Страстная любовь Вильсона к животным оказалась для Мэгги полной неожиданностью. Он брал всех без разбора, и у Мэгги уже не было сил с ним спорить.

— А он будет нести яйца!

— Он не будет нести яйца. Яйца несут только куры.

Вильсон наклонился и внимательно осмотрел свое последнее приобретение. Затем он выпрямился и уверенно произнес:

— Он будет нас будить по утрам.

— Немедленно отпусти бедного цыпленка.

Зажав в зубах прищепку, Мэгги решительно направилась к бельевой веревке, натянутой между двумя соснами, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Только этого ей еще не хватало! Чего придумал! Лишний рот ей на шею. Пусть это всего лишь цыпленок! Попробуй еще и его прокорми! У них и так в кладовой хоть шаром покати! Мэгги еще долго не могла успокоиться. Все утро она не находила себе места, и причиной этому был Гордон. Он не появлялся уже больше суток, хотя и обещал вернуться еще вчера вечером. Мэгги не спала всю ночь, прислушиваясь к шорохам, но так и не дождалась его. Она придумывала Гордону разные оправдания, пытаясь себя успокоить, но ничего не помогало. Образ старой поцарапанной фляжки, которую он всегда носил с собой, неотступно стоял перед глазами, навевая мрачные мысли. Ведь у него нет перед Мэгги никаких обязательств. Он о себе-то забывает, куда уж ему помнить о какой-то Мэгги?

Да и вообще, кому какое дело здесь в Колорадо до двух пришлых чужаков из Англии? Гордон взрослый и самостоятельный человек. Делает что хочет, живет как хочет… Зачем ему обременять себя восьмилетним мальчиком и семнадцатилетней девушкой? Лишняя обуза. Судя по всему, ему нравится та жизнь, которую он ведет.

Мэгги все прекрасно понимала, тем не менее всю ночь не сомкнула глаз и несколько раз, услышав какой-то шорох, выбегала на улицу. Ей все казалось, что он вернулся. Уже светало, когда она наконец окончательно смирилась с тем, что он не придет. А ведь у него остались ее деньги, на которые они хотели купить лошадь!

Цыпленок поднял невообразимый шум, когда Вильсон отвязал веревку от его шеи и отпустил его на волю.

Бедняга с перепугу начал носиться по двору, вереща и хлопая крыльями как ненормальный, отчего во все стороны летели пух и перья. В припадке безудержного страха цыпленок вдруг ринулся прямо на Вильсона, который с воплями сиганул в угол.

Остальная живность тоже переполошилась и бросилась на своих тонких коротких ножках врассыпную, но едва они успевали сделать несколько шагов, как натянутая до отказа веревка, болтавшаяся у каждого заложника Вильсона на шее, валила их с ног. Раздавались хрипы, визг и немыслимые стенания.

— Сейчас шлепнешься и нос себе разобьешь! — погрозила Мэгги, в то время как Вильсон, не разбирая дороги, с широко открытыми глазами носился по двору, спасаясь от разъяренного цыпленка.

События были в самом разгаре, когда из-за поворота вдруг появилась странная процессия: впереди верхом на лошади ехал Гордон, чуть поодаль шли пять женщин, увешанных мотыгами, топорами и лопатами.

Мэгги радостно охнула, бросила мокрую рубаху обратно в ведро и, словно на крыльях, понеслась навстречу Гордону. Ей стоило огромного труда, чтобы удержаться и не броситься ему на шею. Умышленно замедляя шаг, Мэгги успела отдышаться и уже спокойно подошла к приближающемуся разношерстному кортежу.

— Привет.

Гордон снял шляпу:

— Доброе утро.

За деревьями мелькнуло испуганное лицо и взъерошенная рыжая копна Вильсона, за ним по пятам промчался настырный петушок, и через секунду они вновь скрылись из виду.

— Пришлось задержаться в Пайети Хилл немного дольше, чем я рассчитывал, — виноватым тоном заговорил Гордон. — Между Фибрином и Манси были оползни, и дорогу занесло. Полдня пришлось лопатой орудовать, пока расчистил.

На Гордоне и впрямь лица не было. Бледный, с припухшими красными глазами, он еле стоял на ногах. «Видимо, успел хорошенько промочить горло, — подумала Мэгги. — Вот и занесло дорогу. Ну, да Бог ему судья».

