— Папа, — перебила его Жени. — Ты ведь знаешь, ради меня не надо делать никакой операции. Я не хочу играть в бога.

— Играй во что хочешь. О Боге я никогда, положим, много не знал, и жизнь заканчиваю с дьяволом. Будь добра, сними с меня эту маску. Или мне искать другого хирурга?

— Нет. Я твой личный специалист. Вернусь через три дня. Скажи Клэр, чтобы ставили операцию на следующий понедельник.

— И раз уж мы соединились, передай-ка трубочку сыну. Я имею в виду твоего брата, а не мужа.

Жени выбежала за Дмитрием.

В следующий понедельник, пятнадцатого июля, Жени вошла в операционную, ощущая абсолютную уверенность. Ни малейшего волнения, которое она испытывала во время операции Чарли и в прошлый раз у отца. В халате и в маске она стояла у стола и протягивала руки в ожидании инструментов. Потом склонилась над головой Георгия и почувствовала рядом с собой Макса.

— Твой старик чертовски мил, — произнес он. Сам Ножбудет ассистировать тебе на этот раз. Вперед, детка.

Жени улыбнулась и сделала первый разрез.

Рождество вся семья провела в Джорджтауне. Не приехала только Роза, которой исполнилось девяносто четыре года. Она извинилась и сказала, что дома праздновать будет еще романтичнее. В семьдесят лет Мег снова сделалась живой, энергичной женщиной, как тогда, когда Жени с ней только познакомилась, и возилась с Дмитрием и его сыновьями, пока Вера не запротестовала:

— Вы мне их на всю жизнь испортите.

— А я и хочу, — Мег обняла ребят. — Мы собираемся оставить всех вас здесь. Правда ведь, Пел?

— Я это прорабатываю, — Пел моргнул, и это означало, что он надеется решить вопрос.

Распятие и ветви омелы украшали гостиную на первом этаже. Ель, в шесть футов вышиной, сверкала огнями, мишурой, стеклянными игрушками и шоколадом в золотой и серебряной фольге.

— Как в Топнотче, когда ты впервые появилась у нас, Жени, — заметила Мег. Печаль пробежала по ее лицу и пропала. Она повернулась к мальчикам и попросила их раскрыть висящие на камине чулки с подарками.

Жени и Пел смотрели на ребят, и Жени вспомнила очарование своего первого Рождества — в Финляндии: как они рубили с Олафом елку и тащили по глубокому снегу через лес в теплую кухню к Минне.

— Смотри-ка, — закричал Миша, доставая из чулка телескоп. — Как у папы, чтобы смотреть на звезды!

— Ну теперь все звезды твои, — заметил сыну Дмитрий.

Вася распечатал подарок Жени — большую иллюстрированную книгу о человеческом теле.

— Спасибо, — он поцеловал тетю. — Меня это очень интересует, — мальчик старался говорить по-взрослому. Жени рассмеялась и обняла его.

— А раскрой вот это, — Георгий указал на квадратную плоскую коробку. — Это вам обоим.

Жени заинтересовалась и подалась вперед. Отец не сказал ей, что собирается подарить внукам.

— Для тебя будет тоже сюрприз, — только и ответил он.

Вася снял ленту и подал пакет Мише. Тот стащил бумагу. Жени нагнулась. В руке мальчика оказалась фотография женщины в серебряной рамке. Глаза Жени затуманились, а Миша воскликнул:

— Это ты, дедушка! С какой-то красивой женщиной.

— Твоей бабушкой. Это ее единственная фотография, которая у меня сохранилась.

Жени опустилась на пол подле отца и положила голову ему на колени. Вася рассматривал фотографию:

— А молодым ты был красивый.

Мальчик улыбнулся. Его глаза, как у Наташи, скосили к переносице:

— Но теперь ты еще красивее, дедушка.