— Хорошо, поставим машину и поедем к тебе. Переночую последнюю ночь у тебя, а завтра исчезну из вашего вонючего города.
Но Дудин продолжал твердить:
— Машину надо мне ставить одному. Нечего на базе тебе своей личностью светить и в поле зрения новых свидетелей попадать. — Затем он вынул из кармана ключ от дома и передал Осипову. Вынужденный уступить, тот выскочил из пикапа, посмотрел вдогонку отъезжающей машине и отбросил ключ в сторону. Он знал, что Дудин домой не придет.
Ничего не поделаешь, Осипов потерпел очередное поражение, и даже слабак Дудин бросил его. Теперь надо было думать, как убраться из этого города. По опыту он знал, что теперь милиция поднимется по тревоге и установит наблюдение за всеми выездами из города. Надо действовать нестандартным путем.
Пастух остановил частника и попросил его отвезти за город. Там, пользуясь теплой погодой, переночевал под каким-то кустом небольшого лесочка рядом с дачным поселком. Утром, как только начало рассветать, встал, потрогал щетину на щеках, надел весь измятый пиджак, который клал под голову, и, заметив зеленые полосы от травы на брюках, понял, что далеко в таком виде не уйдешь. Вгород, по крайней мере, ему соваться было уже нельзя.
Недалеко от дачного поселка он увидел аккуратно одетую старушку с большим бидоном молока. Преодолевая её подозрительность, объяснил, что попал сюда по пьяному делу с дружками на машине, а теперь даже не помнит, на какой даче гуляли, и хочет уехать. Смягчившись, старушка, которая сама мучилась с сыном-пьяницей, подробно объяснила, где они находятся и какими путями отсюда можно выбраться. Особенно его заинтересовала информация о расположенной в тридцати километрах большой пристани, где останавливаются даже большие теплоходы. Это, пожалуй, был наиболее безопасный вариант. И он зашагал в указанном старушкой направлении к шоссе, чтобы поймать попутку.
Часам к девяти Пастух уже был на пристани. Солнце светило вовсю. Хорошо бы снять пиджак, но оба ствола ещё были при нем, да и светить свои наколки на предплечьях ему не хотелось. Чем незаметнее, тем лучше. Хорошо еще, что пристань действительно большая и народу много, есть где затеряться. Вот только в кассе прокол он все-таки допустил. От усталости и нервного напряжения расслабился. Поинтересовавшись билетом на ближайший теплоход, на вопрос кассирши, молодой, накрашенной женщины, до какого пункта, не подумав, бухнул: А все равно куда! Но потом сказал, что до Астрахани. Ведь не возвращаться же ему туда, где инкассатора замочил.
Через семь часов теплоход Москва — Астрахань должен будет причалить и около семнадцати часов отплыть. Хотя и была у него недавно стоянка вверх по реке в большом городе, но здесь теплоход останавливается, чтобы пассажиры могли искупаться, купить овощи и фрукты, а у браконьеров из-под полы — икры.
Хотя был разгар сезона, несколько свободных мест все же было. Купив связку воблы, кулек с помидорами и две бутылки пива в буфете на пристани, Пастух отправился дожидаться теплохода в небольшой перелесок.
Когда он скрылся из виду, кассирша, продавшая билет странному пассажиру, набрала номер телефона местной милиции. Трубку снял дежурный Силантьев, дружок её мужа.
— А где Леонтьев? — спросила она.
— А где же твоему благоверному быть? На участке он, преступников ловит. А может, и по бабам пошел, пока ты в своей будке на жаре изнываешь. — Силантьев дурашливо хохотнул, показывая, что шутит. Кассирша давно уже поняла, что дружок мужа на неё виды имеет, и, хотя тот был очень даже ничего, твердо решила не поддаваться, тем более что здесь, в поселке, все быстро становилось известно. — А что звонишь? Случилось что-нибудь?
Немного поколебавшись, женщина сказала:
— Да нет, ничего. Если выйдет на связь, пусть ко мне сюда подскочит. Просто я по нему соскучилась. Тебе с твоей женой этого не понять. — И, взяв реванш, дала отбой.
Ничего, если даже не подъедет, расскажу ему о том типе вечером. Никуда он с теплохода не денется: следующая стоянка только завтра утром. Так что время ещё есть.
