— Проголодалась? — спросила Кейт. — Если хочешь, мы можем перекусить в кафе в городе. Или заехать домой.

— Лучше в «Кошкину люльку». Сейчас я с удовольствием съела бы полдюжины булочек с черникой. С тех пор как меня по утрам перестало тошнить, никак не могу насытиться. Уже прибавила пятнадцать фунтов, а впереди еще два месяца.

С напускной беспечностью Кейт осведомилась:

— Что сказала тебе на последней консультации доктор Файрбо?

— По ее словам, я здорова. Она предложила мне со следующей недели начать ходить на занятия для будущих матерей, а я попросила Микки составить мне компанию.

— А как же… — Кейт хотела спросить про Тони, но не осмелилась. Что ей известно об этом человеке, кроме того, что Скайлер продолжает с ним встречаться? Так, словно он тут ни при чем. Она натянуто улыбнулась. — Микки по плечу любое дело.

— Хуже всего, что целую неделю до родов нам придется провести вместе. За это время мы изведем друг друга.

— Это лучше, чем оказаться в незнакомом месте, среди чужих людей, особенно если что-то случится.

Этот разговор они заводили уже не раз. Кейт и Уилл просили Скайлер переселиться к ним за неделю до родов, но та упрямо отказывалась, повторяя, что от ее дома до Нортфилдской больницы всего двадцать минут езды.

Кейт нервничала, когда они вошли в кафе и устроились в солнечном уголке. До сих пор Скайлер не упомянула ни об усыновлении, ни о выборе кандидатов. Кейт тоже избегала этой темы. Какими бы милыми и заботливыми ни были эти люди, она не хотела слышать о будущих приемных родителях, не желала знать их имена и прочие подробности: это превратило бы решение Скайлер из угрозы в реальность.

Кейт заказала горячий чай и сандвичи с жареной курятиной, а Скайлер, хотя и сетовала на непомерный аппетит, ограничилась супом и стаканом молока. Кейт посматривала на нее, изнывая от беспокойства. Дочь уже не раз шутливо жаловалась на то, что прибавляет в весе, но выглядела бледной и осунувшейся.

«Да, она непоколебима, но от этого ей не легче». Кейт видела, как метался по залу взгляд Скайлер, останавливаясь на всех, кроме матери, как беспокойно она складывала и снова разворачивала льняную салфетку, как на ее бледных щеках вспыхивал румянец.

Пока они ели, Кейт молчала. Наконец она промокнула рот салфеткой и подкрасила губы.

— Сегодня утром я случайно встретилась с Дунканом. Он передает тебе привет. — Кейт застегнула сумочку. — А еще он спрашивал, сделала ли ты выбор. Я ответила, будто все уже решено, — мне было стыдно признаться, что я ровным счетом ничего не знаю.

Скайлер смотрела в свою пустую тарелку.

— Я не уверена, что ты одобришь мой выбор.

Кейт встревожилась. О каком одобрении может идти речь? Эта затея с самого начала не нравилась ей.

Причиной тревоги Кейт была не только Скайлер, но и сложное финансовое положение семьи. Они с Уиллом сумели избежать банкротства, заложив Орчед-Хилл, но фирма вновь встанет на ноги еще не скоро. Уилл пытался выиграть время, а пока над их головами висел дамоклов меч. Кейт вспомнила, что, подписывая в банке закладную на обожаемый Орчед-Хилл, она словно расставалась с жизнью.

А теперь ей грозило нечто еще более ужасное.

— Кого же ты выбрала, если считаешь, что мы останемся недовольны? — На лице Кейт застыла напряженная улыбка.

— Сама женщина наверняка вам понравится. — Скайлер отвела волосы со лба нервным жестом, усилившим беспокойство Кейт. — Просто… Элли и ее муж разошлись.

Элли?

В голове Кейт отчетливо прозвучал сигнал тревоги, но она поспешила убедить себя, что ее опасения напрасны, и на всякий случай спросила:

— А как ее фамилия?

— Найтингейл, доктор Найтингейл, но она просила называть ее по имени.

Сердце Кейт сжалось. Она слишком хорошо помнила молодого психолога, с которой судьба свела ее в ту страшную ночь, четырнадцать лет назад, когда Скайлер оказалась на волосок от смерти.

У Кейт зашумело в ушах. Беспомощно и растерянно она смотрела, как мимо медленно проплывают официантки, посетители, мужчина с огромной бутылью воды.

