Когда княгиня в Константинополе слушала рассказы о соправительнице императора Византии Феодосии Младшем (400–450) — Пульхерии, его сестре, и супруге императрице Евдокии (умерла в 460 году в Иерусалиме и похоронена была в храме Святого Стефана), Ольга не могла представить себе, как последствия их деятельности окажутся связанными с Древней Русью.

Икона Божией Матери «Одигитрия», которая так поразила княгиню Ольгу, через сто лет попадет на Русь.

Византийский император Константин Мономах (1042–1055) выдал свою дочь Анну за русского князя Всеволода Ярославича[103], сына князя Ярослава Мудрого[104], праправнука княгини Ольги. Покидая родину, Анна увезла с собой икону, написанную евангелистом Лукой при жизни Богоматери. Из Антиохии, восточной столицы Византийской империи, икона была перевезена в Иерусалим, возможно, императрицей Евдокией, а оттуда послана ею в Константинополь, где Пульхерия поставила икону во Влахернском храме.

Спустя 500 лет икона отправилась на Русь. Анна Вторая, греческая царевна стала супругой Владимира[105]. После смерти князя Всеволода и Анны икону унаследовал их сын — Владимир Мономах[106], получивший такое прозвище по деду — византийскому императору. Он перенес икону в Смоленск и поставил ее в заложенном им там храме в честь Успения Пресвятой Богородицы, и с той поры икона стала называться Одигитрия /Путеводительница/ Смоленская.

Через 138 лет явила икона городу великое чудо. В 1239 году к Смоленску подступили войска татаро–монгольского хана Батыя. Они встали в 25 верстах от города в Долгоместье. Среди воинов смоленского князя служил Меркурий, потомок княжеского рода из Моравии, после гибели Моравской державы[107] бежавшего от преследований и гонений на славянского просветителя Мефодия[108].

Ночью пономарю, молившемуся в храме перед Одигитрией, было явление: он услышал голос Богородицы и ее повеление отыскать среди воинов Меркурия и сказать ему: «Меркурий, изыди скоро в броне воинской, ибо тебя зовет Владычица».

Пономарь поспешил к Меркурию, тот надел доспехи и пришел к иконе, где сам услышал голос Богородицы:

— Меркурий! Посылаю тебя оградить дом Мой. Властитель ордынский тайно хочет в нынешнюю ночь напасть на град Мой с войском своим… Изыди в сретенье врага тайно от народа, святителя и князя, несведущих о нападении…

Меркурия отправился в Долгомостье, проник в татарский стан и убил множество врагов, в том числе великана, предводителя отряда. Татары были испуганы видениями Светозарной Жены, помогавшей Меркурию. И хотя он был сражен ударом в голову, но собиравшиеся штурмовать Смоленск обратились в бегство и отступили. Меркурий с почестями был похоронен в соборе Успения Пресвятой Богородицы.

Меркурий причислен был к лику святых, в соборе над его гробом были повешены его шлем и обувь, в которой он был, когда отправился в лагерь врагов.

Каждый год 24 ноября (7 декабря по новому стилю) в Смоленске и других русских городах празднуется перед Одигитрией Смоленской чудо святого Меркурия, спасшего город от нашествия татаро–монгол.

В XVI веке Смоленск оказался под властью литовских князей. Но в 1390 году Софья — дочь литовского князя Витовта[109] и смоленской княжны Анны — была выдана замуж за московского князя Василия Димитриевича[110], сына Дмитрия Донского[111], и привезла икону Одигитрию в Москву. Ее установили в Благовещенском соборе Кремля по правую сторону от царских врат.

Спустя три десятилетия после смерти великой княгини московской Софьи Витовтовны по усиленной просьбе жителей Смоленска Одигитрия была возвращена в город, а в Москве остались две ее копии — одна была поставлена в Благовещенском соборе, а другая — в 1525 году в Новодевичьем монастыре, основанном в память возвращения Смоленска Руси.

Икона в Новодевичьем монастыре восприняла чудотворную силу древнего образа.

В 1666 году — в самый разгар борьбы, начавшейся между патриархом Никоном и защитниками древнего благочестия, икона Смоленской Божией Матери опять оказалась в Москве: ее привезли для поновления красок архиепископ Смоленский в роковые для русского православия события.

И вновь икона Одигитрия помогла русским людям при нашествии французов в 1812 году. Перед Бородинской битвой она была вынесена из Смоленска, когда город оставили наши войска, и доставлена в Москву. Перед Бородинским сражением образ носили по лагерю для укрепления духа русских воинов, а в самый день 26 августа, когда праздновалось Сретенье Владимирской Божией Матери, Одигитрию, Владимирскую и Иверскую иконы, обносили вокруг Кремлевских стен, Китай–города и Белого города.

После Бородинской битвы в Лефортовском дворце лежали раненые, и к ним привезли Смоленскую Одигитрию. Перед оставлением Москвы в числе прочих сокровищ ее вывезли в Ярославль. После изгнания наполеоновских войск Одигитрия была возвращена в Смоленск.

Каждый год до революции 28 июля по–старому стилю (по новому 10 августа) из Кремля в Новодевичий монастырь совершался крестный ход — с 1525 года в память возвращения Смоленска России. Святая икона Одигитрии — одна из главных святынь России. Списки с нее многочисленны, и многие из них обладают даром творить чудеса. В Троице–Сергиевой лавре против раки преподобного святого Сергия Радонежского находится список Смоленской Божией Матери Одигитрии, перед которой, по преданию, молился святой.

Когда Нафан вышел, Ольга откинулась в кресле и поняла, как она устала. Ей не терпелось скорее прочитать принесенные раввином пергаменты. Разговор с ним произвел на княгиню неожиданное и сильное впечатление. Раввин был настолько погружен в прошлое, что княгиня не захотела напоминать о хазарской опасности для Киева, о недавно пойманном около святилища Макоши еврее, который обличал деревянного «идола». Княжеские заботы велики и разнообразны, и все требует своего решения, своих забот.

Верный Акил внес серебряный поднос с горячей мятой и пшеничной лепешкой.

«И как он догадался, что мне это так нужно сейчас? Я ведь его не просила, но он и сам все знает… может быть, и лучше меня, — подумала Ольга и повторила про себя: — Лучше меня, да, лучше меня», — и за этим признанием было скрытое страдание.

Пока был жив князь Игорь, она думала, что понимает мир и людей вокруг себя. Страшная смерть князя будто открыла двери в незнакомый для нее край, где она должна была жить — не зеленый летний, не белый зимний, а край смерти — черный.

После смерти князя Игоря Ольга научилась обходиться малым числом людей около себя. Многих она тогда отдалила не потому, что подозревала их в причастности к убийству, а по той причине, что не почувствовала в них настоящего горя. Ольга поняла, что равнодушных сердцем следует остерегаться: если не предали сегодня, то предадут завтра.

В этом смертном краю многие люди оказались многоликими, как славянские боги, и многорукими — одни лики улыбались и клялись в любви, другие — за спиной сговаривались на предательство, одни руки — подносили дары с улыбками, другие — прятали мечи и выдавали награду убийцам.

Ольга пристально всматривалась в людей и старалась понять, сколько же у них ликов и сколько пар рук.

И никому не верила. Разве что Святославу да вот Акилу…