С этими словами он выстрелил, почти не целясь. Послышался сухой и короткий выстрел. Столб, пробитый разрывной пулей, закачался и упал со страшным треском.

Испуганный даяк не верил своим глазам. Он подбежал к бревну и принялся его осматривать.

— Хочешь, — сказал Андре, — я сейчас сделаю в ограде пролом для прохода десяти человек?

— Нет, мой белолицый друг. Достаточно. Я верю тебе: мы победим врагов. А теперь послушай, что я тебе расскажу. Давно-давно, много лет назад, приходил к нам на остров из-за моря слон и ходил вверх по Кахаяну воевать с нашими зверями. Пришел он на остров и посылает зверям свой клык — заранее, видишь ли, напугать их хотел. Звери увидали клык и вправду испугались. Подумали-подумали и решили покориться слону. Услыхал это дикобраз и надоумил зверей: «Не робейте, говорит, чего вам слона бояться? А возьмите да пошлите ему мою щетину. Пусть он сам подумает, каков же должен быть зверь, коли у него такая большая шерсть». Звери так и сделали — послали слону дикобразову колючку. Что бы ты думал? Слон испугался и ушел. Так у нас на острове и нет слонов. Таким обманом наши звери первого же слона, который вздумал к нам переселиться, выжили.

— Твой рассказ очень остроумен, но что из него следует?

— А то, что малайскому вождю нужно послать твою пулю и напугать его хорошенько.

— Не думаю, чтоб это очень на него подействовало. А уж если посылать, так, по-моему, лучше послать дерево, разбитое пулей. Пленные малайцы все видели и с удовольствием отнесут его. Их рассказ, может быть, заставит малайского вождя одуматься и отказаться от похода, который не принесет ему ни славы, ни пользы.

Подтверждение в сотый раз пословицы: «На чужой каравай рот не разевай». — Владения борнейского раджи. — Путеводитель по острову. — Почему был грустен Туммонгонг Унопати. — Смерть и похороны собаки. — Легенда о Патти Паланганге. — Собачий пантах. — Дурное предзнаменование. — Добыча золота на Борнео. — Бурная ночь. — Дозор Фрике. — Парижский гамен соперничает с героями Купера и Майн Рида. — Соображения по поводу присутствия человека, жующего бетель. — Засада. — К оружию!.. Неприятель!.. — Похищение Фрике.

Узнав о дерзком похищении своей приемной дочери, Андре Бреванн даже и не подумал обратиться за помощью к каким-либо представителям европейской цивилизации на Борнео. Он слишком хорошо знал, с какими проволочками бывает сопряжено вооруженное вмешательство, которому предшествуют дипломатические переговоры. Эти проволочки тянутся бесконечно, и у ходатая успевают нередко выпасть зубы и волосы, прежде чем он добьется какого-нибудь толку.

Будь он англичанин или голландец, он, быть может, и уведомил бы для очищения совести и для получения моральной поддержки свое правительство о деле, в которое он вложил душу и все, что имел. Но и это было бы, пожалуй, совершенно излишним. Авторитет англичан с острова Лабуан со времени смерти Джеймса Брука очень упал. Голландцам же, рассеянным по принадлежащей им огромной территории, и без того хватает хлопот по сохранению своего престижа.

Напрасно было бы просить разрешения на вооруженный поход через нидерландские владения. Никто не поверил бы в бескорыстную цель экспедиции. Проход отряда европейцев произвел бы переполох во всех колониях; наши друзья были бы сразу задержаны. Поэтому они решили обойтись без разрешения и самовольно проникнуть в неведомые земли, воспользовавшись внутренними неурядицами в царстве раджи, который, сидя во дворце, даже и не подозревал об угрожавшей ему опасности.

