Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ну… — Желание знакомо изменило его голос. Невероятно знакомо…

В порыве страсти Доун укусила Мэтта за шею. Сердце выпрыгивало из груди, как вышедший из повиновения механизм. По венам разлилось приятное тепло, и Доун почувствовала горячую волну желания.

Мэтт, видимо, догадался, что она вот-вот бросится на него, как тогда, в больнице. Наверное, поэтому он сбавил темп, выпустил ее запястье, положил ладонь ей под голову, и его поцелуи стали неторопливее и глубже.

Доун сначала растерялась. Обычно к этому времени она успевала стянуть с партнера штаны, сбросить с себя одежду, довести дело до конца и принять душ.

Но Мэтт не позволил ей сделать по-своему. Он действовал медленно, наслаждаясь каждым поцелуем, каждым укусом, каждым касанием. Доун безуспешно пыталась выровнять дыхание. Сердце бешено стучало, а тело трепетало и таяло.

Неужели это секс?

Она решила ускорить процесс и как только дотронулась до его бедра, он, не прерывая поцелуя, перехватил ее пальцы.

— У меня для тебя что-то есть, — жарко выдохнул Мэтт.

Доун ощутила новый прилив желания.

— Не сомневаюсь.

— Доун… — Он волнующе засмеялся. — Ну, ради меня. Ты же любишь поиграть, вызов бросить…

Она мурлыкнула в ответ, и Мэтт улыбнулся.

— Иди сюда. — Он помог ей встать. — У меня для тебя что-то… В общем, увидишь.

О Господи!

Доун посмотрела на ширинку, предполагая обнаружить эрекцию, но выпущенная рубашка все закрывала — вот досада!

Мэтт подмигнул и скрылся в спальне. Без нее… Без нее?!

— Мне с тобой? — растерянно спросила она, мысленно скрестив пальцы. Какое разочарование!

— Нет-нет! Стой где стоишь. — Мэтт явно веселился.

Обалдеть. Она осталась в гостиной и, изнемогая от желания, с нетерпением ждала, когда же вернется Мэтт. Почему он столько копа…

Доун почувствовала странный озноб. Она нащупала револьвер и повернулась к окну, надеясь — и опасаясь — кого-нибудь увидеть.

«Стреляй же!» — скомандована темная часть ее души.

В саду никого не было, лишь ветер качал цветы.

— Готово! — объявил Мэтт.

Она вздрогнула и быстро спрятала оружие. Лониган вышел из спальни.

«Чуть снова не потеряла контроль, — раздраженно подумала Доун. — Ну-ка, соберись!»

Детектив ничего не заметил. Со свертком в руках он выглядел забавно.

— Ой, — обрадовалась Доун, — белье?

— Не совсем. — Мэтт покраснел. Покраснел!

Его смущение тронуло ее, и Доун ободряюще кивнула.

— Ну, что там?

— Я подумал… Это…

— Да не томи же! — Доун подлетела к нему. — На костюмчик французской горничной вроде не похоже…

Он не отдал ей подарок.

— Позволь сначала объяснить…

Доун налетела как ураган, выхватила у Мэтта пакет и развернула: платье — тонкое, полупрозрачное, с цветочным рисунком. Она не могла прийти в себя от удивления.

— Я увидел его в витрине одного винтажного магазина, — пояснил детектив, еще больше пунцовея. — Представляешь?

Представлять не хотелось.

Доун застыла, перебирая пальцами ткань, не веря — не желая верить — глазам. Она держала копию платья, в котором снималась Эва Клермонт в знаменитом фильме «Мечтательница». Однажды за ланчем Доун упомянула Эву, и на лице Лонигана тут же возникло глупое выражение… Как, впрочем, и у всех мужчин!

— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я это одену? — процедила она дрожащим от злости голосом.

— А… — Он растерялся. — Я просто…

— Признайся, без этой тряпки я тебе нравлюсь?!

— Доун, погоди, погоди… Я не имел в виду…

— Ты пошутил?

Он помотан головой. Платье оттягивало руку, как пудовая гиря. Если бы во взгляде Мэтта не промелькнуло нечто похожее на разочарование, наверное, она бы простила.

Простила бы.

На нее накатила необъяснимая, всепоглощающая ярость. Доун так боролась за то, чтобы в ней не видели дочь знаменитой мамочки! Ведь она не унаследовала красоту Эвы… Эва опять осталась победительницей — сначала покорила Жаки, а теперь, что самое обидное, Мэтта.

