— На сексуальный характер отношений.

— Возможно.

— Сукин сын! — выругался Ковач. — Утро воскресенья. Коптильщик сжег тело только вечером, ближе к полуночи. Зачем Бондюрану было приезжать к ней домой в воскресенье утром, наводить там порядок, забирать ее записи, если он не знал, что она мертва?

— А зачем ему вообще понадобилось там прибираться? — спросил Куинн. — Ему принадлежит весь жилой комплекс. Там жила его дочь. Нет ничего странного в том, что там полно его отпечатков.

Ковач смерил его взглядом.

— Разве что они были в крови.

Внезапно перед ними вырулил грузовик. Ковач резко ударил по тормозам. Куинн вцепился в ручку двери, чтобы не врезаться лбом в приборную доску.

— Давай уже, жми. Или мы не доживем до разгадки.

Как только просочился слух о том, что полиция задержала подозреваемого, вокруг дома Питера Бондюрана собралась целая толпа журналистов. Операторы слонялись с камерами по бульвару, снимая панорамы особняка, а звукооператоры тем временем настраивали аппаратуру.

«Интересно, додумался ли кто-нибудь из прессы связаться с родственниками Лайлы Уайт и Фон Пирс?» — подумал Куинн.

Черный «Линкольн» Эдвина Нобла был припаркован возле крыльца рядом с синим «Мерседесом». Ковач остановился позади «Линкольна», подъехав настолько близко, что машины едва не соприкоснулись бамперами.

Джон строго посмотрел на него.

— Только смотри, без фокусов. Слышишь?

Сэм изобразил оскорбленную невинность, явно обиженный, что его, опытного копа, низвели до уровня водителя и запретили выходить из машины. Ему не следовало попадаться Бондюрану на глаза. На всякий случай Куинн не стал делиться с ним последними откровениями Гила Ванлиса. Только вмешательства Ковача ему сейчас и не хватало.

— Будь спок, шеф. Я тут пока посижу, газетку почитаю, — дурашливо ответил Ковач и вытащил из кучи хлама в бардачке свежий номер «Стар трибьюн». Половина первой страницы была посвящена Гилу Ванлису: заголовок, статья и фотография плохого качества, на которой Ванлис больше походил на монстра из компьютерной игры. Впрочем, взгляд Ковача был прикован к дому, он внимательно следил за окнами.

В дверях Куинн столкнулся с Ноблом. Встретив его не самым дружелюбным выражением лица, адвокат посмотрел на их машину. Ковач раскрыл газету и держал ее так, словно, спрятавшись за ней, показывал Ноблу средний палец.

— Не беспокойтесь, — сказал Куинн. — Вы сумели-таки низвести лучшего из копов, занятых в этом расследовании, до ранга шофера.

— Настолько мы поняли, Ванлис арестован, — сказал адвокат, явно не желая поддержать разговор о Коваче, словно эта тема ниже его достоинства. Вместе с Куинном они прошли в дом.

— Да, за вождение в нетрезвом виде. Полиция продержит его столько, насколько это возможно, но на данный момент следственная группа не располагает доказательствами того, что он и есть тот самый Крематор.

— Но у него же нашли… личные вещи Джиллиан, — произнес Нобл со смущенной запинкой.

— Которые, как он утверждает, получил от нее самой.

— Но этого не может быть!

— Ванлис поведал довольно интересную историю. Кстати, в ней фигурируете и вы тоже, а также подкуп.

В глазах адвоката промелькнул страх. Но только на мгновение.

— Это абсурд. Он врет.

— В этом он не одинок, — парировал Куинн. — Я хотел бы поговорить с Питером. У меня есть несколько вопросов о том, как вела себя Джиллиан тем вечером, и еще парочка вопросов на общие темы.

Нобл бросил нервный взгляд на лестницу.

— Питер сейчас никого не принимает. Ему нездоровится.

— Со мной он согласится встретиться.

Не дожидаясь разрешения, спецагент двинулся вверх по лестнице, словно знал, куда ему идти. Нобл засеменил следом.

— Наверное, я недостаточно ясно объяснил, агент Куинн. Видите ли, эта ситуация сильно расшатала его нервы.

— На что вы намекаете? Что он пьян? Не в себе?

