Роуз подплыла к ней и обняла за плечи.

— Тогда, может, отложим до другого раза? — предложила она, на секунду прижимая ее к себе. — Я просто перепишу кассету. А мы поставим что-нибудь еще. И добавим винца…

Доброта сестры послужила Флоренс укором. Какая же она эгоистка! Роуз с Хлоей настроились на приятный вечер, думали, что им удастся посмотреть интересный фильм с участием их родственника, которого они отнюдь не считают монстром. Они любят Джекоба и гордятся им. Как же можно лишать их удовольствия повосхищаться его талантом?

— Ни в коем случае! Хороший фильм не ахти какое испытание. Я выдержу! — Флоренс весело улыбнулась сестрам. — Извини, Хло, что сорвалась на тебя!

— Ничего страшного. Всегда к твоим услугам. — Красавица Хлоя тоже подошла к Флоренс. — И ты права, Фло. Он играет очень натурально. — Она лукаво подмигнула ей. — Но в крайнем случае мы всегда можем выключить телевизор.

Флоренс благодарно подмигнула ей в ответ.

— Хорошо сказано, Хло. — Сестры расселись перед телевизором и налили в бокалы вина. — Вы только представьте, насколько проще жилось бы женщинам, если бы любого мужчину можно было включать и отключать, как телевизор!

Все дружно расхохотались. Роуз, приподняв брови, нажала кнопку на видеоплейере: пустота на экране немедленно сменилась титрами "Возлюбленной Немезиды", сопровождавшимися берущей за душу романтической мелодией.

У Флоренс участился пульс. Джекоб еще не появлялся на экране, но его присутствие ощущалось в каждом блеклом изображении эдвардианской эпохи, которые накладывались одно на другое, как в несовершенных ранних фильмах, и в конце концов растворялись в неприглядных сценах боев Первой мировой войны.

А потом появился он, и Флоренс вдруг поймала себя на том, что смотрит на экран, как ни странно, с невозмутимой отрешенностью. Смысл содержания она почти не улавливала — следила только за игрой Джекоба. И впечатление создавалось именно такое, какое она предсказывала. Джекоб будто перебрался к ним в комнату и обращался к ней.

Внимая пылкой речи Неистового Джека Дарвиля, увлеченно обсуждающего со знакомыми все доводы "за" и "против" относительно добровольного вступления в армию, Флоренс в своем параллельном мире слышала его не менее страстные рассуждения о своей настоящей жизни и приверженности выбранной профессии. Она перенеслась в то время, когда они могли общаться друг с другом в дружелюбном сердечном тоне. Только немного смущал очень похожий на настоящую шевелюру парик Неистового Джека с длинными развевающимися локонами, но ведь десять лет назад волосы у Джекоба были такие же длинные и непокорные.

Сюжет разворачивался своим ходом, и Флоренс, следя за развитием событий, догадывалась, что история жизни Джека Дарвиля на экране значительно приукрашена, однако блестящая игра Джекоба не оставляла сомнений в том, что Неистовый Джек, повеса и распутник, был по натуре человек великодушный, исповедовавший высокие идеалы.

Так, значит, это ты и есть, Джекоб? — молча вопрошала Флоренс. Внешне несносный, легкомысленный, опасный, скрывающий под личиной насмешника и острослова честное благородное сердце?

Этот вопрос она могла бы и не задавать себе, ведь, несмотря на все, что произошло между ними, в душе она знала, что Джекоб хороший, глубоко порядочный человек; он просто стал жертвой обстоятельств, от которых никто не застрахован.

Когда на экране появилась Мириель в образе леди Ньюхейвен, Флоренс застывшими губами улыбнулась Роуз, как раз поднявшейся со своего места, чтобы налить им всем еще вина.

Женщина, с которой Джекоб связал свою жизнь, которая разлучила ее с любимым человеком, как оказалось, в сущности, ничем не отличалась от себе подобных. Она, бесспорно, была красива, очаровательна и в то же время обыкновенна, как многие и многие актрисы. У Флоренс просто в голове не укладывалось, как эта самая женщина смогла сотворить полный хаос из ее жизни, а через несколько минут она и вовсе позабыла, что лицезреет Мириель. В туалете по моде начала века, в парике и соответствующем гриме, Мириель выглядела именно так, как, в представлении Флоренс, должна была выглядеть леди Ньюхейвен. Играла она свою роль хорошо, талантливо, но все же в мастерстве значительно уступала Джекобу.