Для людей, не знакомых с образом жизни современных деспотов Востока, с их отношением к народам, изнемогающим под железным гнетом, решение европейцев должно казаться безумным, неисполнимым. А между тем только оно и могло иметь успех. Дело в том, что население этой страны далеко не однородно. Племена, его составляющие, имеют противоположные интересы, питают друг к другу взаимное нерасположение и постоянно склонны к мятежу. Понятно, что в таких условиях монарх, который сегодня силен, завтра может слететь со своего трона. Андре и его друзьям помогала, кроме того, память о радже Бруке; как и тот, они защищали слабых и сражались с малайскими пиратами. Их отношение к туземцам было проникнуто чрезвычайной мягкостью, которая всегда пленяет первобытных людей, а кроме того, белый цвет кожи уже сам по себе придавал им обаяние в глазах дикарей.

Таким образом, владения борнейского раджи, несмотря на их величину, очень легко могли не выдержать искусного удара, направленного ловкой рукой неустрашимого человека. Королевство Борнео лежит на северо-востоке острова, простираясь от 7° до 2° северной широты. Оно занимает, следовательно, пятьсот километров по берегу Южно-Китайского моря между мысом Торонг на северо-востоке и мысом Дату на юго-западе. Большая горная цепь Батанг-Лупар отделяет королевство от голландских владений. Оно представляет собой узкую полосу сто километров шириной. Кроме того, от борнейского раджи находятся в зависимости — конечно, только в условной — раджи сибакский и нандигарский. Эта зависимость до того призрачна, что два названные князя весьма решительно отказывают в дани борнейскому монарху, невзирая на европейских картографов, которые неизменно помешают их княжества в пределах владений раджи.

Если бы раджа вместо недостойного угнетения подданных покровительствовал торговле, земледелию и горной промышленности, то его столица с каналами вместо улиц, с домами на сваях и плотах сделалась бы если не малайской Венецией, то, во всяком случае, очень важным центром торговли с Китаем, Сингапуром и многими южными гаванями. Но так как у него есть очень скверная привычка накладывать эмбарго на торговые корабли, пока купцы не заплатят чрезмерных пошлин, то, разумеется, вся торговля парализована. Добывание золота подвергается еще худшей участи. Все, что золотопромышленникам удается спасти от жадности вассальных князей, безжалостно конфискуется и исчезает бесследно в сундуках раджи.

Исходя из изложенных обстоятельств, а также имея в виду исключительность положения наших друзей среди независимых племен острова, читатели, вероятно, согласятся, что замысел Андре был вовсе не так рискован, тем более что он постарался взвесить все случайности и распланировал свою экспедицию с величайшею осмотрительностью. Быстро двигаясь к горной цепи Батанг-Лупар, которая, как мы говорили, составляет сухопутную границу владений раджи, он готовил на случай неудачи опорные пункты для отступления. Кампонги и котты принимали оборонительное положение; воодушевленные даяки повсюду брались за оружие. В каждом селении Андре составлял для себя отборный отряд воинов и уходил дальше, предшествуемый славой, которая росла с каждым днем.

Сойдя с «Конкордии» после трагической смерти сэра Гарри Паркера, европейцы немедленно удалились от устья Кахаяна. Но они и не подумали плыть в Банджармасин, как уверяли сеньора Пизани, а направились вверх по Труссану, природному рукаву, соединяющему реку Кахаян с Муронгом, притоком реки Мандагии, впадающей в реку Манкатип. Благополучно достигнув 2° южной широты, их проа вошла в реку Дуссон, которая разделяется на два крупных притока: на Банджар и на Нижний Муронг.

Река Дуссон берет начало в том месте, где от главной цепи гор Батанг-Лупар отделяются два значительных отрога и направляются один к юго-востоку, другой к юго-западу, образуя гусиную лапу. Первый отрог носит имя Синтангских гор, а второй известен под именем горного хребта Мали. Река делится на пять главных притоков, вытекающих из гор Бунданг, Клумпаи и Мандуланских, находящихся под 1° южной широты и идущих от 111°30′ до 112°30′ восточной долготы.

На северной стороне долины Дуссона расположена котта, которой руководил Туммонгонг Унопати. От котты до границы борнейских владений не более сотни километров. Хотя формально территория эта принадлежит голландцам, их любезный сосед раджа каждые два месяца насылает на нее своих солдат с разными требованиями к жителям, причем голландский губернатор в Банджармасине, находящемся на расстоянии пятисот километров, даже и не помышляет о заступничестве.