Пастух, сев на теплоход задолго до отплытия, стоял на палубе и наблюдал за берегом, нет ли опасности. Он едва дождался момента, когда, дав прощальный гудок, теплоход наконец-то отчалил от пристани. И тут Осипов увидел, как на мотоцикле к кассе лихо подкатил капитан милиции в синей форменной рубашке с мокрыми от пота подмышками. Кнему выскочила женщина-кассир. И хотя отсюда, с кормы теплохода, не было слышно их разговора, Пастух готов был поклясться, что она рассказывает о нем, тыча наманикюренным пальчиком в его сторону. Он отшатнулся от поручней и укрылся за спинами пассажиров.
Но Леонтьев уже успел заметить и его самого, и попытку спрятаться. Сводку-ориентировку о нападении на инкассаторов он прочитал ещё с утра и приметы разыскиваемого Осипова — Пастуха знал наизусть. Дудин ещё накануне вечером поставил машину в гараж, направился, поразмыслив, в местный отдел милиции и попросил оформить его заявление как явку с повинной. Там он изложил все, что знал о своем соучастнике. И теперь Осипова искали по всей области.
Да, это, безусловно, он, — утвердился в догадке участковый инспектор. — Но не брать же его, вооруженного, одному, да ещё в толпе пассажиров, и теплоход вернуть уже нельзя. Леонтьев позвонил Силантьеву, тот передал сообщение в отдел внутренних дел, на территории которого произошло разбойное нападение, — это их заботы.
Пастух в бессильном отчаянии метался по теплоходу. Узнал его или нет этот мент на пристани? Следующая стоянка будет только утром, но о том, чтобы поспать, он и не думал, беспокоясь за свою судьбу. Живым я им не дамся, — подбадривал он себя, нащупывая в кармане оружие. — В браунинге один патрон, в нагане — четыре. Поборемся. — Но тут же холодел от страха, представив, что завтра его убьют. Все эти разнаряженные пассажиры будут продолжать вкусно есть, сладко пить и веселиться, а его, Осипова, уже не будет. Дикая зависть и злоба к пассажирам белоснежного теплохода охватила его. — Ну нет! Погибать — так с музыкой. Захвачу кое-кого с собой.
Жить ему оставалось ещё несколько часов. Он это предчувствовал, но все ещё надеялся на чудо.
Капитан Леонтьев, глядя на оживленную, радующуюся его успеху жену, думал: Конечно, было бы неплохо за это сообщение премию отхватить, да вряд ли дождешься. Эти ребята из Управления внутренних дел все заслуги себе припишут.
Леонтьев вздохнул: так было всегда. Он был прав. Хотел, ох как хотел майор Кисин, получивший сообщение о нахождении опасного преступника на теплоходе, направляющемся в Астрахань, отличиться. А потому, получив сообщение от своего друга Проценко, начальника уголовного розыска райотдела, решил, не докладывая начальству, самолично захватить бандита. С собою взял только одного сыщика из отдела уголовного розыска Управления внутренних дел и, естественно, Проценко. На милицейской Волге они помчались за четыреста километров в соседний областной центр, чтобы утром произвести захват. Машину гнали всю ночь, торопя молодого водителя-милиционера Головко, который и так, стараясь угодить начальству, выжимал из машины все, что можно.
Давай, браток, давай! — мысленно молил Кисин. — От этого зависит мое повышение по службе. И они успели. Машина остановилась у причала, и уже минут через десять вдали из-за поворота появился красавец теплоход.
Вячеслав Анатольевич Петухов, двадцати семи лет от роду, инженер по образованию, стоял у борта на верхней палубе и смотрел на сходящих по трапу пассажиров. Нина терпеливо ждала, когда мужу наскучит это занятие, они вернутся в каюту, и она продолжит вязание, скрашивающее бездельное времяпрепровождение.
На Нине Петухов был женат уже почти пять лет, а любил её не меньше, а даже больше, чем в те студенческие годы, когда повстречал её. Хотя вряд ли можно любить ещё больше, чем тогда. Они были молоды и счастливы. Между другими студентами, естественно, тоже возникали романы. Но к этой паре все относились по-особенному, чувствуя, что здесь все серьезно. Он влюбился сразу и бесповоротно. А вот почему она, красавица, одна из первых студенток, для которой, казалось бы, не существовало ничего, кроме учебы, ответила на его чувство, для всех, в том числе и для самого Петухова, было загадкой. Ни внешностью, ни чем-нибудь ещё он не блистал. И в школе, и в институте был крепким середнячком. На фоне такой девушки, как Нина, он и вовсе терялся.