— По сравнению с тобой она просто уродина, Фло, — неожиданно буркнула Хлоя. Сестры едва не подпрыгнули на месте. Флоренс только теперь сообразила, что до этого момента они смотрели фильм в полном молчании.

— Но жена его, к сожалению, она, а не я, — спокойно отвечала Флоренс. — И, держу пари, от нее он не слышит ни лжи, ни оскорблений… — К своему ужасу, она ощутила в глазах предательское жжение.

— Ты думаешь? — фыркнула Хлоя. — По моим данным, она та еще стерва, на что угодно пойдет, чтобы получить желаемое. К тому же, как гласит молва, она далеко не такая ранимая и нервная, какой прикидывается!

— Прекрати, Хло, не мешай смотреть, — урезонила сестру Роуз, в корне пресекая назревавшую перепалку. Ради собственного спокойствия, как подозревала Флоренс.

К счастью — потому что ее выдержка тоже была не беспредельной, — в последней серии "Возлюбленной Немезиды" знаменитые эротические сцены отсутствовали. Главные герои расстались, причем не лучшим образом, наговорив друг другу кучу колкостей, перед уходом Неистового Джека на войну, и, хотя тот посылал леди Ньюхейвен из окопов нежные письма, помириться они так и не успели.

Вскоре на экране замелькали заключительные сцены боев. Флоренс была рада, что не видит больше Мириель, однако легче ей не стало. Коротко остриженный Джекоб в форме времен Первой мировой войны слишком живо напоминал ей того, настоящего, Джекоба в рубашках военного покроя, с которым она ездила в Камбрию.

Но когда голос Джекоба зазвучал за кадром, ее окончательно скрутило от боли. Он играл гениально на протяжении всей серии, каждое слово, каждую фразу доносил до зрителя с естественностью и непринужденностью великого актера, полностью вжившегося в исполняемый им образ, но выдержки из дневников и писем Дарвиля Джекоб читал столь тепло и проникновенно, что в его устах они обретали куда более глубокий смысл, чем предполагалось по сценарию. Флоренс вновь видела себя в коттедже "Марвуд-Крэг" вдвоем с Джекобом, в креслах перед камином в гостиной; он говорит, а она слушает.

"Мы не всегда вели себя достойно по отношению друг к другу, любовь моя".

В голосе Джекоба звучало запоздалое раскаяние, в то время как на экране капитан Джек Дарвиль мучился в окопах.

"Другим дарованы часы, дни, годы счастья, а у нас были только мгновения…"

Тихий ласковый голос Джекоба словно вторил действиям капитана Джека, уговаривающего напуганного юного солдата покинуть окоп, но Флоренс знала наверняка, что он думал не только о войне, когда озвучивал эти слова.

"Украденные прекрасные мгновения, словно цветы, чудом распустившиеся в грязи недопонимания и оскорбленной гордыни".

Завороженная образом Джекоба на экране, Флоренс не смотрела на сидевших рядом сестер, которые, должно быть, как и она, с волнением вслушивались в проникновенный голос. Но вот доступны ли их пониманию тончайшие нюансы того, что они слышат? Может, она и недооценивает их. Но даже если они и понимали, оторваться от Джекоба Флоренс не могла.

"Как бы сложились наши судьбы, сумей мы с тобой их соединить? Выдержали бы мы борьбу страстей?"

Капитан Джек вел своих солдат навстречу грохоту орудий и свинцовому дождю.

"Что бы это нам принесло? Радость? Горечь? Несчастье или полное поражение?"

Группу солдат заметили и подвергли обстрелу. Их ряды поредели… Обезумевший от страха юнец повалился на землю и отстал от своих товарищей. Капитан Джек, уклоняясь от свистящих пуль, бросился ему на помощь.

"Любовь моя, я все отдал бы за то, чтобы узнать это наверняка. Ад с тобой для меня желанней, чем рай с любой другой женщиной".