Никакой нежностью нельзя было бы скрыть его жесткой силы. Он устроил ее поудобнее и начал медленно двигаться вперед, дожидаясь ее знака. Она цеплялась за него слабеющими руками, впивалась ногтями ему в плечи.

— Постой! — шепотом попросил он.

Она тревожно напряглась.

Бен шагнул к столбику кровати и потянул вниз полупрозрачный полог, закрепленный на нем. Легкая ткань упала, словно дуновение ветерка, — такая же трепетная и бесплотная, какой казалась себе Бриджет. Он прошел к второй стороне кровати и нетерпеливо сдернул другую сторону полупрозрачной завесы.

Бриджет подумала, что им необязательно было прятаться от посторонних глаз. В охотничьем домике на берегу озера, расположенном чуть ли не на краю света, они нуждались только друг в друге. Уложив ее обратно на кровать, Бен прилег рядом, глядя на ее тело, кажущееся золотистым в свете свечей.

Ей хотелось, чтобы он был еще ближе, — ей необходимо было, чтобы он был еще ближе, еще глубже. Бен чутко улавливал каждый ее вздох, каждый стон и возглас. Он врывался в нее, пока она не начала выгибаться ему навстречу, трепеща от мучительно-сладкого предвкушения.

— Ну, пожалуйста! — взмолилась она. Цепляясь за муслиновый полог, Бриджет изумленно вскрикнула, когда он вдруг разорвался.

Бен не мог допустить, чтобы что-то отвлекало Бриджет даже на короткое мгновение. Захватив ее запястье, он завел ее руку ей за голову, целуя нежную кожу. Она сама протянула ему вторую руку. Он приподнялся, заглянул ей в лицо и словно бы утонул в подернутых дымкой страсти карих глазах.

Бриджет решила, что это было похоже на грозу, на вспышки молний, вонзающихся в воды озера, неожиданно ударяя по всей его поверхности. Неровные, обжигающие, мощные. Таким был ее первый экстаз в объятиях Бена. А потом она была слишком сонная и томная, чтобы придумывать сравнения для своих ощущений.

Она прижималась щекой к подушке, глядя на горизонт, где разгорался розовый рассвет. Бриджет специально поставила свою кровать так, чтобы можно было любоваться восходами. Но она никогда и не мечтала о том, что сможет разделить рассвет с таким мужчиной, как Бен.

Она чувствовала рядом с собой его тело: он лежал, тесно прижавшись к ней. Ночью, во время сна, Бриджет перевернулась на бок — но Бен не разжал своих объятий даже тогда. Она любила его и за это: за ту заботливость, которую он проявлял всякий раз, когда она поворачивалась. Он обязательно протягивал руку, чтобы ее голова оказалась или у него на груди, или на той единственной подушке, которая не упала на пол.

Немного раньше — чуть меньше часа тому назад — Бен укрыл ее одеялом, оберегая от утренней прохлады. Она по-прежнему ощущала мягкое прикосновение ткани к своей коже. Бен ласкал ее — пока все ее тело не ощутило смертельную усталость и одновременно возбуждение и восторг. Ей казалось, что не было часа, когда она не просыпалась бы, чтобы не посмотреть на него при свете догорающих свечей.

Ну и пусть она не спала этой ночью глубоким сном! Зато она была переполнена глубокими чувствами. Ей хотелось сохранить как можно больше ярких воспоминаний, оставить следы волшебной ночи на своей коже, в своем теле — чтобы память о ней была с ней всегда.

Он был романтичен и нежен, как поэт, — и безжалостен и стремителен, как пират. Он, не стесняясь, снова и снова подводил ее к вершине восторга, заставлял умолять. И требовать. Она то шептала, то выкрикивала, чего хочет, в полный голос, и он выполнял ее желания.

В неверном утреннем свете Бриджет мысленно вернулась к событиям этой ночи. У нее почти не было возможности неспешно им насладиться. Когда она ожидала медленного погружения в сладкий сон, он принялся делать ей массаж — начиная с затылка и спускаясь все ниже — к плечам, ключицам, основанию шеи, где не осталось никакой напряженности, к нежным грудям, которые словно оживали под его прикосновениями, к ногам, которые все еще дрожали от того, с какой силой она притягивала его к себе.