С этими словами Куинн оглянулся через плечо. На лице Нобла была написана растерянность.

— С ним сейчас Лукас Брандт.

— Так даже лучше. Убью двух зайцев одним выстрелом.

Он сделал шаг в сторону и жестом пригласил Нобла указать дорогу.

Гостиная, через которую лежал путь в спальню Питера Бондюрана, представляла собой демонстрацию творческой фантазии дизайнера, знавшего больше о самом особняке, чем о вкусах Питера. Эта комната была достойна английского лорда восемнадцатого века: отделанная красным деревом и парчой, на стенах в позолоченных рамах — полотна с изображением сцен охоты. Обитые камчатной тканью кресла с подголовниками выглядели так, словно никто ни разу в них не садился.

Осторожно постучав в дверь спальни, Нобл вошел внутрь, оставив Куинна ждать снаружи. Минутой позже он вышел в сопровождении Брандта, лицо которого выражало профессиональную маску — спокойную, подчеркнуто нейтральную. Наверное, точно такую же личину он цеплял на себя и в суде, давая показания в пользу тех, кто больше заплатит.

— Агент Куинн, — сказал он тихо, словно врач, заботящийся о покое прикованного к постели больного. — Я слышал, у вас есть подозреваемый.

— Возможно. Но сначала я хотел бы задать Питеру Бондюрану пару вопросов.

— Боюсь, сегодня Питер сам на себя не похож.

Джон удивленно поднял бровь.

— Вот как?! На кого же в таком случае он похож?

Нобл метнул колючий взгляд.

— Мне кажется, на вас дурно повлияло общество сержанта Ковача. Сейчас не самое уместное время для каламбуров.

— Равно как и для того, чтобы вы играли со мной в игры, мистер Нобл, — не остался в долгу Куинн и повернулся к Брандту. — Мне нужно поговорить с ним о Джиллиан. Если вы настаиваете на своем присутствии при разговоре, я не против. Пожалуй, так будет даже лучше, особенно если у вас найдется что сказать по поводу ее психического и эмоционального состояния.

— Мы это уже обсуждали.

Куинн слегка склонил голову, чтобы не выдать злости. Чертов немец!

— Как хотите. Можете вообще ничего не говорить.

С этими словами он решительно шагнул к двери, словно собирался как следует врезать Брандту и перешагнуть через него, когда тот упадет.

— Питер не в состоянии что-либо сказать. Он под воздействием седативного препарата. Я отвечу на все ваши вопросы.

Агент прищурился и пристально посмотрел на врача, затем на адвоката.

— Чистое любопытство. Вы делаете это ради его блага или ради собственного?

Оба даже глазом не моргнули.

Куинн покачал головой.

— Впрочем, неважно. Лично мне все равно. Я заинтересован только в том, чтобы узнать правду.

И он поведал собеседникам историю про инцидент с подглядыванием в окна.

Эдвин Нобл отрицал услышанное всеми доступными ему способами — силой разума и эмоций, мимикой и жестами, — упорно продолжая именовать Ванлиса лжецом. Он нервно мерил шагами гостиную, фыркал и качал головой, твердя, что все это выдумка, за исключением того, что охранник подглядывал за Джиллиан. Брандт же, наоборот, являл собой полную невозмутимость и спокойствие. Он стоял, прислонившись спиной к двери в спальню, и, сцепив руки и опустив глаза, внимательно слушал.

— Я хочу знать вот что, доктор Брандт: действительно ли Джиллиан склонна к подобному поведению?

— И чтобы это узнать, вы бы рассказали Питеру эту историю и задали бы этот вопрос? О его ребенке? — с вызовом ответил Брандт.

— Нет. Питера я стал бы расспрашивать совсем о других вещах, — Куинн покосился на адвоката. — Например, о том, что он делал в квартире Джиллиан на рассвете в воскресенье и почему подкупил свидетеля.

Нобл оскорбленно выпучил глаза и открыл было рот.

— Да бросьте, Эдвин, — снисходительно успокоил его агент и повернулся к Брандту.

— Я уже говорил вам, что у Джиллиан были некоторые психологические проблемы сексуального характера, связанные с ее отношениями с отчимом.

— То есть ответ положительный?

Брандт молчал. Куинн терпеливо ждал.