Таких, с позволения сказать, псевдонимов у Колесова насчитывалось десятка полтора.

За плечами у него имелись две судимости и несчетное количество обманутых женщин. Колесов был брачный аферист.

Прежде чем дать санкцию на арест его и напарника (Зайцев “работал” под своим именем), я, как и положено, решил встретиться с ним. Но были у меня кое-какие вопросы и к капитану.

— А с чего это Крюкова всполошилась сегодня? — спросил я Линника. — Ведь, насколько я понял, все эти взятки — выдумка Мажаровой. Как и мифический друг Виленского, выдуманный следователь-взяточник и несуществующее постановление на арест и прочее…

Линник засмеялся:

— Анекдот в том, что Крюковым действительно днем звонили. Инспектор. Только не из милиции, а из отдела учета и распределения жилплощади горисполкома. И речь шла об ордере на получение квартиры…

— В доме на Сиреневой набережной? — удивился я, потому что, признаюсь, рассказ капитана все еще стоял у меня в голове.

— Да нет. Крюковы давно стояли на очереди. Вот и подошло время. Им выделили двухкомнатную квартиру во Втором микрорайоне. Отличное место. Я бы сам с удовольствием переехал туда… А Крюкова, не разобравшись, решила, что ее арестовывают… Крепко, видать, заморочила ей голову эта Ниночка. Когда совесть нечиста, и не такое может померещиться…

— Понятно, — кивнул я. — Теперь о Виленском, то есть Ко-лесове… Вы не интересовались, как ему удалось устроиться в “Прибое”?

— Наши пытались, — ответил капитан. — Но теперь уже трудно установить… Как будто к директору гостиницы был какой-то звонок. От кого и откуда, не помнят. Якобы откуда-то сверху… Но это обычный трюк Колесова. Звонят из Москвы: ждите, мол, ответственного товарища, забронируйте люкс…

Впрочем, не исключено, что номер в “Прибое” Колесов получил за взятку — есть насчет администрации сигналы. — Линник вздохнул.

— Что ж, Колесов мог позволить себе это, — согласился я. — Судя по тому, сколько у него было на сберкнижке, когда он познакомился с Мажаровой…

Капитан снова рассмеялся:

— Липа…

— Как это? — не понял я.

— Сумма липовая. Тоже трюк… Кладется на текущий счет рубль, затем Колесов своей рукой пишет столько, сколько ему заблагорассудится… Для приманки невест… Якобы случайно забывает свой пиджак со сберкнижкой в кармане — и дело в шляпе! Как же, солидный жених… Разумеется, никто ему в сберкассе больше его рубля не выдаст…

— Ловко, — согласился я. — А кольцо, что он подарил Мажаровой? Ну, с изумрудом?

— Гурко уже показывал ювелиру. Из рондоля. Есть такой сплав. Но работа очень тонкая. Здорово кто-то подделал…

— И все же мне не до конца ясно, — признался я. — Откуда “ЗИЛ”? Генерал, который бегал для Колесова за спичками? Какой-то шейх?

Капитан Линник развел руками:

— Тоже пока не знаю. Впрочем, возможно, сам “жених” нам признается…

…Честно говоря, когда “жених” появился у меня в кабинете в сопровождении конвоя, я понял, почему ему удавались аферы со сватовством: это был представительный, весьма привлекательный мужчина с прекрасными манерами.

— Я жертва недоразумения! — заявил Колесов чуть ли не с порога.

Я едва скрыл улыбку и переглянулся с капитаном: то же самое твердили Крюкова и Мажарова. И Ремизов… Арестованному было предложено сесть.

— Официально заявляю, — продолжал он, — что не имею никакого отношения к этой скандальной истории! Какая-то мошенница, воспользовавшись моим честным именем…

— Ну, гражданин Колесов, — остановил я его, — насчет честного имени вы, прямо скажем, несколько преувеличили…

Услышав свое настоящее имя, арестованный вдруг словно обо что-то споткнулся, хотя и сидел на стуле. Лицо у него вытянулось, а слова застряли в горле. Однако Колесов быстро справился с собой и, видимо, моментально оценил обстановку.

— Честное слово, — улыбнулся он обаятельнейшей улыбкой. — Честное слово, гражданин прокурор, в данном случае я чист, как ангел. И хотите верьте, хотите нет — действительно жертва. — Он помолчал и печально добавил: — Любви…

— А по-моему, чего-то другого, — заметил я.