Бриджет лежала притихшая и расслабленная и только сонно попросила у него прощения за то, что никак не может проснуться. Массаж продолжался. И почему-то в какой-то момент его процедуры ее томность вдруг сменилась на чуть заметное беспокойство. Когда он провел большими пальцами по ее ступне, у нее сжались пальцы ног. Лежа на животе, она не могла не шевелиться, когда он разминал ей икры ног. Она извивалась под его сильными руками, изнывая от желания ответно прикоснуться к нему.

— Ш-ш, сначала я, — сказал он.

Ее воображение не давало ей покоя, рисуя, как он наклоняется над ней, поставив колени по обе стороны ее бедер, и снова разминает ей мышцы спины.

И тут Бен стал покрывать поцелуями ложбинку, пролегшую по спине вдоль позвоночника. Она задохнулась и замерла, только теперь осознав, что короткая передышка закончилась. Бен улегся рядом с ней и, отведя волосы с шеи, атаковал ее ушко…

Сейчас, в розовом свете утра, Бриджет перекатилась на спину, в безмолвном изумлении глядя на темного ангела, который так нежно любил ее при свете камина. Он снова превратился в земного и совершенно не поддающегося определению мужчину, который возник дождливой ночью у ее двери. В ту первую ночь она решила, что он может выдать себя за кого угодно: грека, итальянца, мексиканца, индейца. Неудивительно, что он работает секретным агентом.

Она невольно улыбнулась: надо будет сказать это Бену! Она смотрела, как он спит. На лоб упала темная прядь, лицо было спокойным, но скулы остались все такими же упрямыми. Он изредка похрапывал. Об этом она тоже ему скажет.

Наверное, он не удивится. Бриджет не могла себе представить, чтобы какие-нибудь ее слова могли удивить Бена. В эту ночь он не раз поражал ее. И не два. Чувства, которые он в ней будил, ее обрадовали, удивили, потрясли — как и та открытость, с которой она шла ему навстречу.

Поздно ночью она проснулась и увидела, что он наклонился к камину. Его фигура, высвеченная красным светом догорающего пламени на фоне массивных булыжников, из которых был сложен камин, казалась первозданно мощной. Он задул те свечи, которые не успели догореть. Разворошенные им угли отдавали остатки тепла.

Только повернувшись и направившись к кровати, он увидел, что Бриджет за ним наблюдает.

— Ты проснулась! — сказал он.

Она молча кивнула.

Бен протянул ей руки. Она понимала, что просто сжать его пальцы значило дать свое согласие. Она села на постели, не отпуская одеяла, встала на колени и поцеловала его в грудь, безмолвно прося подарить ей еще одно воспоминание.

Когда он сказал ей, что любит ее, — во второй раз или в третий?

— Сколько времени?

Она подняла глаза. Он автоматически вытянул руку, чтобы Бриджет могла поудобнее устроиться у него на плече.

— Можешь спать дальше, — ответила она, уперев ладонь ему в грудь и перебирая пальцами завитки темных волос.

— Я уже давно перестроился. Привык не спать всю ночь. А тебе я дал выспаться?

Он притянул ее ближе и нежно поцеловал в макушку.

Сердце ее переполнилось благодарностью. Как она любит его за чуткость и душевную теплоту.

— О чем ты думаешь?

О том, чего не может высказать вслух. Она поспешно отвернулась, чтобы Бен не заметил слезы у нее на глазах. Оставалось только надеяться, что он не поймет, отчего она несколько раз судорожно сглотнула. Ночью Бриджет плакала в его объятиях, не в силах сдержаться от потрясения. И тогда он тоже был ласков.

— Я думаю о том, как мне здесь нравится, — сказала она, не сводя глаз с озера.

— Да, великолепный вид.

Немного успокоившись, она снова повернулась к нему. Он внимательно разглядывал ее голые ноги.

— Мог бы любоваться целый день, — с улыбкой признался он.

— Ты просто изверг!

— Только сейчас заметила? — Бен повернулся на бок, чтобы удобнее было водить пальцами по ее животу. — Я считал, что к этому моменту ты уже начнешь гнать меня вон.

Она только помотала головой, крепко сжав губы.