— Ясненько… — сказала девушка, отступая назад. — Ты из тех, кто встречается со мной, потому что Эва — моя мать? Ты закрывал глаза, когда мы целовались, чтобы не видеть мою заурядную физиономию?

— Да нет же! Я…

У нее застучаю в висках.

— Ты хотел напялить на меня платье, чтобы возбудиться?

— Доун…

— Зачем ты притащил эту дрянь, когда все шло так хорошо?!

Мэтт подавил тяжелый вздох и, глядя в пол, отрицательно помотал головой. У него не было других объяснений.

Никогда Доун не испытывала такого жестокого разочарования. Даже когда узнала, что Фрэнк — охотник на вампиров. Мэтт оскорбил ее, предал.

— Значит, таков твой ответ… — Доун попятилась к двери. — Молчишь? Я все правильно поняла? Ты говорил, что заинтересовался мной еще до личного знакомства, заочно… Скажи, из-за Эвы? Ну почему именно ты?!!!

К горлу подкатывала тошнота. Ничего не вышло, а она размечталась…

— Мне нужна ты, Доун. Я совершил ошибку… — горестно произнес Мэтт, взяв в руки платье. — Ты же любишь игры, приключения… Я надеялся, ты посмеешься или…

Он умолк.

Какая разница! Доун вылетела за дверь. В ночи поджидали неведомые враги.

Запах жасмина окутал девушку ласковым объятием, и она поняла, что рядом Друг.

Глава 12

Подземелье: действие второе

— Почти готово, — объявил Сорин Стражу, привязанному к металлическому столу в своей клетке.

В недрах Подземелья, в холодных гранитных пещерах томились низшие вампиры. Стражей уже покормили — кровь для них добровольно жертвовали Обожатели, но порой перепадали и объедки со стола Избранных.

Страж в соседней клетке просунул сквозь решетку страшное бледное лицо.

— Еще… еще еды, Хозяин, еще, еще…

Остальные подхватили его мольбу:

— Еды, еды, еды…

Монотонный гул голосов пронзил жалобный вопль какого-то Стража:

— Крови!!!

Сорин не удостоил их даже взглядом, продолжая колдовать над лежащим на столе вампиром. Этот Страж станет новым центурионом, созданным для защиты, — а, возможно, и для нападения.

— Прекратите! — приказал Сорин завывающим тварям.

Крики стихли. Стражи должны повиноваться, так всегда было заведено в Подземелье. Считаюсь, что соображают они плохо, и кровь тварей особой силы не имеет — силой наделял их Сорин.

Сорин затянул потуже кожаный ремень вокруг мощного торса Стража. Прежде чем продолжить работу, он окинул лежащего оценивающим взглядом: лысый, когтистый, с железными клыками, облачен в черное, чтобы лучше сливаться с темнотой. Страж еще не очнулся и не увидел новый мир, для которого его создали. Остался последний штрих.

Как и остальные Стражи, этот смертный однажды исчез из жизни Верхнего мира. Шпионы заметили его месяц назад и доложили Сорину. Здоровяк, пьяница, ни семьи, ни друзей — он идеально подходил на должность Стража. Его похитили перед побегом Робби Пеннибейкера, до перехода Подземелья в режим строгой изоляции.

У Сорина лишь недавно нашлось время для новичка. После преобразования новоиспеченного вампира возведут в ранг Стража Подземелья. Он должен будет беспрекословно повиноваться любому приказанию — даже умереть, если война действительно начнется. «Жалко терять бойцов», — подумал Сорин, проводя рукой по лицу своего творения. На оживление каждого Стража уходила уйма энергии, так же как и много лет назад, когда он был еще молод…

Семья отказалась от него, потому что Сорин владел удивительным даром: способностью подчинять своей воле мелких зверушек и превращать их — в некотором роде, — в кого пожелает. Лишь Бенедикт, настоящий Мастер, оценил его способности. Он полюбил юношу за талант, который другие находили пугающим и сверхъестественным. Наконец его так называемая магия пригодилась — для защиты родного дома.

В коридоре послышался шелест шагов: Обожатели всегда двигались легко и грациозно. У входа возникло изящное создание с серебряной чашей в руках. В чаше плескалась кровь, предназначавшаяся Стражам — такую дань взимали с Обожателей еженощно.

29
{"b":"165620","o":1}