Образ отца, некогда сильного человека, но сломленного и изможденного за несколько недель до смерти, снова возник перед мысленным взором Фостера. Найджел продолжил:

— Прошлое нельзя похоронить, вычеркнуть из истории. Когда кто-нибудь тонет в море, иногда проходят годы, прежде чем его тело выбрасывает на берег. Никто не знает, когда и где это случится. Но в одном можно быть уверенным: рано или поздно море отдает своих мертвецов.

Понадобилось больше ста двадцати пяти лет, прежде чем события 1879 года всплыли на поверхность.

Найджел смотрел вслед уходящему Фостеру, тот собирался вернуться к работе в башне. Судя по всему, его встревожили слова Найджела о прошлом, которое всегда остается с нами. Он замолчал, опустил голову, а потом стукнул ладонью по столу и встал. Прежде чем уйти, Фостер спросил Найджела, может ли он найти потомков Ика Фаэрбена. Человека, которого избили, осудили на основании скудных улик и повесили. Вдруг кто-то пытается отомстить за подобное обращение с его предком?

Найджел вышел из читального зала. Вдалеке он заметил Дейва Дакуорта. Каждый раз, когда он смотрел на него, Дакуорт отворачивался, но было ясно, что он следил за Найджелом.

Найджел приблизился к компьютерам, где содержались базы данных по переписям населения. Когда он сел, кто-то легко похлопал его по плечу.

— А кто твой друг?

Найджел повернулся. Перед ним стоял Дакуорт.

— Дейв, у меня много работы.

— Частный заказ?

— Что-то вроде того.

— Просто он очень похож на полицейского.

Найджел оглянулся, но промолчал.

— Ты теперь состоишь под защитой полиции? Кто-нибудь решил свести с тобой счеты? — Его сальные губы расплылись в улыбке. — Например, семья хорошенькой студентки исторического факультета?

Найджел отодвинул стул и встал.

— Ты говорил с Гарри Кентом, не так ли?

Дакуорт театрально отступил, посмотрел направо и налево и поднял руки.

— Успокойся. Кент сообщил, что у тебя имелись проблемы в университете из-за женщины. Не ожидал, что ты способен на подобное.

— На что способен, Дейв? Она была взрослой студенткой. Двадцать девять лет, на год меньше, чем мне. Совершеннолетняя. И не нужно делать из меня хищника, который охотится за молоденькими девушками. А теперь оставь меня. И передай Кенту, пусть катится ко всем чертям!

Он был потрясен, сколько яда звучало в его голосе. Сидящие поблизости посетители библиотеки оторвались от своих экранов и уставились на Найджела. Позади него появился охранник.

— Сэр, вы могли бы говорить тише и следить за своей речью? — произнес он. — Иначе я попрошу вас уйти.

Найджел, не сводя глаз с Дакуорта, утвердительно кивнул охраннику, потом разжал кулаки и сел. Дакуорт уселся рядом.

— Дейв, меня еще ни разу не выгоняли из архива. Но сейчас я бы согласился на это, лишь бы иметь возможность съездить тебе по роже, — прошипел он. Никогда в своей жизни Найджел никого не бил, но его угроза прозвучала вполне правдоподобно.

— Прости, — промолвил Дакуорт. — Я вел себя бестактно. Ты знаешь, я не силен в этом деле. Просто я подумал, что у нас с тобой есть возможность заработать несколько фунтов на прессе. Кент заявил, что они кого-то задержали. Я помогаю ему разузнать все о прошлом Терри Кейбла и найти его родственников. Он уже пишет статью о его трудной жизни, сделавшей из него убийцу. Из надежного источника он узнал, что Кейбл виновен и будет осужден.

— Я тоже слышал об этом, — солгал Найджел.

— Дело в том, что Кента еще интересует исторический аспект. Почему полиция подключила к расследованию тебя? Какое к этому имеет отношение семейная история? Это будет эксклюзивный материал, и, скажем так, вознаграждение светит весьма солидное.

Найджел медленно покачал головой.

— Если не желаешь работать с Кентом, в конце концов, на нем свет клином не сошелся. Я знаю еще несколько репортеров, они родную мать готовы продать за подобный материал.

Найджелу хотелось поскорее заняться поисками. Если он опять начнет угрожать Дакуорту, его выставят. Он всегда мог обратиться в Центр истории семьи, но к тому моменту, когда он доберется на противоположный конец Лондона на метро, у него почти не останется времени на работу.

