Хоукрил преодолел это расстояние одним огромным прыжком, подхватил тело Краера на руки так легко, как будто квартирмейстер и впрямь был тряпичной куклой, выпятил украшенный здоровенной ссадиной подбородок и вгляделся в окровавленное лицо неподвижно лежавшего у него на руках человека. Потом он повернул голову и строго поглядел — со стороны он казался похожим на сокола, озиравшего с высоты землю в поисках добычи, — в лицо стенавшему целителю. В этот самый момент голова Сараспера повернулась набок, глаза закатились, и он впал в беспамятство.

— Оба живы, — сурово сказал Хоукрил Эмбре. Девушка опустилась рядом с ним на колени, задыхаясь после стремительной перебежки по неровной, окутанной дымом земле.

— Сейчас, похоже, не лучшее время для того, чтобы входить в эту дверь.

Эмбра ответила на его слова неожиданно озорной улыбкой.

— Ну и что? Чего нам еще ждать?

Несколько мгновений латник ошарашенно смотрел на девушку, а потом улыбнулся в ответ, по-волчьи оскалив зубы.

— Дьявольские рога! — выругался Кламантл и, неуклюже передвигая ноги, пустился бежать, но вскоре споткнулся и рухнул лицом в грязь. Стрелы, жужжа, пронеслись над ним и канули в воды озера Лассабра.

Маркоун напрягся было, но в этот момент стрела задела его руку, оставив кровавый след, и волшебный заряд, который он намеревался швырнуть в нападавших, рассыпался градом безобидных, тут же погасших искр.

Кламантл, даже не поднимая головы, что-то прорычал сквозь грязь, облепившую лицо, вскинул обе руки, словно крылья, и из них серебристым облаком вырвались тысячи стремительно летящих клинков и блестящих игл. Направленное непреодолимой силой, все это убийственное оружие, жужжа, как огромный рой разъяренных пчел, прорезало воздух.

Раздались пронзительные крики перепуганных лучников — их оказалась дюжина, если не больше, — но их попытки укрыться от вездесущих ножей были тщетны. Они все погибли. Волшебное оружие все еще свистело в воздухе, понемногу рассеиваясь дымным облаком, среди трепещущей листвы все еще продолжали падать наземь корчившиеся в агонии тела, а Кламантл уже поднялся, обтер лицо и смерил Маркоуна презрительным взглядом.

— Пришлось потратить лучшее из моих боевых заклинаний, — сердито бросил он.

Маркоун осторожно отпил из флакона маленький глоток заживляющего зелья, аккуратнейшим образом заткнул пробку и только после этого пожал плечами. Но даже после этого жеста он дернулся от боли и схватился за не успевшую зажить раненую руку.

— По крайней мере мы живы и сможем взглянуть, как действуют ваши второсортные заклинания.

Лицо старшего волшебника прорезала широкая, но совершенно безрадостная, скорее издевательская улыбка.

— Очень смешно, — буркнул он, — Давай-ка уберемся с берега, прежде чем нас заметит кто-нибудь еще. Пошли!

— Да, мастер, — пробормотал более молодой, понизив голос на втором слове так, что его почти не было слышно, и направился вслед за Кламантлом по обильно политой кровью земле. — Но все же, кто были эти лю… Что вы делаете?

— Собираю оружие, — ответил Кламантл. Скривив губы от отвращения, он нагнулся над следующим трупом и потащил с него ножны с мечом, даже не пытаясь уклониться от брызнувшей на него струйки крови. — Если у нас будет достаточно мечей и ножей, мы сможем превратить магический вихрь в непреодолимую стену клинков. Кроме того, если не можешь чего-нибудь припасти заранее, то самое разумное — отобрать это у кого-нибудь. Шевелись!

— Правильно! — еле сдерживая злобу, отозвался Маркоун и тоже нагнулся, чтобы вынуть меч из стиснувшей его в последнем усилии руки. Если Кламантл так любит спешку, что ж, будет ему спешка. Он окинул взглядом стоявший стеной густой лес и пожал плечами.

Если до темноты они все еще будут ползать по этой чащобе, то единственное, чего им удастся дождаться, это по стреле в спину от невидимого врага. Так что он за то, чтобы как можно быстрее бежать к развалинам, и если Трое хотят, чтобы он медленно и осторожно крался туда, то пусть они подавятся собственным дерьмом!

