Дрожащие пальцы не слушались его. Грубо отстранив Олега в сторону, женщина, с силой надавив на крышку, ловко защелкнула замки. Затем он помог ей вновь крест-накрест обвязать чемодан веревкой. Олег действовал механически, с трудом преодолевая тошноту. Неодолимое отвращение вызывала и сама женщина в незастегнутом халате, который то и дело приоткрывал перед ним все её прелести, ещё так недавно возбуждавшие его.

Надо было так вляпаться! Если выберусь благополучно, дам зарок не смотреть ни на одну женщину, кроме жены. Вот только как выкрутиться? Ачто? Вот уйду сейчас, и все. Пусть ищут молодого мужчину без особых примет по имени Михаил.

Словно угадав его мысли, женщина предупредила:

— Ты особенно не суетись и глупостей не делай. Соседки мои тебя видели. Чемодан нес ты, а не я. Скажу: ты убил, а мне подсунул. Ая тебя и знать не знаю. Подъехал к работе, представился, что из наших краев, родня со стороны тетки. Утром встала, тебя нет, а в чемодане труп. Если уйдешь, мне даже легче будет оправдаться. Так что как ни крути, а лучше всего тебе завтра от чемодана избавиться, а я тебе помогу. У меня уже все продумано.

Олег похолодел. Теперь, значит, она мне поможет, а не я ей. А ведь эта сука права: меня видели с чемоданом в руке её соседки. Если теперь найдут, она все на меня свалит. И буду в тюрьме гнить за чужие грехи. А могут и расстрелять. Придется избавиться от этого проклятого чемодана. Интересно, как она думает это сделать?

Олег вновь ощутил отвращение и страх: женщина, которая могла танцевать под веселую музыку, пить вино и, не давясь, есть яичницу, а затем кувыркаться в постели с первым встречным мужиком после убийства человека, способна на все. Надо быть начеку!

— Пойдем, тебе надо выпить, и не кислятину какую-нибудь, а что-нибудь покрепче. Уменя есть немного спирта. Да оденься же, наконец, нечего передо мной в таком виде стоять.

Олег послушно пошел в комнату, оделся. Хозяйка достала из серванта графин и две стопки. Одну из них налила доверху, а во вторую лишь немного плеснула. Полную протянула ему. Заметив его нерешительность, усмехнулась:

— Не бойся, с двумя трупами мне не справиться.

Олег выпил залпом и не стал закусывать.

Без закуски спирт подействовал сразу. Все поплыло перед глазами. Олег сидел, упершись локтями о стол и уронив голову на руки. Сквозь затуманенное спиртом сознание пробивались отрывки её рассказа. Хотя зачем ему её исповедь?..

Они встретились два года назад. Он на пять лет моложе её, тогда он только вернулся из армии. Влюбившись, он увлек её своей страстью, хотя она отлично понимала, что ничего серьезного между ними быть не может. Но он и слышать не хотел об этом. Он был настойчив, она особых планов не строила, довольствуясь тем, что имела. А три месяца назад она стала замечать, что он избегает её. Никогда всерьез его не принимавшая, она, к своему удивлению, вдруг почувствовала дикую ревность. Однажды, проследив за ним, увидела его с молодой девушкой. Устроила скандал, что, естественно, любви к ней у него не прибавило.

В принципе он ей и не был нужен, взыграл гонор, глупая женская гордость. Она решила наперекор всему вернуть себе мужика, а потом дать ему отставку. Уговорила его на последнее свидание. К ней домой он идти не захотел. Встретились в его художественной мастерской, ближе к вечеру, когда в студии никого не было.

Женщина помолчала, затем продолжила:

— На мои слова о любви он начал твердить о будущей семье, детях. Словно я в свои тридцать родить не могу. А он в ответ: Родить, конечно, можно, но люблю-то теперь я другую, а за прошлое тебе благодарен! Яему, дураку, сказала: Ко мне любовь прошла и к ней пройдет, а привязанность — это навсегда. Тебе лучше остаться со мной. Но он мне не поверил — романтичный был мужчина.

Нина иронически усмехнулась, вновь разлила по стопкам спирт: Олегу опять полную, себе — половину. Молча выпили, словно помянули. А ведь он, грешным делом, как и этот парень, в подобных ситуациях бывал и объяснялся с бывшими подругами не один раз. Так что же — и его вот так же убить могли?

