Потом он долго был на мели, пока друзья-земляки не послали его с поддельными документами в банк получить крупную сумму. Он волновался, но все прошло гладко: оказалось, одна из сотрудниц расчетной части была подкуплена, и фальшивое авизо сработало как надо. Тогда он зря боялся. Потом в газетах писали о многочисленных крупных мошенничествах. Так что этот эпизод — лишь капля в море. Его не нашли, а может быть, и не искали.

И опять его вознаграждения хватило лишь на пару месяцев красивой жизни. Когда деньги кончились, он понял, что уже втянулся и не может без ресторанов, казино, девочек. Итогда он сам попросился в дело. Его взяли, и он регулярно стал участвовать в накатах. Их территория была недалеко от вокзала: лакомый кусочек. И это многим не нравилось. Но их боялись трогать. Знали, что они могут собрать за час многочисленную армию земляков, даже не принимавших участие в их деле: кто откажется помочь в беде людям своей национальности? Не только он, студент, а иной профессор, положив в карман кастет, пойдет на защиту своих. Тем более если его родные все ещё живут на родине.

Да, это так, хотя и понятие о чести у многих земляков здорово изменилось. Ему очень не понравилось, когда взяли в заложники сына их же земляка, делающего большие деньги здесь, в Москве. Он был лишь пешкой, он охранял пленника один день. Парень, прикованный в ванной к трубе наручниками, стоял сутками и совсем обессилел. Да и за свою жизнь боялся. Понадеявшись на сочувствие, заговорил с ним на родном языке: просил хотя бы дать возможность посидеть немного без наручников. Но что он, простая пехота, мог сделать? Очень ему было не по себе… Своих-то зачем обижать?!

А вот теперь чужие за них взялись. А все потому, что их группировку в последнее время милиция основательно пощипала: арестовала двух авторитетов, и с ними вместе человек двенадцать по делу пошли. И, почувствовав слабинку, накатили чужаки. Одного из очень уважаемых людей прямо из собственной квартиры увезли. И не деньги потребовали, а целиком фирму! Но кто же им отдаст курицу, несущую золотые яйца. К тому же в это дело многие ребята свои капиталы вложили. Ну и, конечно, честь нации была задета. И хотя накатившая группировка Туза посильнее была, решили не уступать. Стрелку за городом назначили возле гаражей. И вот теперь они ждали — двенадцать человек на трех автомашинах, передовой отряд. В пяти минутах езды наготове стояло ещё несколько автомашин с людьми, и в каждой рация. Вряд ли ребят Седого будет больше.

Внезапно, заставив его вздрогнуть, заговорила рация: Они подъезжают! Наконец-то! Первым вывалился из салона Георгий. С трудом переставляя затекшие от долгого сидения ноги, он вывалился вслед за ним на заснеженную площадку перед гаражами. Из соседней машины, опустив стекло, высунулся Серго и сипло спросил: Ну что там? И он повторил переданную по рации информацию: Они подъезжают.

Как по заказу, с неба прекратили падать снежные хлопья, и стали четко видны ранние звезды. В свете раскачивающегося от ветра фонаря мелкие снежинки искрились, словно праздничное конфетти. Он стоял, не решаясь сделать шага, чтобы не нарушить невинную белизну снежного покрова. Совершенно некстати возникла мысль, что кровь все равно испортит первозданную красоту этого пушистого ковра. Его ослепили фары подъезжающих автомашин. Он невольно сделал шаг в сторону и напряженным, плохо повинующимся пальцем снял предохранитель с браунинга, который вручили ему перед разборкой. На миг почувствовал досаду: могли дать более серьезное оружие. Стараясь унять нервную дрожь, крепче сжал рифленую рукоять браунинга. Скорее бы уже все свершилось!