— Я дал тебе ясно понять, что меня это не интересует, Дейв. А теперь, пожалуйста, оставь меня одного. Уверен, тебе надо еще много грязи раскопать о предках какой-нибудь второсортной знаменитости.

Дакуорт развел руками, словно сожалел, что у Найджела напрочь отсутствует коммерческая жилка.

— На самом деле, — произнес он, — помимо истории Кейбла, у меня еще есть прибыльный клиент. Я делаю для него кое-какую работенку уже несколько месяцев. Сейчас изучаю архивные данные лондонской полиции. Без особого успеха.

— Рад за тебя, — пробормотал Найджел, глядя в экран.

— Знаешь, Найджел, — сказал Дейв, вставая, — нет смысла возвращаться к этой работе, если ты не намерен идти в ногу со временем. Частные клиенты хороши, когда они много платят, но на связях с прессой и средствами массовой информации можно сделать целое состояние. Сейчас у меня три заказа от телеканалов, я нанимаю людей, чтобы они мне помогали. Могу предложить тебе много работы, если тебя это интересует.

Найджел промолчал.

— Поступай как знаешь! — бросил Дейв и ушел.

Больше всего Найджела мучило то, что Дейв прав. На одних частных клиентах долго не протянешь, а хорошо оплачиваемая работа, включая серьезные исследования, попадалась редко. Лучше всего платила пресса. Нужно либо искать предков знаменитостей и публичных людей, либо потомков и родственников тех, кто оказался в центре внимания общественности. Или выполнять заказы телеканалов, находящихся в поиске новых форматов. Работа на полицию казалась ему захватывающей и волнующей, но скоро она завершится, если только не подвернется что-нибудь подобное. Клиентов у Найджела мало, поэтому не за горами то время, когда ему придется связаться с Дакуортом.

Но это потом. Сейчас у него есть дело, которое еще необходимо закончить. Будущее подождет.

Найджел ввел имя и фамилию Ика Фаэрбена в поиск по переписи за 1871 год, напечатал в графе «город» Лондон и нажал на поиск. Получилось два результата. Один оказался искомым. Тогда ему было шестнадцать, он жил на Тредголд-стрит в северном Кенсингтоне вместе с отцом Эрнестом и матерью Мэри Джейн. Других детей в то время у них не было. Найджел проверил данные за 1861 год. Семья жила по тому же адресу. Ику шесть, еще девочка Ханна девяти лет и мальчик Огаст четырех лет. Что случилось с Огастом в последующие десять лет? Наверное, он умер, и это объясняет, почему у Фаэрбенов больше не было детей. С Ханной все обстояло иначе, к 1871 году ей было девятнадцать, и она могла выйти замуж. Найджел сделал в блокноте пометку — поискать свидетельство о смерти на Огаста и брачное свидетельство на Ханну.

Фаэрбены покинули Ноттинг-Дейл, вероятно, сбежали от позора и бесчестия после того, как Ика осудили. Но куда они направились? Найджел проверил Лондон, затем расширил поиск до всей страны, но не отыскал следов Эрнеста и Мэри Джейн Фаэрбен подходящего возраста, живущих вместе или порознь. Он проверил представленные в электронном доступе сертификаты смерти и обнаружил ответ: Эрнест умер в возрасте сорока шести лет в 1881 году; Мэри Джейн ушла из жизни два года спустя, ей было сорок пять. Там же он нашел подтверждение смерти их сына Огаста.

Национальный архив закрывался. Делать здесь уже было нечего. Найджел выяснил, что Ханна оказалась единственной, кто уцелел из семьи Фаэрбен. Удалось ли ей продолжить их род?

Было уже поздно. Когда Фостер вернулся домой, его костюм пропитался едким запахом аммиака, витавшим в башне. Не снимая куртки, он включил тонкий серебристый ноутбук, стоявший на кухонном столе. В других случаях Фостер не пользовался этим предметом мебели. Он привык есть на бегу утром или поздно ночью.

Фостер наполнил бокал вином и сел перед ворчащим и гудящим компьютером. Голову словно зажало в тисках, в висках пульсировала кровь. Каждый раз, когда он поднимал глаза и пытался напрячь зрение, то чувствовал тупую боль.