"Волейбол-баскетбол, — определил про себя Паша. — Ну, или прыжки в высоту, на худой конец… А может — всё это сразу… но только не профессионалка… мышцы не те… и движения…" Впрочем, Паша мог и ошибаться, его общение с профессиональными спортсменами было сильно ограничено бывшими боксерами и футболистами, да и то в основном на последней стадии запоя.

А девушка тем временем как-то очень грациозно и ловко для своего роста передвигалась от столика к столику, с картежниками пошутила, белобрысой парочке принесла затребованные ранее блюда, патрульным просто мило улыбнулась, пока, наконец, не добралась до Аньки с Пашей.

— Привет от Нади! — сказала она, вольготно, но без малейшей тени наглости и панибратства усаживаясь на свободный стул. — А я — Марина. Я тут всю ночь и завтра до вечера буду. Вам покушать сейчас хочется или просто посидеть-отдохнуть?

— Просто отдохнуть, — кивнул Паша. — На ночь как-то вредно объедаться…

Анька фыркнула на такую забавную от Паши заботу о здоровье, но по части меню поддержала его полностью:

— Продолжим коньячком, да, Паштет? Ну, и чего-нибудь легкое перекусить, типа манной каши…

Девушка, видимо, этот анекдот не знала и с легким недоумением уставилась на Аньку. Пришлось той и анекдот рассказать, и настоящий заказ изложить. Под коньячок Анька придумала черной икры, лимон и смесь кофейной и сахарной пудры, дабы этот лимон посыпать. Приготовившись услышать в ответ извиняющееся: "Этого у нас нет", или более простого: "Ишь, губу раскатали", Анька получила от Марины веселую, ласковую улыбку с привычной для сферы обслуживания фразой: "Минуточку…"

И в самом деле, через минуту, или чуть больше, на столике у них появился и коньяк, и икра в хрустальной вазе, выложенная на салатные листья, и кучка искусственного, дымящегося льда вокруг вазы, и аккуратно, тонко порезанный лимон, и плошечка со смесью кофейного порошка с сахарной пудрой именно в пропорции один к трем, как просила, гурманствуя, Анька.

Они успели под любимый анькин тост "ну, поехали…" выпить пару глотков из пузатых, широких бокалов, как к столу неторопливо подошел тот самый офицер из патруля, поначалу просто приглядывающийся к ним.

— Добрый вечер, — поприветствовал он Пашу и Аньку.

И хоть звучало это очень дружелюбно и вежливо, они напряглись слегка, ожидая чего угодно — от проверки документов до приглашения Аньки на первый же танец, когда раздастся в зале музыка. Впрочем, на строгую проверку документов этот неожиданный визит не тянул, сержант и солдаты продолжали сидеть за своим столиком и пить свое пиво.

— Позвольте, я ваши посиделки собой разбавлю? — спросил офицер с достоинством и в то же время — внутренним волнением, а вдруг откажут, хорошо читаемом на его лице.

Глядя на широкоскулое и простое его лицо, короткие, армейским ёжиком, светлые волосы, обычные, без хитринки и притворства серые глаза, Паша сообразил, что офицеру-то просто некуда здесь податься. В компанию картежников, видимо, он сам не хотел, к загорелым, продолжающим бурную дискуссию штатским его бы вряд ли взяли, блондин и блондинка смотрелись так обособленно от всех, что и мысли присоединиться к ним почему-то не возникало. А пообщаться офицеру с тремя маленькими звездочками на полевых погончиках очень хотелось. Тем более, с новыми, свежими людьми.

— Разбавлять не надо, — сказал Паша. — А вот выпить вместе мы не против…

— Старший лейтенант Вяземский, — представился офицер и тут же прихвастнул: — Ну, и конечно по всей армии меня зовут поручиком Ржевским…

— Славная ассоциация, — хмыкнула Анька, — вот только за что так прозвали?

— Увы, или к счастью, но не за пошлость, — усмехнулся Вяземский. — Старлей — это в царской еще армии — поручик, а Вяземский, Ржевский — это ж рядом совсем… Вот и прозвали.

— Присаживайся, поручик, — пригласил по-простому Паша, сразу переходя на "ты", внешне этот офицер был помоложе него лет на десять.

