Купер покрыл поцелуями все ее тело, и с каждым прикосновением жажда его все возрастала. Джессика предлагала забвение, умиротворение и сильное желание, достаточно горячее, чтобы поглотить его. Он страстно желал войти в нее, но вкус ее тела на языке призывал исследовать все женственные изгибы, задержаться на мягких тайных местах, ласкаемых его ртом.

Когда мозг мужчины начал посылать тревожные сигналы, он приподнял женщину и начал целовать там, где прежде ее ласкало солнце, наградив россыпью веснушек: на груди, плечах и переносице.

Тем временем Джессика затеяла собственное исследование. Она погладила рукой его грудь, живот, потом дотронулась до сильно напряженного орудия, чувствуя, как с каждым ее движением оно еще больше крепнет и твердеет. Неожиданно тело Купера задрожало от еле сдерживаемого желания. Когда же она добралась до цели, он застонал и позволил ей довести возбуждение до крайней точки. Поднявшись над женщиной, он издавал грубые просящие звуки, будто она была божественным спасением от мук, дыхание его прерывалось. Купер прижался головой к ее шее и вновь прошептал свою просьбу. Это были непристойные слова, идущие от первобытного инстинкта к оплодотворению Говорились они для того, чтобы увлечь невинность через порог вежливого секса в царство чистой необыкновенной чувственности Купер прижался к Джессике, размыкая ее нежные покровы и проникая все глубже. Если у нее и оставались какие-то иллюзии относительно его намерений, то они разбились вдребезги с первым же толчком. Он был нежен, но настойчив, и погрузившись в нее до самого конца, ждал, пока нарастало острое ощущение, вскоре и Джессика была близка к кульминации. Тогда Купер провел языком по ее груди, прежде чем взять в рот сосок. Потом он начал покусывать его, лаская и дразня.

Джессика задыхалась и прижималась к нему все сильнее, ожидая толчка. Она произнесла его имя, почти умоляя о продолжении, но он только сомкнул губы вокруг ее рта и прошептал прямо туда свою просьбу.

Только теперь она поняла, как опасно иметь дело с драконами. Они агрессивны и требовательны и не испытывают симпатии к малодушным. Но это также обольстительные и сексуальные создания, готовые и желающие разрушить весь прежний опыт.

Наконец Купер начал медленно двигаться, и ее тело сжалось вокруг него.

— Купер, нет… не надо, — он замер, и с губ Джессики тут же слетел тихий стон. — Да.

Закрыв глаза, она приподняла бедра навстречу ему, беря на себя инициативу и выполняя все его просьбы. Подстраиваясь, отвечая толчком на толчок, Джессика медленно погружалась в чувственный туман. Их тела слились в одно, кожа ласкала кожу при каждом прикосновении, сердце слышало сердце.

Не было никакого спасения от его сладкого омывающего языка, рухнули последние преграды. И она хотела показать ему руками, губами и распахнутыми ногами, как сильно желала его и как много он для нее значил. Боже, что этот мужчина делал с нею!

Купер принимал любой ее подарок, осознавая, как много она давала. Джессика опьяняла его, заставляя забыть о гневе и боли, давая помощь и забвение. Удовольствие, испытываемое ею, было источником бесконечного эротического возбуждения. Каждым тихим звуком она возносила его на вершину блаженства, с каждым погружением в ее глубины он учился новому и захватывающему его ощущению. Купер не мог надышаться ею.

Он приподнялся на руках и посмотрел на лежавшую под ним женщину, чувствуя, как крепнет и усиливается его чувство. Ее золотисто-каштановые волосы были разбросаны по подушке. Он любил тело Джессики, начиная с гладких плеч и рук и до нежной округлости других частей. Она была восхитительной женщиной, созданной, чтобы растить и выкармливать детей. Он хотел обладать ею всегда.

— Джесси, дай мне руку, — его голос был хриплым и напряженным.

Она выполнила его просьбу с томной грацией, и Купер улыбнулся от удовольствия. Он все еще был погружен вглубь ее тела. Поднеся руку ко рту, он смочил ее пальцы, пробежав языком по чувствительным подушечкам и вдоль суставов и ощутив, как дрожа, сузился проход вокруг его твердого естества.

