С изящной непринужденностью он в последний момент отвернул своего «скакуна» от взметнувшихся к небу языков пламени и, проносясь над самыми крышами гостиницы, с беспечным видом швырнул «кулак гнева» в стропила, с которых уже через несколько мгновений начала падать вниз черепица. За его спиной с грохотом рассыпался верхний этаж; обломки горящих балок, черепица и всякая всячина, крутясь, взлетели в воздух.

Кламантл некоторое время следил за его действиями, затем пожал плечами и метнул вниз изобретенное им самим заклинание «разрушение дерева», чтобы перекрытия поскорее обрушились на головы постояльцев «Огненной волны». Это, по крайней мере, должно было направить опрометчиво созданный Маркоуном огонь внутрь разоренной гостиницы, вместо того чтобы позволить ему бежать дальше по крышам, грозя уничтожить половину Силптара. Балки и опорные столбы разом распались, и среди усиливавшихся рева огня и треска горящего дерева с новой силой раздались крики страха и боли.

Маркоун, нисколько не тревожась о том, какие разрушения он учиняет, прорычал еще одно заклинание огня, и чуть ли не весь этаж, лежавший под обвалившимся, мгновенно охватило пламя. Было видно, как метались в огне люди, тщетно разыскивая путь к спасению, а на них падали потолки, под ними проваливались полы, на них падали стены, и несчастным всегда не хватало нескольких шагов или нескольких секунд, чтобы выбраться из огненного ада.

Отчаянно, взахлеб выли постояльцы, которым посчастливилось выпрыгнуть через окна верхних этажей, чтобы, ломая кости, рухнуть на булыжники мостовой. На противоположной стороне улицы стояли, ошеломленно взирая на пожар, завсегдатаи, успевшие высыпать из таверны; многие из них все еще, сами того не сознавая, сжимали в руках пивные кружки и стаканы со спиртным. А гостиница «Огненная волна» впервые за свою древнюю историю оправдывала свое вызывающее название и разгоралась, как раздуваемый ветром костер.

Отчаянно хватая широко раскрытыми ртами раскаленный воздух, Дарентар Джалит и Ларондар Лаернсар в четыре руки дергали перекосившуюся дверь, за которой ревело яростное пламя, и почти одновременно умерли, задохнувшись в дыму. До последнего мгновения они изрыгали проклятия, сначала оглушительно громкие, потом беззвучные. Им оставалось лишь несколько шагов до порожденного поспешно произнесенным заклинанием столба чистого воздуха, свободного от огня и дыма, но сделать эти несколько шагов они были так же не в состоянии, как без остановки пробежать через все баронства, которые отделяли Силптар от острова Серебряное Древо. Спустя несколько секунд после того, как оба воина упали, дверь, с которой им не удалось справиться, обрушилась на их безжизненные тела, взметнув вверх огромный рой ярких искр.

А в основании этого столба чистого воздуха, со всех сторон окруженного пламенем, стоял еще один маг, которого тоже трясло от гнева. Джеринстурн Элмернский, зажав между коленями толстую книгу, на страницах коей было записано множество заклинаний, воздел руки к небу, чтобы наслать смерть на того, кто нынче принес ее в Силптар, кто бы он ни был. Маг отчетливо видел кружившихся в небе ночных червей и дрожащим голосом продекламировал самое сильное взрывающее заклинание, какое было подвластно его мастерству. Рычащие звуки вырвались из тонких губ, сила, направляемая трясущимися руками, устремилась к цели, и выписывавший в небе замысловатые петли ночной червь превратился в клуб черного мутного дыма, а его облаченный в мантию наездник начал стремительно падать на землю.

— На помощь! — заорал Кламантл, размахивая руками, как будто пытался ухватиться за воздух, который не желал держать его. — Маркоун! Спаси!

Но младший маг пронесся мимо, глаза волшебников Серебряного Древа на мгновение встретились, и ночной червь помчался дальше, унося на себе Маркоуна, заливавшегося холодным, злым смехом.

Чтоб его пожрал Темный Олим! Видя, как булыжники стремительно увеличиваются в размерах, Кламантл желал только одного: убраться отсюда куда подальше, в безопасное место, все равно ку…

— Во имя Троих! Конечно же!

