Ворчание целителя сменилось вскриком боли — из-за дергавшейся в конвульсиях Эмбры он стукнулся локтем о каменный пол. Сараспер выругался и откатился в сторону.

Девушка некоторое время извивалась, как собака, которой приспичило почесать спину о траву, а потом замерла, лежа на спине. Сараспер сидел рядом, поеживаясь от боли. Хоукрил видел, как целитель обхватил себя обеими руками, как сделал бы любой раненый воин, приходящий в себя после сражения у лагерного костра… но он не потирал ушибленный локоть.

— Сараспер! — окликнул латник целителя. — Ты?..

Тот поднял залитое потом лицо — такими же изможденными и серыми были лица у тех раненых воинов, которых так хорошо помнил Хоукрил, — и отрывисто проговорил:

— Прекрасно. Лучше не бывает. Сейчас встану и буду плясать!

Он закашлялся, и сразу же его согнуло вдвое. Воины Черных Земель, обмениваясь смущенными взглядами, следили, как целитель дергался в неудержимых позывах рвоты, отплевывался и стонал. Когда же наконец его плечи перестали дергаться и умолкли хрип и скрежет в легких и бронхах — казалось, что прошло немыслимо много времени, — Сараспер поднял голову, обвел обоих долгим взглядом и пробормотал:

— Похоже, что ни один из вас, парни, не имеет ни малейшего представления о том, как работают целители, ведь правда?

Он не стал ждать, пока они в мрачном молчании покачают головами, и сразу же повернулся к Эмбре. Вглядевшись в ее спокойное лицо, Сараспер, похоже, заметил что-то обнадеживающее. Он уложил девушку поудобнее, бережно натянул куртку на обнажившееся красивое плечо, а потом тяжело вздохнул и посмотрел вдаль.

— Тебе это, похоже, дается тяжелее, чем ей было творить заклинания, — неохотно сказал Хоукрил и добавил, немного помолчав: — Что, и я тоже мог бы творить заклинания, как волшебник? — В его голосе слышались одновременно и нерешительность, и нетерпение.

Сараспер снова положил руки на плечи Эмбры и посмотрел на латника.

— Пожалуй, и смог бы когда-нибудь, если приспичит по-настоящему. Но, прежде чем взяться за это, тебе нужно будет кое-что потерять.

— И что же?

— Как что? Здравый смысл. Стать каким-никаким волшебником гораздо легче, если ты хоть немного сумасшедший.

Хоукрил уловил в словах целителя неприязнь и иронически пробасил:

— Благодарю тебя. Я постараюсь все это запомнить.

Мужчины услышали, как Эмбра издала негромкий звук. Это был смешок.

В замке Серебряного Древа, в зале, уже опостылевшем придворным магам барона, Ингрил Амбелтер и Кламантл Бейрлдоун вдруг напряглись, переглянулись, дружно покачали головами и одновременно повернулись к столу, за которым сидел Фаерод Серебряное Древо, уставив неподвижный взгляд в высокий стакан с остатками вина, который держал в руке. Было заметно, что барона клонило в сон. Маркоун сбежал в свои покои. Неизвестно, какой предлог он для этого выдумал, какие пообещал барону независимые исследования, но сейчас он, несомненно, уже храпел в своей постели.

— Господин барон, — негромко позвал Кламантл, а потом откашлялся и умолк в ожидании. Правитель Серебряного Древа не отреагировал. Глаза барона глядели куда-то в рубиновые глубины вина, а сам он сидел все так же неподвижно.

Ингрил шагнул вперед и решительно проговорил:

— Мой господин, только что мы оба почувствовали, что охранительное заклятие, наложенное на госпожу Эмбру, разрушилось и исчезло. Мы больше не в состоянии определять ее местонахождение и знать, в каком она состоянии.

— Проклятье Рогатой Владычице! — не изменившись в лице, почти ласковым тоном сказал Фаерод Серебряное Древо, обращаясь к своему стакану. — Проклятье! Чтоб она лопнула, она и все, кто стоит на моем пути!

Он вскинул голову резко, как хищная птица, и взгляд его был подобен огненному мечу.

