Лжесвидетель. — Сеньор Пизани оказывается моко. — Кто такой был английский уполномоченный. — Покушение на убийство. — Подвиги Дедушки и Мео. — Смерть двух храбрецов. — Что происходило в доме у Гассана. — К оружию!.. — Слишком поздно. — Мэдж исчезла. — Это «Конкордия»! — Паровая шлюпка. — Черный флаг. — Последняя борьба. — Китайская джонка. — Перед мандарином с сапфировой пуговкой.

Бывший подшкипер «Конкордии» вошел среди всеобщего глубокого молчания. При виде негодяя, в низости которого они еще не были уверены вполне, французы почувствовали новый прилив подозрений. Когда же он, став рядом с английским чиновником, произнес гнусное обвинение и даже подтвердил его под присягой, сомнений больше не оставалось.

Негодование французов было так велико, что они некоторое время не в силах были выговорить ни слова.

Один магараджа быстро вышел из оцепенения и незаметно знаком подозвал к себе сипайского офицера. Офицер отвесил глубокий поклон и, выбрав двадцать солдат, поставил их у входа в зал с сомкнутыми штыками.

Господин уполномоченный лабуанского губернатора сделал при виде этого кислую гримасу, а его матросы тревожно переглянулись между собою. Действительно, выход из зала был прегражден.

Сеньор Пизани помертвел.

Драгоман заговорил опять:

— Магараджа Борнео, ты слышал, в чем обвиняет британское правительство названных французов. Ты слышал присягу свидетеля. Преступники даже не отпираются. Их молчание — это признание. Магараджа Борнео! Я снова требую, чтобы ты выдал убийц сэра Гарри Паркера нашим законным властям.

— Магараджа отказывается выдать своих гостей, — сказал Андре твердым голосом.

Англичанин нахально ответил:

— Значит, война!

— Пускай. Мы не боимся.

— Не может быть, чтобы магараджа отказывал нам всерьез. Магараджа слишком много потеряет в случае войны…

— А вы ничего не выиграете. Ваша настойчивость только доказывает, что вы сами боитесь войны, которою нам грозите. Подумайте хорошенько. Теперешний магараджа Борнео, — Андре сделал ударение на слове «теперешний», — не испугается британского флага и мужественно примет бой, так легкомысленно предлагаемый. Смотрите, не нарвитесь на нас, как нарвались на афганцев и буров, на абиссинцев и ашанти.

— Милостивый государь, вы оскорбляете парламентера.

— Какой же вы парламентер, если вы явились сюда с угрозами и в сопровождении вооруженных солдат? Вы не предъявили никакого письменного подтверждения полномочий не только от центрального правительства, но даже от местного колониального управления. Неужели вы думали, что мы, люди в здравом уме и твердой памяти, поддадимся бог знает кому, позволим отдать себя в руки неведомому интригану, переодевшемуся в красный мундир? Не мы ваши пленники, а вы наш арестант, и здесь разберутся, на чьей стороне честь и правда.

Англичанин гордо поднял голову и мужественно отвечал:

— Ваши доводы — обычные доводы убийц. Вы можете взять меня в плен, можете даже зарезать. Вам это ничего не стоит. Но знайте, что за мной стоит британское правительство, британский флот, лорд Гранвиль, мистер Гладстон…

Громкий хохот прервал речь парламентера, пустившегося перечислять государственных деятелей, которым родина британцев обязана славой.

Магараджа подскакивал на троне и хохотал, хохотал до упаду, до безумия, — хохотал поистине гомерическим смехом.

— Довольно! Нет здесь никакого уполномоченного и нет никакого сеньора Пизани! — крикнул он, досыта нахохотавшись.

— Как? Что ты говоришь?

— Вы помните крейсер «Молнию»? Помните, как мы гонялись за «Хищником»?

— Да, а что?

— Помните, как мы встретились с одним кораблем под названием «Рона», который вез на Кубу сахарный тростник?

— О, как сейчас помню. Капитан этого корабля, веселый марселец, приезжал даже к нам на борт.

— А вы не забыли имя этого весельчака?

— Вот имя-то забыл, не помню.