— Элли Найтингейл… — пробормотала Кейт.

— Такое имя трудно забыть. — Кейт видела, как зашевелились губы Скайлер, но не сразу осознала ее слова.

— Ты права. — Кровь прилила к щекам Кейт.

— Это звучит глупо, мама, но мне кажется, будто мы знакомы всю жизнь и встретились не случайно. В чем дело, не могу объяснить — я просто чувствую это. — Скайлер встревоженно вгляделась в лицо Кейт. — С тобой когда-нибудь бывало такое?

Кейт молчала, опасаясь, что голос выдаст ее.

Под столом она крепко стиснула руки. Головокружение сменилось оцепенением. Ее терзала единственная мысль — как нескончаемая бегущая строка внизу экрана, предупреждающая о приближении грозового фронта.

«Нельзя допустить, чтобы она догадалась… Нельзя допустить, чтобы она догадалась…»

Но Скайлер сразу заподозрила неладное и озабоченно нахмурилась:

— Мама, что с тобой?

— Ничего… честное слово, ничего. — Кейт с трудом овладела собой. — Просто… да, мы часто говорили об этом, но я все равно испытала шок — оттого, что появился человек, который отнимет у меня моего внука.

Скайлер поморщилась:

— Лучше бы ты смотрела на это иначе.

— Но разве это возможно? Скайлер, я прекрасно понимаю тебя. Я обещала поддержать тебя, что бы ни случилось, но не проси меня радоваться твоему решению. Тем более что эта женщина даже не замужем!

— Знаю, о чем ты думаешь, но я доверяю ей. Если моего ребенка усыновит Элли, я буду знать, что с ним не случится ничего плохого. — Глаза Скайлер наполнились слезами. — Мама, ну неужели тебе не ясно? Мне необходима такая уверенность.

Кейт хотелось выкрикнуть, что такой уверенности попросту не существует. Она по опыту знала, как быстро уверенность ускользает от тех, кто отчаянно стремится к ней. Каждый день рождения Скайлер становился для нее вехой на пути, протянувшемся так далеко, как только хватало взгляда. А теперь Кейт вдруг осознала, что все это время бродила по замкнутому кругу.

«А если это шанс искупить вину?» — вдруг прозвенело у нее в голове.

Да, у нее есть два выхода. Можно начать борьбу, привести аргументы, доказать, что Элли — самый худший выбор. Это нетрудно. Одинокая женщина? О чем только думает Скайлер? У нее, Кейт, есть все причины возражать!

И вместе с тем настойчивый внутренний голос шептал: «Будь осторожна. Стоит сделать неверный шаг — и путь обратно будет навсегда закрыт».

Внезапно Кейт осознала, какую из дорог должна выбрать. Надо смириться с неожиданным поворотом судьбы — возможно, он вполне оправдан. Своим молчанием она еще может исправить ужасный грех.

Кейт прерывисто вздохнула. «Прости меня, Уилл…»

Охваченная страхом, гневом, раскаянием, благоговейным ужасом и надеждой, Кейт спокойно попросила:

— Расскажи мне обо всем. Я хочу понять.

Такой суровой зимы Кейт не помнила. Одна снежная буря сменялась другой, каждая последующая была более свирепой и неистовой, чем предыдущая. Дороги перекрывали, открывали и снова закрывали движение. Письма и посылки приносили с опозданием или не доставляли вовсе. Утоптанной и посыпанной солью оставалась лишь дорожка к магазину скобяных товаров, где раскупили все лопаты. Впервые за десять лет промерз до дна пруд Глинден, превратившись в каток. В магазинах на Мейн-стрит покупатели появлялись все реже.

Кейт часто стояла у большого окна, выходящего во двор, смотрела, как очередной снегопад заметает тропинки, и ощущала ни с чем не сравнимую безмятежность. Снегопады она воспринимала как обряд крещения, смывания прежних грехов. Казалось, будто Бог одним величественным взмахом десницы дал миру — и самой Кейт — второй шанс.

Досадно было лишь то, что эти ощущения быстро проходили и вскоре ее вновь охватывала давняя тоска. Начинали ныть нога и бедро, она никак не могла дождаться следующего приема болеутоляющего. Как бы Кейт ни старалась занять себя — а дел в Орчед-Хилле и в магазине никогда не убавлялось, — ей не удавалось избавиться от апатии.