— Вы немедленно выследите и захватите мою дочь, — рявкнул он. — И хватит нежностей со всякими охранными заклятиями и временем для прогулок. Пользуйтесь любым волшебством, лишь бы не убить ее, не покалечить или не изуродовать непоправимо. Можете сровнять с землей Дом Серебряного Древа, если без этого нельзя будет обойтись.

— Да, мне стало лучше, — спокойно сказала Эмбра. — Но я чувствую себя еще и… опустошенной. Как будто что-то во мне исчезло или от меня оторвали какую-то часть. — Она пожала плечами. — Просто не знаю, что это значит. Может быть, Хоукрилу стоит поучиться, чтобы в конце концов стать могущественным магом?

Краер вздрогнул.

— Не думаю, чтобы у нас было в запасе несколько свободных лет для этого. Пожалуй, мы и так слишком задержались здесь. Не могу поверить, чтобы барон сидел сложа руки и скорбел по утраченной дочери, зная, куда мы скрылись.

— Если они захотят войти через ту же дверь, через которую прошли мы, то им понадобится немало помахать лопатами, — заметил Хоукрил.

— Вовсе нет, если они догадаются воспользоваться верными заклинаниями, — резко возразил Сараспер. — Если волшебники достаточно опытны, то без труда смогут метать в нас, словно из пращи или катапульты, все упавшие камни, и они будут безошибочно попадать в нас и ломать нам кости, пока не превратят в студень. — Он повернулся к Владычице Самоцветов. — Кто занимается колдовством для вашего отца? — В его голосе вновь послышался гнев.

— Самый опасный из всех — Ингрил Амбелтер. Он был учеником Гадастера Мулкина. Еще Кламантл Бейрлдоун, молчаливый человек, о котором я почти ничего не знаю. И Маркоун Яринд, молодой честолюбивый пришелец откуда-то издалека. Он считает себя неотразимым красавцем и давно уже положил на меня глаз. Все они очень жестокие и расчетливые люди.

— Гадастера я помню, — медленно проговорил целитель, — и слышал о его смерти. Амбелтера я, возможно, видел раз или два, но, по правде говоря, ничего о нем не знаю. Вероятно, они и впрямь весьма способны и жестокосердны. И какие же заговоры ваш отец готовит с их помощью?

Эмбра пожала плечами.

— Естественно, ищет возможность подчинить себе всю Аглирту. Попутно хочет разделаться со всеми, кто был на службе у Черных Земель, ну и с любыми подвернувшимися под руку волшебниками. Они собирались превратить меня в «живой замок». Не уверена, знакомо ли вам это выражение. Это…

— Гадастер хвастался этим планом. Он казался ему верхом совершенства, — перебил ее Сараспер и чуть ли не самодовольно кивнул. — Все начинается с наложения уз. После того как ваше сознание под воздействием колдовства изменится надлежащим образом — на это требуется много времени, — они отделили бы ваши руки от тела и превратили бы их в небольшие магические невидимые крылья, на которых вы по приказу облетали бы замок. А потом должно было начаться кровопускание, растянутое на годы и годы, потому что им необходимо примешать по капельке вашей крови в цемент и известь, обмазать ею каждый камень, вложенный в стену, — Он скорчил гримасу и отвел взгляд. — Слишком уж много я читал.

Эмбра молча кивнула, а Хоукрил пожал плечами, махнул рукой, как будто хотел отогнать прочь все мысли о злокозненных магах и беззащитных женщинах, достал из ножен меч и показал острием на потолок и стены.

— Но что это все-таки за место? Здесь что, когда-то находился престол Серебряного Древа? Почему же он покинут? Как здесь появились призраки? Почему она… Почему Эмбра так рассердилась, когда увидела, куда мы пришли?

Краер вздохнул, а Эмбра и Сараспер дружно захихикали.

— Ну, и с чего начать? — спросил целитель, обращаясь к потолку, а потом пожал плечами и повернулся к Эмбре. — Вообще-то этот дом принадлежит вам, госпожа, так что вы и рассказывайте.

Эмбра помотала головой.

— У нас слишком мало времени, чтобы тратить его попусту, но… Ладно, это место назвали Домом Безмолвия, потому что владельцы не могут там жить. Именно поэтому, как считают благородные барды, он пустует. Это древняя резиденция баронов Серебряного Древа.

Она посмотрела на потолок, вздохнула и заговорила с нудными интонациями престарелого учителя: