— Что ж, раз так, то теперь этот глупец обречен, — с саркастической ухмылкой говорил себе Краер, обтирая пальцы о камень, пока не счел их достаточно сухими. Тогда он поднялся и принялся нащупывать первые ненадежные зацепки.
Дворец находился где-то на дальней стороне острова, а неподалеку от него стояла на якоре баронская барка. По слухам, на ней жили неусыпные стражники Серебряного Древа, следя за тем, чтобы враги барона не вздумали использовать его корабль.
Обнадеживало то, что именно здесь, где прежде находились причал и павильон и куда сегодня пробрались двое отчаянных парней, вроде бы никто не жил и никто даже не охранял стены.
— Отчаянных или просто безмозглых, — проворчал Краер, не осознавая, что говорит вслух, до тех пор, пока не услышал снизу ответ Хоукрила:
— Вы, сударь, несомненно отчаянный человек. А я так просто безмозглый. Или вы со мной не согласны?
Краер усмехнулся в темноту и, не ответив приятелю, продолжал карабкаться по стене. Подъем был легким — слишком легким, предупреждали его старые инстинкты, — и вот уже показались зубцы с бойницами, увенчивавшие стену. Он не замечал никаких признаков стражи, но все же…
Изловчившись, стараясь двигаться беззвучно, чтобы можно было услышать даже свист заносимого для удара клинка, бывший квартирмейстер подтянулся и очутился на гладком каменном полу, густо усыпанном птичьим пометом — ободряющий признак отсутствия какого-либо надзора — между двумя зубцами. Стена была толстой, и здесь, на самой ее вершине, не было видно никаких следов от многолетнего воздействия непогоды. Никаких следов…
Почувствовав, что волосы на затылке встают дыбом, насупленный Краер отвязал от одежды один из двух своих кинжалов. Затем, с трудом сглотнув слюну, пополз вперед, чтобы освободить место для Хоукрила. Тот уже нетерпеливо постукивал пальцами по его ноге, стремясь поскорее избавиться от угрозы гибельного падения в холодную реку, которая, казалось, упорно дожидалась жертв.
Изнутри вдоль стены проходила прямая, даже не огороженная перилами галерея, тянувшаяся в обе стороны, насколько хватало глаз, на высоте в три человеческих роста. Ее не разрывали ни башни, ни площадки, ни лестницы. Галерея была совсем пуста; неподалеку от нее плотной шеренгой выстроились темные деревья. Ниоткуда ни доносилось ни звука, не ощущалось никакого присутствия человека. Казалось, ловушек или капканов здесь тоже не было, но, по правде говоря, рассмотреть что-то можно было лишь на расстоянии нескольких шагов, а дальше все терялось в темноте.
Некоторые заколдованные предметы испускают слабый звук, нечто вроде монотонного напева, но здесь не было слышно и такого звука. Ветви подстриженных деревьев не мешали свободно проходить по роще. Краер внимательно осмотрел безлюдную стену, нахмурился, но так и не смог найти ничего опасного. За спиной он скорее ощущал, чем слышал тяжелое дыхание Хоукрила. И все же что-то было не так…
Он обернулся и дважды легонько стукнул латника по руке — принятый в армии Черных Земель сигнал: жди молча и ничего не делай, пока не получишь приказа, — а затем тронулся вперед. Он двигался очень медленно, низко пригнувшись, и все время шарил рукой в пространстве перед собой от уровня пояса до плеч, чтобы вовремя заметить туго натянутую бечеву, которая соединена со спрятанной в темной листве смертоносной стрелой. Но ничего подобного ему не попалось.
Аккуратно развязав шпагат, которым для страховки была прикреплена его шпага, Краер обнажил гибкий, словно хлыст, клинок и сделал несколько взмахов. Лезвие, покрытое специальным воронением, было темным; лишь жир, которым они намазали оружие для защиты от ржавчины, слабо сверкнул в первом свете восходящей луны. Ничего не случилось, даже после того как он дотянулся острием до пола и сильно нажал. В конце концов он вздохнул, пожал плечами и соскочил на галерею, сердцем чувствуя, что совершает грубую ошибку.
Да, это действительно было ошибкой, но Хоукрил присоединился к нему прежде, чем что-то ухватило Краера за ногу. Он дернулся в сторону и услышал, как рвется его кожаный костюм. Взглянув вниз, он увидел, что в него вцепилась выросшая из камня почти человеческая рука. Вторая тянулась к Хоукрилу… и третья!