Действительно, когда мы до этого говорили с капитаном Линником, то не могли разобраться, почему лже-Виленский приехал к Мажаровой во второй раз? По сведениям из ориентировки, Колесов всегда, когда чувствовал опасность, быстро исчезал и никогда не возвращался на старое место.

Я попросил арестованного ответить на этот вопрос. На другие, естественно, тоже.

Колесов удобнее расположился на стуле, закинул ногу на ногу и одарил нас очередной улыбкой.

— Ну что ж, не буду осложнять вашу работу, — сказал он и добавил: — И наши отношения… Надеюсь, моя откровенность будет принята во внимание…

И Колесов начал исповедоваться.

В Южноморске, как и в других городах, все шло по плану. С помощью своего “референта” Зайцева он вышел на “богатую” невесту. В заблуждение аферистов ввела квартира, в которой жила Нина, а также ее шикарный образ жизни — дорогие наряды, обеды, которые она задавала, и легкость в обращении со своими деньгами.

— Как же это вы обмишурились? — спросил я. — Стреляный воробей…

— Не могу понять, — искренне признался Колесов. — Стечение обстоятельств, гражданин прокурор… Этот местный любимец публики Ремизов подвел. Да и Зайцев оказался на этот раз не на высоте, не навел справки…

Но разоблачить Мажарову помог невольно все-таки бывший солист ансамбля “Альбатрос”. О том, что Нина “общежитская”, Антону сообщила Вера, а Ремизов нечаянно обмолвился об этом Зайцеву.

Вот, видимо, почему Мажарова так не хотела сближения своей подруги с Антоном…

Узнав о “невесте” правду, Колесов с “референтом” поспешили покинуть Южноморск. Прихватив единственную на сей раз добычу — Нинино кольцо с рубинами.

— Мелковато, Колесов, — покачал головой Линник. — Забрали у девушки золотое кольцо с настоящими камнями, а подсунули фальшивое… Ведь Мажарова вас и поила, и кормила. Икоркой, бифштексами, балычком… Тратилась…

— Подумаешь, тратилась! — презрительно фыркнул арестованный. — Да я на нее истратился раз в пять больше! Рестораны, морские прогулки, театры, концерты!.. В копеечку влетело!..

Впрочем, такие расходы, по словам Колесова, всегда неизбежны. Но они чаще окупаются. Обычно он покидал “возлюбленных” с хорошим кушем. Под видом расходов на покупку автомашины или для вступительного взноса в кооператив. Правда, иной раз выходило баш на баш, дебет равнялся кредиту. В этом случае “любовь” кончалась тогда, когда кончались у “невесты” деньги, как выразился брачный аферист… После Южноморска для уголовной парочки наступила полоса неудач. В Архангельске Колесова и вовсе чуть не разоблачили на месте. А тут Зайцев случайно встретил на московском вокзале Антона Ремизова. Рассказ бывшего ресторанного певца о пачках купюр, которые он видел у Нины, опять сбил мошенников с толку. Тем более, они сидели на мели…

— Вот я и решил снова посетить ваш город, чтобы помочь Мажаровой красиво и легко избавиться от презренных бумажек, — грустно сообщил Колесов. — Впервые изменил своему правилу: дважды не пить нектар из одного цветка… За что и поплатился…

Его огорчение выглядело весьма натурально.

Разъяснилось и то, каким образом аферист сумел окружить себя в Южноморске соответствующим антуражем. “ЗИЛ” нанимал Зайцев… в съемочной группе столичной киностудии, приехавшей снимать фильм в соседний городок. Зайцев же, угостив в ресторане артистов, занятых в картине, попросил их посетить своего патрона. Те и заявились в гостиницу после очередного съемочного дня — в гриме и одежде своих героев. Вот откуда генерал, побежавший за спичками для Колесова, а также восточный шейх со слугой…

— Ну а почему вы назвались членом коллегии? И какой? — поинтересовался я.

— А я, гражданин прокурор, всегда был членом коллегии, — с улыбкой ответил Колесов. — Нет, я серьезно, — добавил мошенник уже без улыбки. — В школе — в редколлегии стенной газеты, в институте-тоже. Там, — он кивнул куда-то в сторону, но я понял, что он имеет в виду, — также бессменный член редколлегии газеты “К новой жизни”. Все зеки, да и начальники колоний, плакали, читая мои стихи… Так что я, по существу, не врал…