Марина, тут же появившаяся возле столика, поставила третий стакан и запросто поинтересовалась у Вяземского, оказавшегося Валерой, чем он будет закусывать…

— Да, наверное, тем же самым, — обвел он рукой стол, — раз в гости-то напросился…

Отказавшись от дополнительной закуски, от второй бутылочки коньяка старлей не отказался. И даже решительно списал все расходы на свою "элку".

— Тут ведь разницы большой нет, — пояснил он, прикладывая собственный идентификационный прибор к блокнотику Марины. — Просто у нас в армии резерв небольшой появится, когда вы уедите…

Паша не стал углубляться в детали армейской запасливости и тонкости безденежных расчетов, просто разлил коньяк по фужерам и предложил:

— За знакомство!

Вяземский с удовольствием выпил, до дна, как нормальный человек, без всякого гурманского смакования и мелких глоточков и, слегка закатив глаза от удовольствия, пояснил:

— У нас смена закончилась. Сейчас бойцы отдохнут после улиц и — в казарму, а я, получается, до самого завтрашнего обеда свободен. Хочется немного пообщаться.

Здесь ведь русских людей — по пальцам посчитать. Все офицеры в основном на границе, там и лагеря временные соорудили, и технику там же обслуживают, сюда так наезжают — раз в год по обещанию, в основном снабженцы и технари-специалисты. А тут — комендантские, да вот еще, — он кивнул на разгорячено спорящую компанию, — археологи. Они ребята, конечно, хорошие, но уж больно в своё дело упертые, одно слово — научники. Разрыли тут парочку каких-то склепов, вот уже вторую неделю спорят, кто ж там лежит и когда положили. Послушать их, так ничего интереснее в этой жизни нет, чем древние косточки перемывать…"

Паша, скорее по привычке, чем по необходимости, внимательно, но незаметно огляделся. Никто из присутствующих не заострил свое внимание на то, как Вяземский подсел к ним за столик, хотя, кажется, блондин проводил его незаметным, профессиональным взглядом и что-то сказал блондинке, своей спутнице.

А тем временем "поручик Ржевский" пользовался возможностью выговориться, получив в лице Аньки внимательную слушательницу, готовую кивать и поддакивать, иной раз даже задавая вообще-то ненужные наводящие вопросы.

— С комендантскими проще, ведь я и сам комендантский, но чуток по другой линии, но они уже начинают надоедать. Весь день толчешься с ними в одном здании, вместе обедать ходим, за обеденным столом вопросы иной раз решаем, а потом вечером — всё те же лица. Да еще к тому же — все мужского пола.

Да, командарм у нас суровый, особенно по женской линии, ну, то есть, если хочешь, то привози жену, невесту, просто подругу, хоть гарем тут разводи во внеслужебное время, у него самого такой маленький гаремчик есть, но вот что бы за казенный счет… Он ведь даже машинисток и телефонисток из армии сократил. Теперь офицеры сами бумаги на "вовках" составляют, сами связь поддерживают. Представляете, каково в войсках, там ведь не до новинок техники, там главное — боеготовность… а тут получается, что после целого дня на полигоне, в танке, садиться за клавиши и списание солярки оформлять.

Хорошо, в последнем призыве много грамотных ребят пришло, но и их тоже всех за "вовки" не посадишь, обижаются. Мы, мол, танкистами служить призывались, а не писарями…"

…Уже минут через двадцать непринужденной болтовни Вяземский настолько освоился в компании, что решился попросить Аньку:

— А не покажешь своё оружие?

— Какое? — округлила удивленные глаза девушка. — Главное женское при Паше показать не могу, заревнует…

Вяземский захохотал было, но сам же себя и оборвал, закашлявшись и смутившись.

— Ну, что ж ты меня так… я про то, что под курткой у тебя… извини, конечно, за наглость…

Паша напрягся, но вокруг по-прежнему было безмятежно спокойно, да и не арестовывают так, просто попросив показать пистолет. Что-то тут не то, но что?

Анька, слегка завозившись, ведь выпила-то уже не мало, отстегнула от ремня маузер и небрежно положила на стол: вот он, мол, смотри и завидуй.