Не выдержал, спросил:

— Неужели из-за этого жизни лишать? Ну, полюбил другую, ну, ушел, все равно через полгода, если чувства остались, к тебе бы опять бегать начал.

— И без тебя знаю! — внезапно озлобилась женщина. — Только он лишнее сказал. Такие слова женщинам не говорят!

Она замолчала, лишь затвердевшие скулы выдавали напряжение и едва сдерживаемую ненависть к бывшему любовнику.

— Сравнил он меня с той, что моложе меня. Посмел сказать, что она — живой человек, с теплой кровью, чувствующая его каждой своей жилкой. А я всего-навсего заводная кукла, автоматически выполняющая заученные упражнения, напоминающие ему скорее акробатику, чем священный акт, символизирующий вершину человеческих чувств. — Она задохнулась от ярости.

Да, — подумал Олег, — досадил ей мужик крепко, в душу наплевал. Хотя, если честно, он прав. Эти кульбиты мне были по вкусу, поскольку в новинку, а от еженощных таких схваток вряд ли получишь много удовольствия. Но говорить об этом, безусловно, не следовало.

Немного успокоившись, она продолжила:

— Когда я шла к нему в мастерскую, захватила с собой кое-какие операционные инструменты с работы. Просто так. Я вовсе не собиралась его убивать. Но он меня оскорбил, унизил как женщину, и я решила отомстить. Предложила в последний раз лечь в постель. Отказался: Не хочу предавать чувство к невесте! Тогда попросила: Ну хоть поцелуй меня на прощание, не такая уж я бесчувственная, как ты считаешь. Он подошел, положил руки мне на плечи, а целовался он неумело, робко, даже глаза от стеснения прикрывал, как девушка…

К изумлению Олега, лицо женщины исказила гримаса боли, она почти не сдерживала слез.

— Тут я его и резанула по сонной артерии. Шума боялась, а он только пискнул, как мышонок, и побежал в ванную, открыл кран и холодной водой стал поливать рану. Я его наклонила над ванной, и кровь туда стекала, пока он не забился в агонии. Он упал животом на край ванны, я перевалила его туда, выбежала в коридор. Когда минут через десять я вернулась, он был мертв. Я раздела его и приступила к работе… Оставлять его в мастерской было нельзя: он ведь мог заранее кому-нибудь проговориться о свидании со мной. А так, пропал человек — и все. Пока хватятся, пока искать начнут — следов не останется.

Нина вылила остатки спирта в свою стопку, но после некоторого раздумья придвинула её к Олегу.

— Выпей лучше ты, тебе нужнее. Я сильнее тебя и ко всему привычная. С двадцати лет одна живу в большом городе. Всего добилась сама. Даже вот эту квартиру. Но заплатила за неё такой ценой, которую никому не пожелаю. Старые, толстые, потливые мужики за малейшую услугу затаскивали к себе в постель либо трахали меня прямо на столе в служебном кабинете. А Вадим упрекнул, что я механическая кукла. Да, я стала такой, привыкнув ложиться под мужиков, лишь когда мне от них что-нибудь нужно. Но не должен, не должен был Вадик мне об этом говорить. Пусть кто-нибудь другой, но не он. С ним я хоть что-то чувствовала. Он — единственный, благодаря кому я испытала что-то похожее на нормальные человеческие отношения, а потому единственный, кто не должен был говорить мне то, что он сказал.

Олег залпом осушил стопку со спиртом, стараясь не выдыхать воздух, чтобы не обжечь горло. Эта последняя доза доконала его. Все поплыло перед глазами. Он уже смутно воспринимал рассказ о том, как, избавляясь от улик, она, привычная к занятиям в анатомичке, отделила голову и ноги. Куда она дела их, где достала чемодан, как дотащила страшный груз до метро — все эти подробности не доходили до него. Он больше не ужасался, не потрясался её хладнокровию.

Ему было уже все равно: от бессонной ночи и спиртного он здорово опьянел и ничего не соображал. Хотелось скорее лечь в постель и уснуть.

— Э, да ты совсем размяк! Пойдем, ты мне нужен утром крепким и сильным.

Олег послушно полез под одеяло. Женщина легла рядом, прижавшись к нему. Осторожно провела рукой по его волосам.