— Я так рада, что вы вернулись. — Счастливая улыбка блуждала на ее губах.

Взгляд Мэгги скользнул в сторону женщины, и она едва сдержала невольный вздох, досадуя на себя за свою оплошность. Этим женщинам не потребовался бы грим, если б им пришлось играть бандитов с большой дороги.

— Знакомьтесь: Мэгги Флетчер… Мосес Мелони… — представил Гордон.

Мэгги невольно отшатнулась, когда невысокая коренастая эскимоска с хищными горящими глазками шагнула вперед. Широкие плечи Мосес выдавали недюжинную силу. От всей ее фигуры веяло чем-то диким и необузданным. Казалось, ей ничего не стоит голыми руками задушить медведя. На ней были грубые мужские ботинки, заношенный до блеска комбинезон и огромная шуба из медвежьей шкуры.

Мэгги почувствовала на себе колючий бесстрастный взгляд.

— Я слышала, нужны рабочие на шахту.

Голос у нее был низкий и хриплый, какой обычно бывает у любителей спиртного. На голове у нее была грязная поношенная меховая шапка желтоватого цвета из-под которой грязными сосульками свисали и топорщились в разные стороны нечесаные пряди волос. В чертах ее лица было какое-то странное безвременье. Невозможно было определить, сколько ей лет. Ей можно было дать тридцать, а можно и все шестьдесят.

— Да, — ответила Мэгги. — Я так понимаю, что вас заинтересовало мое предложение?

Мосес огляделась по сторонам:

— Может быть. Если сойдемся в цене.

Мэгги посмотрела на Гордона и снова перевела взгляд на Мосес:

— Хорошо, я предлагаю вам одну треть всего, что мы добудем.

Мосес стрельнула глазами на Гордона.

— Треть?

— У нас речь шла о четвертой части, — уточнил он. — Так договаривались.

Мэгги в это время предавалась невеселой арифметике: половину Гордону, четвертую часть Мосес, значит, им с Вильсоном остается четвертая часть. Конечно, не совсем то, о чем она мечтала, но им с Вильсоном должно хватить, если на шахте окажется много золота.

Мосес и Гордон замерли, пожирая друг друга глазами. Наконец Мосес отвела взгляд и бросила через плечо, ни к кому, собственно, не обращаясь:

— Ну? Четвертая часть?

Женщины мрачно переглянулись и все как одна закивали головами.

Мосес посмотрела на Мэгги:

— Вам уже говорили, кто мы такие?

— Да… кое-что… — Мэгги замялась.

— Две проститутки, одна идет за ограбление банка, другая за убийство. Сама я тоже не подарок, — сказала Мосес.

Шахтерки как на подбор! Таких старателей, верно, ни у кого нет.

— Ну что? Вас это не смущает?

— Нет. — Мэгги чуть не поперхнулась.

— Меннинг сказал, что он управляющий, то есть мы работаем на него.

Мэгги испытывающе взглянула на Гордона и подтвердила:

— Да, он управляющий.

Опять стрелой промчался Вильсон, размахивая руками и вопя не своим голосом.

Мосес проводила его долгим взглядом и сказала:

— За мальчиком никак петух охотится.

— Я знаю. Рано или поздно один из них разобьет себе нос, — ответила Мэгги и тут же перешла к делу: — Когда вы сможете приступить?

— Завтра.

— Прекрасно! — Мэгги не скрывала восторга. Мысль о деньгах, которые скоро потекут к ней и Вильсону, приятно обожгла щеки. — Я приготовлю завтрак.

— Мы сами себе готовим, — ответила Мосес, вперив свой взгляд в черный проем шахты.

Мэгги затаила дыхание: неужели сейчас напомнит о привидении?

— Инструмент у нас свой, — добавила Мосес.

Это было очень кстати, так как у Мэгги вообще ничего не было.

— Хорошо.

Не отрывая взгляда от Проклятой Дыры, Мосес твердо сказала:

— Если там есть золото, то мы его возьмем.

Мэгги и не сомневалась. Мосес никакое привидение не страшно, потому что она сама страшнее привидения. Встреться они на узкой дорожке, привидение первое не выдержит и задаст деру.

Гордон наконец освободил Вильсона от кровожадного петуха, и вокруг воцарилась тишина.

На следующее утро женщины появились в шахте ровно в пять часов утра. У них был такой измотанный вид, что казалось, будто они целую ночь карабкались по скалам.