— Берегись! — рявкнул Краер, отталкивая от себя латника. По его телу пробежал озноб: из камня высовывались все новые и новые пальцы. — Прыгай! — прошипел он. — Надо уходить, пока…
Безжалостные каменные руки тянулись к ним со всех сторон.
— Вражьи рога! — выругался Хоукрил и изо всех сил рубанул по рукам своим боевым мечом.
Краер услышал хруст камня, треск разлетающихся осколков и в следующее мгновение наклонился и принялся колотить эфесом своей шпаги по каменным рукам, которые теперь с сокрушительной силой стискивали его лодыжки.
— Прочь со стены! — прорычал он Хоукрилу, дергаясь, топая ногами и отбиваясь от врезающихся в плоть колдовских пальцев.
Он услышал, как рослый латник зарычал от усилия, а потом последовал удар, от которого нога Краера сразу же онемела. Он почувствовал, что в башмак его потекла влажная струйка, но тут же понял, что свободен, и рванулся в сторону, подогнув колени, чтобы приземлиться туда, где, как он надеялся, была ровная земля, а не уставленные остриями вверх пики или жадные челюсти какой-нибудь хищной твари.
Приземлился он на рыхлую землю и сухие листья, которые мягко подались под ним, поспешно откатился в сторону, и в тот же миг сверху совсем рядом с ним грохнулся латник. Квартирмейстер почувствовал еще один удар по ноге… а затем воцарилась тишина. Он торопливо глотнул воздуха и, вскочив на ноги, обернулся к Хоукрилу.
— Тут может быть заклятие тревоги! Быстро убираемся прочь!
В ответ латник громко застонал, выругался и принялся тяжело, чуть ли не с неохотой подниматься на ноги, стряхивая со спины обломанные ветви какого-то колючего куста, густо усыпанного ягодами. Выпрямившись, Хоукрил посмотрел вниз, убедился в том, что растение, каким бы оно ни было, безнадежно сломано, неловко, прихрамывая, выбрался из остатков куста и шагнул на темную даже в ночной мгле полосу, похожую на поросшую мхом тропинку. Открывшийся впереди сад казался лабиринтом из посеребренных лунным светом древесных стволов, кустов, извилистых дорожек и смутно различимых цветочных клумб. В темноте казалось, что вся поверхность земли покрыта невысокими кочками.
Краер, уже успевший сделать несколько шагов, присел на корточки и внимательно вгляделся в дорожку, одновременно натягивая мягкие (и очень мокрые) кожаные перчатки.
— Я слышал, что барон охотится здесь на оленей, — пробормотал он, — а дочь его частенько бродит без дела среди цветов. Наверно, это как раз одно из таких мест.
Не добавив ни слова, квартирмейстер ткнул пальцем в темноту и, пригнувшись, побежал трусцой вперед. Он, казалось, прихрамывал. Стараясь не обращать внимания на собственные ушибы, Хоукрил поплелся за ним. На ходу он ворчал себе под нос:
— Если она шляется по саду прямо сейчас, в темноте, то, уж конечно, не без дела. Разве что она такая же ненормальная, как и мы.
Ни тот ни другой не оглянулись и потому не увидели, что по стене пробежала рябь и она вздулась, как будто это была не старинная кладка из массивных камней, а тесто для пудинга.
Один из зубцов вдруг накренился внутрь и повалился, но, вместо того чтобы с грохотом рассыпаться на отдельные кирпичи, массивный обломок, казалось, перетек через галерею и плавно и беззвучно соскользнул вниз. Оказавшись на измятой клумбе, посреди которой незадолго до того приземлились двое пришельцев, обломок резко остановился, его форма начала изменяться. Когда он снова зашевелился, то посреди поломанных кустов и цветов возникла похожая на человеческую фигура — рыцарь, с головы до ног в броне, с опущенным забралом и воздетым вверх каменным мечом в правой руке. На левой руке можно было разглядеть боевую перчатку.
Каменный рыцарь двигался скованно, словно неуверенно чувствовал себя в мире, куда только что попал, но направление его движения было совершенно ясным: вслед за злоумышленниками. Оружие было готово для убийства.