— Напрасно. Эта «Рона» оказалась не чем иным, как замаскированным пиратским судном, и только накануне называлась «Франклин». Капитаном ее был… господин Мариус Казаван… а теперь он называет себя сеньором Пизани… Да-с, вот такие дела.

— Ах ты, плут! — воскликнул громовым голосом доктор. — Вот молодец! Ловко разоблачил! Все это правда от начала до конца. Теперь и я узнаю этого негодяя. Я к нему приглядывался еще на «Конкордии», но только никак не мог узнать. Теперь я не сомневаюсь и определенно знаю, кто он.

Пизани молчал как громом пораженный и взглядом словно умолял англичанина: «Ради бога, выручите меня!»

Но Фрике не дал англичанину времени заступиться и заговорил снова:

— Что касается вас, господин уполномоченный, то я вам вот что скажу. Довольно морочить добрых людей. Для меня все равно, англичанин вы или американец, я знаю только, что вы плут. Переодеваться вы мастер, это верно. Но я все-таки вас узнал. Ручаюсь, что когда я передавал вам паровую машину на «Конкордии», вы не предполагали, что нам приведется с вами встретиться здесь. Что, разве не правда, мистер Джим Кеннеди?

Последние два слова сразили мнимого посланника наповал. Вся его напускная чопорность куда-то исчезла. Но он не растерялся, как Пизани, а стал действовать как отчаянный разбойник, как достойный помощник злодея Боскарена.

Он сделал знак своим матросам, которые моментально придвинулись к нему и взвели курки карабинов.

— Ну что ж! — зарычал он яростно. — Ты прав, проклятый француз! Но тебе недолго торжествовать. Эй вы, стреляйте! Пли!.. Так велел атаман, убейте их всех и бегите! Спасайтесь!

— Ложись! — крикнул Фрике звонким голосом.

Но друзья не успели лечь на пол. Раздался ужасный залп, и в воздухе просвистел целый град пуль. Но французы каким-то чудом устояли на ногах, целые и невредимые, только Фрике в ужасе вскрикнул. Громадный зал наполнился невообразимым шумом. Сипаи с громкими криками бросились на убийц, но эти крики покрыли рев тигра и яростное пыхтение обезьяны.

Парижанин тоже бросился вперед с поднятою саблей, за ним его друзья, но не успели: все было кончено за четверть минуты, убийцы получили по заслугам.

— Слишком поздно! — с горечью воскликнул Фрике. — Слишком поздно!

— Что поздно? Что? Ты ранен, мой мальчик? — подбежал к нему Доктор.

— Не знаю, ранен ли. Но они, эти милые, добрые звери!.. Они умерли, спасая нас от верной гибели.

Действительно, в ту минуту, как Фрике закричал: «Ложись!», тигр и орангутанг вскочили, как на пружине, и встали, заслонив собой французов. Все пули, предназначавшиеся Фрике и его друзьям, попали в великодушных зверей. Будучи смертельно ранены, несчастные животные нашли в себе достаточно сил, чтобы броситься на убийц. Фрике все это видел и закричал от жалости.

Юноша подбежал и нашел Мео и Дедушку среди груды растерзанных тел. Дикие жители вольных экваториальных земель погибли при первом же столкновении с цивилизацией!

Фрике с глубокой печалью смотрел на бездыханные тела друзей, деливших с ним безрадостные дни невзгод. В это время к нему подошел один из сипаев, которым было поручено захватить дом Боскарена. Сипай был весь в крови и пыли.

— Откуда ты? Говори скорее! — спросил Фрике дрожащим от тревоги голосом.

Сипай не понял. Андре повторил вопрос друга.

— Государь… — с усилием заговорил сипай. — Мы исполнили твой приказ. Никто не вышел из дома Гассана… Но в городе бунт… На нас напали… со всех сторон… Мы защищались… Потом пришел сам Гассан с большой толпой… С ним были все бандиты Борнео… Мы ничего не могли сделать… Офицер наш убит… Все наши перебиты… Я едва мог дотащиться сюда… и умираю!

— К оружию, друзья! В бой! — задыхаясь, вскричал Фрике. — Возможно, уже поздно. Ко мне, сипаи! Кто меня любит, за мной! Вперед!