Когда ее пальцы стали влажными, Купер опустил руку к ней на живот в заросли каштановых завитков между ног.

— Поласкай себя за меня, Джесси, — прошептал он, показывая, что он хочет, и наблюдая осторожные, скользящие движения, совершаемые ею.

Мышцы ее бедер напряглись, ягодицы приподнялись еще выше. Она с трудом дышала.

— Ты здесь такая мягкая и сладкая. Дай мне… Джесси.

Ее шелковистые ножны сжались вокруг него от мучительного удовольствия, оставляя его совершенно бездыханным.

Купер рванулся в нее, стремясь достичь самых сокровенных глубин. Она была в его руках, в его постели, и он хотел, чтобы это длилось вечно. От этих мыслей в его жилах закипела кровь.

Джессика обеими руками схватилась за простыни, вытянувшись от напряжения. Ее ноги обхватили его талию, сцепившись на спине. Драконы были прекрасными любовниками. Он овладел ее душой и телом, она чувствовала мягкость его движений и жар тела. Он был полон огня и энергии и уносил ее туда, где она никогда еще не была.

Все мышцы Купера были напряжены до предела. Он еле сдерживал себя, зная, что как только перешагнет определенный рубеж, то потеряет контроль и уже не будет путей к отступлению. Останется лишь непреодолимая тяга к концу.

Последнее, что он помнил, прежде чем наступил неизбежный оргазм, — это низкий стон и волнообразная пульсация ее лона вокруг его естества. Нежные сжатия были очень сильными, восприимчивыми к мужскому началу, чье семя впитывали.

Джессика судорожно обнимала Купера, ее внутренние стенки пульсировали в ритм струям его живительного потока. Купер изогнулся и толкнулся в последний раз. Он был ошеломлен и пытался справиться с дыханием.

Медленно опустившись, он обнял женщину, стараясь при этом глубоко вздохнуть. Купер знал, что она станет его гибелью, но чертовски не хотел, чтобы это произошло в постели.

Насытившись, Джессика обвилась вокруг своего зеленоглазого дракона, вдыхая мускусный запах мужчины и острый запах моря. Он поцеловал ее лоб и убрал с лица волосы, лаская и успокаивая все еще подрагивающее тело. Она не могла понять, чем же они занимались с Яном в годы супружества, но то, что дал ей Купер, Джессика никогда не испытывала. Она была готова доверить ему жизнь.

— Ты опасна, — сказал он хриплым голосом.

— Я-а?..

— Ты-ы.

Купер одарил ее лукавой улыбкой; смутившись, Джессика спрятала лицо у него на груди.

— Ты уверена, что тебе нужно ехать домой? — спросил он уже серьезным голосом.

— Да, — сказала она, запрокидывая голову, чтобы видеть его. — Мне жаль, Купер.

С тех пор, как они вошли в комнату, сильно стемнело, но Джессика смогла увидеть его разочарование.

— Тогда позволь еще минуту обнимать тебя, — он опять прижал ее к себе.

Она и сама прильнула к нему, чувствуя, как его сердце бьется под ладонью, а сильные руки обвивают ее тело. Купер тяжело и разочарованно вздохнул, но ничего не сказал, а только крепко держал ее в своих объятиях, ожидая, когда наступит глубокое успокоение.

Наконец он понял, что не может больше задерживать ее, вытянул из-под нее руку и помог Джессике подняться. Купер поцеловал ее, прежде чем отпустить. Но это был не жадный и чувственный поцелуй, каким он возбуждал Джессику в постели. Купер, скорее, погладил ее губы своими с нежностью и благодарностью.

— Я не знаю, как объяснить тебе, что произошло со мной, когда мы занимались любовью, — сказал он, все еще удерживая ее. — Но теперь я хочу большего, — Купер снова поцеловал и отпустил женщину. — Я сейчас принесу твою юбку.

Джессика смотрела, как он, все еще голый, пересек комнату и вышел. Занавески сомкнулись за его спиной раньше, чем он исчез. Она тоже хотела гораздо большего. Скорее ради себя, чем ради него, Джессика мечтала остаться, чтобы проснуться в его объятиях и не оставить времени на сомнения, которые могут возникнуть потом.