— А что случилось? — Ей пришлось поднапрячься, чтобы перекричать многоголосый гомон толпы.

— Снова забастовка! И еще какая! В Заброшенной Долине.

— Золото? — с надеждой в голосе спросила Мэгги.

— Нет, серебро!

Очередь постепенно продвигалась. Очутившись у самых дверей, Мэгги услышала невообразимый шум, доносившийся из конторы.

— Я есть хочу.

Мэгги почувствовала, как Вильсон теребит рукав ее куртки. Она устало посмотрела на брата и ласково потрепала его за вихры:

— Потерпи, уже скоро.

Вот уже несколько часов у них крошки во рту не было, однако Мэгги не хотела уходить, опасаясь потерять свою очередь.

— Я устал и ботинки жмут, — хныкал Вильсон. Утомленный долгой дорогой и томительным ожиданием, он едва держался на ногах.

Мэгги невольно задумалась: ради чего, собственно, она заварила всю эту кашу? Стоила ли игра свеч? Они столько времени провели в дороге, чтобы добраться до этого маленького богом забытого городка, где их неизвестно что ожидает. Так ли оно прекрасно, это будущее, каким Мэгги его себе рисовала? За несколько недель пути они преодолели сотни миль, оставили позади океан — и все только затем, чтобы получить доставшийся в наследство рудник. А если там и впрямь нет золота или его так мало, что ей придется вернуться обратно в Англию? Кто знает, как их примет тетя Фионнула? Да и примет ли вообще!

Мэгги давно уже отбросила все сомнения, но здесь, в этом странном городке, в окружении еще более странных людей, ее старые опасения и страхи вспыхнули с новой силой. Они с Вильсоном тайком, словно воришки, сбежали из дому, и теперь, если что случится, им не у кого просить помощи.

От нечего делать Мэгги битый час незаметно разглядывала колоритного босяка, который стоял впереди нее. Она в жизни своей не видела такого оборванца. Это была живая пародия на шахтера. На нем была ветхая коричневатая шляпа с широкими полями, которые тесемочками были привязаны к тулье. Из-под шляпы торчали грязные спутанные космы. Неопрятная, отвратительного цвета борода опускалась чуть ли не до пояса.

Мэгги с любопытством присматривалась к незнакомцу. Его волосы, непослушными космами ниспадавшие на плечи, были огненно-рыжего цвета. Фланелевая рубашка давно уже превратилась в груду жалких лохмотьев, заправленных в грязные, запачканные землей штаны. На ногах у него были изодранные ботинки, похожие скорее на решето с крупными дырками.

— Смотри, Вильсон. Вон у того волосы точно такие же, как и у тебя, — прошептала Мэгги и, заметив неподдельный испуг в глазах мальчика, тут же добавила: — Только твои чище.

— Мэгги!

— Гораздо чище!

Вдруг незнакомец обернулся. Его тяжелый взгляд остановился на Мэгги.

Она оторопела от неожиданности, не в силах отвести взгляд. Его властные голубые глаза словно приковали ее к месту. Краска ярким румянцем залила щеки. Мэгги поняла: незнакомец заметил, что она его разглядывает.

Он вдруг улыбнулся и даже хотел было снять шляпу, но передумал. Видимо, испугался, что она может развалиться у него в руках. Галантно отвесив низкий поклон, он добродушно предложил:

— Я вижу, мальчик устал. Если хотите, можем поменяться местами. — Незнакомец кивнул головой в сторону еще довольно многочисленной толпы впереди себя и добавил: — Это в общем-то, не очень меняет дело, но все же.

Мэгги прижала Вильсона к себе, словно заслоняя его от опасности, и изобразила на лице приветливую улыбку:

— Ничего, ничего. Мы постоим. Спасибо.

Незнакомец не стал настаивать. Он любезно кивнул и отвернулся.

Время тянулось медленно. Казалось, стрелки часов застыли на месте. Мэгги была уже почти у заветной двери. Между тем пробило четыре. Вильсон едва держался на ногах от усталости. В животе у него громко бурлило, да и у Мэгги посасывало под ложечкой. Время обеда давно прошло, и Вильсон совсем расклеился и начал капризничать. Он поминутно дергал Мэгги за юбку и плаксиво гундосил:

— Ну когда наша очередь? Скоро?

Очередь продвигалась с черепашьей скоростью. Глухой ропот мужских голос то раздраженно вспыхивал, то угасал. В прихожей, куда набилось много народу, нечем было дышать — стояла невыносимая жара. Мэгги с трудом перевела дух и искоса посмотрела на бородача, который без устали топил. С завидным постоянством через каждые полчаса он подбрасывал ведро угля в раскаленную печь в углу комнаты. В комнате было жарко, как в парилке, но бородач, казалось, ничего не замечал.

