Лестница, ведущая в особняк, также была необычной. Каждый шаг по ступеням приводил к срабатыванию электронных устройств. Джейсон знал этот дом. Нервы его напряглись. Теперь он понял, почему улица в районе парка Монсю, где жил Вилье, показалась ему знакомой.

Борн вспомнил о генерале. Он написал все, что мог вспомнить с тех пор, как к нему стала возвращаться память. С первого мига, когда едва живой раненый человек открыл глаза в комнате на островке Порт-Нойра, и включая страшное впечатление от событий в Марселе, Цюрихе и Париже, особенно в Париже. Борн написал правду, которая в руках генерала Андре Вилье найдет нужное применение. Это даст возможность принять справедливое решение в отношении Мари Сен-Жак, что, в свою очередь, давало ему свободу, в которой он так нуждался. Запечатав исписанные страницы, он отправил их генералу из аэропорта Кеннеди. В то время, когда они достигнут Парижа, он, может быть, еще будет жив, а может, и нет. Или он убьет Карлоса, или тот прикончит его. Где-то на этой улице, так же, как было на той, похожей на нее, за тысячу миль отсюда, затаился человек, плечи которого двигались в такт его шагам, словно у хищного животного. Этот человек охотится за ним. Это было единственное, в чем Борн не сомневался. Он должен сделать то же самое… где-то на этой улице.

Здесь! Это происходило здесь, где утреннее солнце осветило черную дверь и отразилось в поблескивающих оконных стеклах. Что-то символичное было в этом возвращении. Борн находился как бы перед началом, перед единством уничтожения и возрождения, перед единоборством черной ночной тьмы и занимающегося рассвета. Ему хотелось подняться по этим ступеням и колотить в эту дверь, пока его не услышат.

Он написал Карлосу, что придет сюда за документами, которые, как ему казалось, должны находиться здесь… За его «последней защитой». Это была еще одна часть его темного прошлого. Но если он еще не осознавал этого в Париже, то сейчас он все понял. Ответ на вопрос «Кто он такой?» – в этом доме. И придет ли сюда Карлос или нет, он должен найти это. Должен!

Неожиданно он попал в бесконечное море криков, своих собственных криков.

«Забудь Карлоса! Забудь про ловушки! Войди в этот дом! Это должно быть там!»

Во всем происходящем сейчас таилась ирония. Сокрушительная ирония… Для него в этом доме не было никакой защиты, кроме, пожалуй, окончательного объяснения, так необходимого ему самому. И все это было довольно призрачным для Карлоса. Те, кто охотился за Борном, желали его смерти. Но он так близок… он должен найти разгадку. Она находится здесь.

– Проезжайте еще раз через этот квартал. Для намеченной встречи я приехал слишком рано. Я скажу, где остановиться, – обратился он к водителю.

– Как скажете, мистер, ведь расплачиваться будет ваш бумажник.

Кирпичный особняк остался далеко позади. Борн продолжал смотреть в окно автомобиля. Сейчас его волнение немного улеглось, и Хамелеон вновь был готов к работе. Через пятнадцать минут вся обстановка вокруг изменилась. Перед особняком остановился трейлер. Черная дверь открылась, и на лестнице появился мужчина в зеленом пиджаке с эмблемой на верхнем кармане. Они собираются ликвидировать «Тредстоун»? Они собираются все оттуда вывезти? Его стратегия основывалась на темноте, на полной темноте…

Он должен предупредить Конклина! Борн вышел из машины и заговорил с водителем. В этот момент послышался щелчок: водитель дернулся и затих. Из его головы полилась струя алой крови. На этой улице уже открылся охотничий сезон. Пуля наткнулась на голову водителя… Стреляли из открытого окна.

Джейсон бросился на землю, несколько раз перевернулся и укрылся за выступом газона. Карлос занял позицию! Он или кто-то из его людей стрелял с высокого места. Нужно выбраться из западни… или перевернуть ее с головы на ноги. Сейчас ему так необходим телефон. Карлос у дверей «Тредстоуна»! Он должен увести его отсюда! Это и стало бы доказательством!