— Живее! — рявкнул Кламантл откуда-то спереди.

Маркоун не потрудился поднять голову, чтобы взглянуть на него, а просто выставил в его сторону руку с пальцами, сложенными непристойным образом.

Внезапно наверху еще одного находившегося неподалеку куска стены полыхнуло пламя, а откуда-то совсем с другой стороны донесся короткий, резко оборвавшийся вопль. Эмбра взглянула на мрачно склонившегося над нею латника, державшего в руке покрытый копотью и кровью боевой меч, и проговорила, слегка заикаясь:

— П-похоже, здесь становится о-опасно.

Хоукрил огляделся. За неплохо сохранившимся зданием слева от них раздался звон мечей, а горящая стена рухнула, и вместе с камнями на землю упало безжизненное тело человека, облаченного в мантию.

— Это мне не нравится, — без улыбки ответил он. — Очень не нравится.

Эмбра улыбнулась в ответ, покачала головой и, ощущая, как в душе у нее поднимается теплая радость от сознания того, что она находится под надежной защитой могучего воина, принялась за дело. Она выпрямилась, стоя на коленях, приложила ко лбам двух лежавших на земле мужчин по безделушке, прижала их ладонями, опустилась на четвереньки и искоса глянула на Хоукрила.

— Пора.

Латник кивнул — его лицо застыло, как каменная маска, — и девушка почувствовала, как удивительно нежные руки вытащили заправленный за пояс подол рубахи и обнажили ее спину. Огромный меч вонзился в дерн в каком-нибудь дюйме от ее щеки, и она скорее догадалась, чем увидела, что воин снова взял в руку кинжал. Она ощутила, как острие чуть прикоснулось к спине.

— Здесь?

— Д-да, — подтвердила Эмбра, глядя в землю перед собой, и закусила губу. В следующее мгновение она почувствовала холодное прикосновение движущейся стали, ощутила, как по спине потекла кровь, и сразу же после этого — нарастающую боль. Это Хоукрил осторожно взял заколдованную вещицу, которую дала ему волшебница, и прижал ее к кровоточащему разрезу, который только что сделал.

— Если эта штука держится сама, — пытаясь унять дрожь, сказала Эмбра, — то лучше отойдите немного.

— Отхожу, — ответил латник, и Эмбра услышала, как камни скрипнули под его сапогом: воин отошел всего на один шаг. Тогда волшебница глубоко вздохнула, ощущая, как боль с каждым мгновением становится все сильнее, и забормотала заклинание.

Ее спина взорвалась огнем — она знала, что это произойдет, — все тело покрылось липким жгучим потом, и весь ее мир внезапно превратился в темную комнату, где царила смерть; неподалеку, где-то в болоте, яростно лаяла свора боевых псов… и ее отец посмотрел, приветливо улыбаясь, на ее скованное цепями нагое тело и высыпал ей на живот горсть драгоценных камней. «Моя маленькая Владычица Самоцветов, — манерно растягивая слова, произнес он, — что из тебя получится?» А в следующее мгновение над Эмброй оглушительно раскатился его зловещий смех, и девушка замигала, почувствовав внезапный озноб. Струйки колдовского дыма выбивались из-под ее пальцев — пальцев, крепко прижатых ко лбам… Эти лбы вдруг приняли вертикальное положение, и из-под них на девушку уставились недоумевающие глаза.

— Не вздумайте отодвигаться, — предупредила она и начала переливать в раненых свою боль, направляя ее через трясущиеся руки, одновременно вытягивая запас волшебства из тающих под пальцами безделушек и тоже вливая ее в своих друзей.

Очень скоро она почувствовала, что Сараспер начал управлять потоком жизненных и магических сил, направляя и регулируя его, как подсказывал ему опыт целителя. В следующее мгновение он испустил удовлетворенный, спокойный вздох. Прохладное ощущение исцеления нахлынуло на всех троих, и так велика была его сила, что они одновременно захлебнулись воздухом, глубоко вздохнули и содрогнулись от наслаждения.

— Если вы совсем закончили, — прорычал Хоукрил, находившийся где-то совсем рядом и при этом словно на другом краю света, — то будет лучше всего перебраться вон в ту библиотеку. А то всякий народ — и волшебники в том числе — слишком уж энергично убивают друг друга.