Впереди оставалось всего пять человек, как вдруг комната закачалась и поплыла перед глазами у Мэгги. Она пошатнулась и, превозмогая неожиданную слабость, крепко сжала руку брата в своей. Вильсон ничего не почувствовал — толстые стекла очков безжизненно висели на носу, кося куда-то в сторону: он мирно посапывал, прислонившись спиной к стене.

Текли минуты напряженного ожидания. Мэгги изнемогала от жары. По спине струился пот. Лоб покрылся испариной. Мэгги старалась сосредоточить взгляд на каком-нибудь предмете, чтобы остановить дикую пляску перед глазами. Мешал пот. Приходилось то и дело подносить платочек ко лбу и вытирать лицо. «Всего четыре осталось, всего четыре! И потом окунуться в прохладу и утонуть в целом океане свежего воздуха!» — словно заклинание твердила она про себя.

Оставалось всего три человека впереди. Неожиданно колени Мэгги подкосились, сознание померкло, и она с жалобным стоном мягко скользнула на пол.

Вслед за Мэгги повалился и Вильсон. С громким глухим звуком он плюхнулся прямо на сестру.

Ничего не соображая спросонья, Вильсон поднялся, сел прямо на полу, потирая осоловевшие глаза и ошалело мотая головой.

Кто-то оттащил тела с прохода, чтобы не мешали. И в ту же секунду спертый воздух комнаты взорвался остервенелым звоном голосов.

Вильсон, стоя на коленях, судорожно шарил руками вокруг. Падая, он потерял очки и теперь ничего не видел. Наконец рука нащупала толстые продолговатые стекла в оправе и Вильсон, кое-как нацепив их на нос, на карачках подполз к сестре. Мэгги не подавала признаков жизни.

— Мэгги! Мэгги! Проснись! — жалобно пропищал Вильсон. Он махал рукой, словно веером, перед лицом Мэгги, чтобы привести ее в чувство. Мэгги лежала не шелохнувшись.

На полу качнулась чья-то тень. Вильсон поднял голову и раскрыл рот от неожиданности. Перед ним стоял тот самый рыжеволосый гигант в грязных лохмотьях, который предлагал им свое место в очереди.

Вильсон с ужасом отпрянул, не в силах отвести взгляд от жуткой фигуры. Глаза гиганта сверкали, из огромного носа, как из паровозной трубы, валил белый дым.

От страха у мальчика задрожали колени. «Бежать!» — мелькнула мысль. Но как бросить Мэгги?

В ушах загрохотало, словно в комнату ворвался ураган, с треском подминая под себя деревянные полы. Вильсон смотрел на шевелящиеся губы гиганта и никак не мог понять, что этот густой трубный звук, который он принял за бушующую стихию, и есть голос незнакомца.

— Тебе помочь, сынок?

Слова тяжелыми неповоротливыми комьями застревали где-то на полпути к сознанию. Мысли путались. Сейчас он упадет в обморок. Нет. Сейчас его стошнит. В обморок… стошнит… в обморок… стошнит… в…

Великан наклонился и потрогал лоб Мэгги. Вильсон попятился, отрицательно качая головой.

— Нет! Не тронь! — Вильсон зажмурил глаза и бросился на гиганта. — Нет! Нет! Не трогай ее! — Он решил защищать Мэгги любой ценой, но, понимая, что самому не справиться, Вильсон открыл глаза и обвел комнату отчаянным взглядом. Однако помощи ждать было неоткуда. Бородачи, как ни в чем не бывало, обменивались репликами и хохотали. Казалось, никто ничего не видел и не слышал.

— Ее надо на улицу вынести, — бурчал рыжеволосый оборванец. — На свежий воздух!

— Нет! Нет! Не трогай ее! — визжа и молотя кулачками, Вильсон наседал на гиганта, который, не обращая ни малейшего внимания на мальчика, огромными ручищами сграбастал обмякшее тело Мэгги.

Вильсон и глазом не успел моргнуть, как гигант, легко подхватив Мэгги, пересек комнату и скрылся за дверью. Деревянные полы лишь жалобно скрипнули под его огромными ботинками. Как мог восьмилетний мальчик остановить его? Одним словом, гигант — он и есть гигант! Вильсон, пошатываясь, встал. Его душили слезы. Как же так, этот рыжий великан унес Мэгги и никто даже не попытался остановить его?