Кламантл выкрикнул три слова, выскочившие откуда-то из глубин памяти, и, когда до булыжной мостовой ему оставалось лететь считанные мгновения, окружавший его мир изменился. Все, что он видел, внезапно превратилось в расплывчатые, мутные цветные пятна, а затем он оказался во мраке. Темнота, сырость, запах пыли и еще какой-то запах… Он никак не мог вспомнить, что же могло так пахнуть. Может быть… может быть, мускус?

Совсем рядом послышался звук, похожий на хрюканье. Маг повернулся и с лихорадочной поспешностью заставил воздух посветлеть. И увидел не более чем в шести шагах от себя здоровенного кабана, который, оскальзываясь копытами в навозе, явно намеревался перейти в атаку.

Кламантл выкрикнул простое заклинание, предназначенное для разжигания походных костров, швырнул огонь в клыкастую морду, отскочил в сторону и покатился по грязной земле, а на него рушились тяжелые книги, которые он много лет назад своими руками укладывал в этом тайном убежище. Кабан, злобно визжа, пронесся мимо, а пламя, издав глухой невпечатляющий хлопок, наконец-то начало разгораться.

Копыто стукнуло в стену в изрядном отдалении от ошеломленного волшебника, взвилась туча пыли, а затем в убежище Кламантла наконец-то наступила долгожданная тишина.

Волшебник приподнялся на четвереньках и, как ему показалось, целую вечность вглядывался во мрак, прислушивался и собирался с мыслями. Когда же он подготовил себе это маленькое убежище? Неужели двадцать лет назад? Какой долгий срок!

Достаточно долгий для того, чтобы кто-то догадался откатить в сторону валуны, скрывавшие запертую дверь (и, скорее всего, сломя голову умчаться прочь, поняв, что здесь обосновался волшебник), и чтобы здесь спустя некоторое время обосновались кабаны. Достаточно долгий для того, чтобы формулы заклятия, записанные на стенах тогда еще новичком, только-только закончившим обучение, стерлись и осыпались. Это произошло еще до того, как он составил заклинание, разорвавшее кабанью тушу на части.

Он должен был найти выход и узнать, какие перемены произошли снаружи, в давно заброшенной и заросшей кустами деревне, в которой его пещерка когда-то служила прозаическим подвалом для хранения овощей… да и во всей этой стране, которая когда-то именовалась баронством Тарлагар. Скоро он все это сделает.

Последние отзвуки его появления и последующих событий наконец-то замерли. Кламантл пожал плечами, встал на ноги и побрел вдоль почти забытых стен, сложенных из разнокалиберного дикого камня, подбирая с пола пригодные для еды куски разорванной туши кабана. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как ему довелось в последний раз поесть нормальной, хорошо приготовленной свинины без всех этих странных сладких соусов, которыми барон так любил портить хорошую еду. Зная характер владетеля Серебряного Древа, можно было с уверенностью предполагать, что некоторым волшебникам очень не скоро представится возможность поесть мяса, приготовленного по-другому.

Погоди-ка! А нет ли у него… да-да, именно здесь!.. Он нащупал небольшую щель в стене, просунул в нее пальцы… Да, все на месте! Он уцепился за ремешок ногтями, осторожно потянул, и в его подставленную ладонь упал покрытый толстым слоем пыли малюсенький кожаный мешочек, в котором оказался нечистый почти не играющий рубин, заколдованный им много-много лет тому назад. Вероятно, единственная стоящая вещь из всего, что здесь имелось, если не считать исцеляющих микстур. Результаты долгих лет кропотливого труда, составления заклинаний, ошибок и бесконечных повторений… Зрячий камень. Его собственный зрячий камень.

Кламантл наткнулся на крошечный одноногий стол, о существовании которого успел напрочь забыть, подтащил его к холодному каменному сиденью, устроенному вдоль стены, и положил драгоценный камень на пыльную столешницу.

Усевшись и заглянув в рубиново-красные глубины, он подумал о горящей гостинице в Силптаре. О ревущем огне, о дыме, который, словно огромное серое перо, вытянулся вдоль вершины холма и уже закрывал собой самые высокие дома и башни Сверкающего Города. Вот оно… Там, в глубине рубина: крошечное мерцающее изображение, которое становилось все больше, придвигалось все ближе…