассы.

Я со вздохом глянула на Дженкса — он пожал плечами. Я медленно пошла вслед за мамой, раздумывая, не уделяла ли я ей еще меньше внимания, чем мне казалось. Временами она совершает просто невообразимые поступки. Надо будет с ней поговорить, когда кофе пить будем. Нет, правда, как ей в голову взбрело?