Борн стремительно поднялся и побежал, лавируя между прохожими, перебегая от одной группы к другой. Телефонная будка находилась от него в двадцати футах, но ею нельзя было воспользоваться: она являлась отличной мишенью. Напротив, через улицу, располагался небольшой магазинчик, где наверняка был телефон.

– Центральное Разведывательное Управление – это прежде всего информационная служба, занимающаяся сбором фактов, – заговорил монотонный голос.

– К черту ваши побасенки! Слушайте меня внимательно! – закричал Борн в трубку. – Срочно сообщите, где находится Конклин! Срочное дело!

– Его кабинет уже отвечал вам, сэр. Если, как вы утверждаете, вы знаете мистера Конклина, то вам должно быть известно, что он часто посещает физиотерапевтические сеансы…

– Перестаньте трепаться! Я разговаривал с вами, вернее, с ним, два дня назад в Париже. Он прилетал из Вашингтона для встречи со мной.

– У нас нет об этом сведений. Мистер Конклин уже год как никуда не выезжал.

– Значит, это было скрыто от вас! Он был там. У меня нет кодовых слов, но я могу назвать другие слова, и кто-нибудь, кто с ним работает, может их узнать. «Медуза», Дельта, Кейн… «Тредстоун»! Кто-то должен знать эти слова!

– Вам уже сказали, что их никто не знает.

– Но вы должны мне поверить, даже если ничего не знаете! Подождите, не кладите трубку! – ему показалось, что возможен иной путь, которым он не собирался воспользоваться, но теперь был вынужден пойти на это. – Пять или шесть минут назад я вышел из такси на 71-й улице и был обстрелян. Вероятно, кто-то хотел убрать меня.

– Убрать… вас?

– Да! Со мной заговорил водитель, и я пригнулся к нему, чтобы послушать. Это движение спасло мне жизнь, но водитель убит. Пуля угодила в голову. Это правда, и я знаю, что у вас имеются способы проверить это. Проверьте! Это мой вам настоятельный совет.

Некоторое время на линии в Вашингтоне царила тишина.

– Поскольку вы спрашивали мистера Конклина, то я должен буду передать ему об этом звонке. Где я могу вас разыскать?

– Я буду оставаться на месте. Этот звонок сделан по международной кредитной карточке. Французский счет… фамилия Шамбо.

– Шамбо? Вы сказали…

– Я буду оставаться на линии.

Через некоторое время разгневанный представитель ЦРУ вновь вышел на связь:

– Думаю, что наша беседа должна закончиться, мистер Борн, или Шамбо, или как вы еще себя называете. Я звонил в Нью-Йорк. В полиции ничего не известно об этом инциденте. До свидания, сэр.

Последовал щелчок, и линия отключилась. Борн задумчиво смотрел на телефон. Почти шесть месяцев люди в Вашингтоне старались схватить его, а теперь, когда он сам обратился к ним, они не хотят его слушать. Этот человек все же выслушал, но отрицал факт убийства на 71-й улице, хотя оно произошло несколько минут назад. Этого не могло быть… это было безумием! Но это случилось.

Борн направился к выходу из магазина, наблюдая за уличной толчеей через окно. На улице он снял пальто и перекинул его через руку. Ему нужно оказаться как можно дальше от места, откуда он звонил. Борн заторопился через перекресток к 71-й улице. Тут он обратил внимание на то, что такси исчезло. Борн повернулся и направился на юг. Ему срочно понадобился магазин. Он должен изменить свой облик. Хамелеон не мог ждать.

Мари Сен-Жак была чересчур взволнована при встрече с бригадным генералом Ирвином Артуром Кроуфордом в номере отеля «Пьер».

– Вы ничего не хотите слушать! – резко заявила она. – Никто из вас не хочет слушать. Вы хотя бы представляете себе, что вы с ним сделали?

– Именно! – воскликнул генерал. – Но я могу повторить лишь то, что говорил раньше. Мы не знали, что должны слушать. Разница между рассказом и реальностью была выше нашего понимания, а может быть, и его понимания тоже. И если это было непонятно ему, то почему это должны были понять мы?

– Но все, что вы сделали, так это послали людей для его убийства! А ведь он пытался вам кое-что объяснить. Что за тип людей вы представляете?