Машина на бешеной скорости мчалась по шоссе, унося их подальше от места разборки. Они проиграли более хитрому противнику. Они считали гаражи надежным прикрытием с тыла, но именно оттуда их атаковали в решающий момент схватки. Сутра там, что ли, ребята Туза засели?! Им устроили ловушку. Машины с подкреплением прибывали к месту схватки одна за другой, и это лишь облегчило задачу чужакам. Они расстреливали его земляков, как на учениях. Он стоял рядом с Георгием боком к гаражам, и это его спасло. Сраженный одним из первых выстрелов, Георгий, падая, оттолкнул его в сторону, и он, рванувшись назад, оказался вне сектора прямого обстрела из ворот гаража, в зоне относительной безопасности. Он ещё ни разу не выстрелил и стоял у стены неподвижно, по-прежнему сжимая в вспотевшей ладони рукоять браунинга. И тут этот парень-чужак с размазанной по лицу кровью вырвался из груды сплетенных в смертельной схватке тел и выставил вперед лезвие морского кортика. Было видно, что он плохо соображает из-за боли и страха. И почему он бросился именно на него? Возможно, прижавшийся к стене, он показался ему легкой добычей. Не раздумывая, он выстрелил ему прямо в грудь.

Он не хотел никого убивать. Он просто не хотел быть убитым. Дамский браунинг открыл свой кровавый счет.

Именно в этот момент окончательно стало ясно, что они проиграли. Заметив с визгом разворачивающуюся машину с Серго за рулем, он, отбросив в сторону ставший ненавистным браунинг, рывком открыл дверь и на ходу вбросил свое тело на сиденье рядом с водителем. Машина рванула вперед на полной скорости.

Послышался хриплый стон, и, оглянувшись, он понял, почему бесстрашный Серго так поспешно покинул место боя: на заднем сиденье полулежал его брат, раненный в горло, обагряя кровью все вокруг. Не довезем! — подумал он. Внезапно машина резко затормозила, чуть не врезавшись в грузовики, перегородившие шоссе. Засаду им устроили ловко: сразу за крутым поворотом. Ребята из ОМОНа действовали быстро и уверенно. Он даже не успел испугаться, как его рывком вытащили из машины и ткнули лицом в капот, заставив широко расставить ноги.

— Ну что, джигиты, порезвились? — Молодой светловолосый парень в камуфляжной форме ловко обыскал его и оставил стоять в неудобной позе. Острое чувство унижения пронзило его.

Он слышал, как Серго просит омоновцев вызвать Скорую для брата.

— Уже сделали, — азартно откликнулся светловолосый. — Только вряд ли она успеет: очень уж плох твой братан. У него, похоже, артерия задета — кровь толчками вытекает…

Скорая помощь приехала быстро. Он слышал, как врач сказал санитару:

— Все, отмучился. Молодой… Жить бы ему да жить!

Ноги затекли, руки онемели от наручников, щека, прижатая к металлическому капоту, замерзла. Боковым зрением он видел, как пронесли на носилках безжизненно распластанное тело. И он не знал, жалеть ли погибшего или завидовать ему, потому что для него все уже было кончено.

Людям Туза удалось скрыться с места разборки ещё до появления милиции. Дамский браунинг подобрал Колян, наткнувшись на него, когда помогал Зубу подтаскивать к машине раненого из своих. Повезли, конечно, не в больницу. У Туза все давно схвачено. У него и дантисты могут дырку в плече заштопать. А куда они денутся!

Колян в группировке недавно. Помыкался за баранкой после армии лет семь, пока не встретил своего бывшего старшину по ВДВ. За золотую коронку его Зубом ещё в армии прозвали. Тот предложил помочь по старой дружбе. Колян был горд: не каждому такое доверят. Но Зуб помнил, как вдвоем они в самоволке посетителей в кафе раскидали. Он тогда охотно откликнулся на призыв Зуба: Десантник дерется, как танк, да и при расследовании инцидента не сказал ничего лишнего, себя не выгораживал за счет товарища. Хорошо хоть командир части, собирающийся поступать в академию, не желал огласки ЧП ичерез связи в руководстве города сумел договориться с милицией, что накажет дебоширов сам. Совместное сидение в течение десяти суток на губе окончательно их сблизило. И вот теперь при случайной встрече Зуб с легким сердцем дал ему рекомендацию. А его рекомендация многого стоила: жесткий мужик и злой как дьявол. Ни себе поблажки недаст, ни другому спуску не будет. Авторитет дружка Колян отметил сразу, по тому, как почтительно ему внимали, как слушали его команды. Он знал себе цену, до уровня простой пехоты не опускался.