— Вы, наверное, мало о них знаете, если не можете проследить их историю?

— Неизвестно, где они жили, иначе я бы попробовал. Без этих сведений бессмысленно начинать поиски.

Найджел поставил снимок на место, заметив толстый слой пыли, лежавший повсюду в его квартире.

— А как она к вам попала? — спросила Дженкинс.

— Выпала из книги, которую я купил. Я вставил ее в рамку.

— А это? — Хизер взяла фотографию футбольной команды. Все мужчины носили усы; их полосатые футболки шерстяные и тяжелые, а шорты доходили до колен. Вратарь, стоявший в первом ряду, был невероятно полным и так крепко держал мяч, точно тот только что вылетел из пушки.

— Это «Шеффилд юнайтед» в 1905 году, — сказал Найджел.

— Вы за них болеете?

— Нет, ненавижу футбол. Мне просто понравилось, что вратарь толстый. Его звали Толстяк Фаулкс. Вы можете представить, чтобы в современном футболе был такой вратарь?

— Ему бы пришлось потрудиться, чтобы протиснуться в раздевалку.

Хизер продолжала рассматривать его квартиру, пока он искал книгу.

Найджел радовался, что ему есть чем заняться. Это помогало отвлечься от психологической травмы, полученной прошлой ночью. Он понимал, что со временем усталость возьмет свое, но в тот момент адреналин и шок обострили его чувства.

— Я заварю чай, — произнесла Хизер. Она махнула рукой в сторону кухни, примыкавшей к гостиной.

— Извините за беспорядок, — проговорил Найджел, пытаясь вспомнить, когда в последний раз там убирался.

— Я — детектив по расследованию убийств, — улыбнулась Хизер, выглядывая за дверь. — Я привыкла бывать на местах побоища. — Она подмигнула ему и скрылась из виду.

Найджел улыбнулся:

— Чайник на полке. Только, боюсь, он не электрический. Чай в металлической банке рядом с плитой. Заварной чайник тоже где-то. И я не помню, куда положил ситечко.

Хизер высунула голову из-за двери:

— А где чехол для чайника?

— У меня его нет.

— Я пошутила.

— А…

— Я плохо завариваю листовой чай, — призналась она.

— Я думал, вы с севера.

— Может, это странно звучит, но на севере тоже есть чайные пакетики. И электричество.

Найджел улыбнулся, сообразив, что его опять дразнят. Ему это даже понравилось. Хизер вернулась в кухню.

— Коробка с чаем где-то в буфете! — крикнул он.

— Добро пожаловать в двадцать первый век!

Найджел вернулся к своим поискам. Наконец он нашел нужную книгу. Она затаилась в нише под трехтомником об административном делении земель. Найджел давно хотел почитать ее, но всякий раз, едва он брал эту книгу в руки, она теряла для него привлекательность.

Это была одна из самых новых книг в его библиотеке, справочник имен. Он нашел имя Элеонора и осознал, что его подозрения подтвердились. Найджел выписал все сокращения от этого имени — Элли, Нелл, Нелла, Нелли, а также варианты произношения, чтобы передать их Фостеру.

Хизер появилась с двумя чашками чаю.

— А вы не хотите нарисовать генеалогическое древо содержимого вашей мойки? — весело воскликнула она. — В ней хранятся такие древности!

Она прекратила поиски свободного места, куда можно было бы поставить чашки. Найджел смахнул на пол стопку книг и журналов со стола, стоявшего посередине комнаты. Хизер села на диван и отхлебнула обжигающий чай.

— Я выписал варианты имени Элеонора, — произнес Найджел. — Я был прав, оно означает «Свет и сияние».

Хизер взяла у него листок бумаги, посмотрела на него и убрала в карман куртки.

— Я позвоню ему, — сказала она, вздыхая. — Ох, я так устала. А вы?

Найджел молчал. Он был взбудоражен, издерган, у него возникло ощущение, что необходимо чем-нибудь занять себя, выполнить какое-нибудь задание. Найджел встал, держа в руках чашку, словно не мог больше сидеть.

— Я нормально.

— Точно? У нас есть специалисты, вы можете поговорить с ними о том, что случилось. Хорошие люди. Я сама пользовалась их услугами.

— Переживу! — бросил он и сразу пожалел, что выбрал именно это слово.

Хизер кивнула и сделала еще глоток чая. Подробности прошлой ночи мелькали как в тумане, точно прошли годы, а не часы с тех пор, но один эпизод постоянно крутился у Найджела в голове. Он решил рассказать о нем.

— В библиотеке, пока я ждал заказа, я поискал в Интернете детектива Фостера.

— Зачем?

Он пожал плечами. Найджел часто собирал информацию в Сети или в архивах на людей, с которыми встречался.

— Нужно было чем-то заняться. И я не знаю другого человека, чья фамилия могла бы фигурировать в национальных газетах за последние десять лет.

— Вы нашли про его отца?

— Вам известно об этом?

— Да. Я тогда еще не работала с ним, но слышала о трагедии. Его не осудили, и он вернулся к работе.

Найджела ее слова не убедили, но он не видел смысла проявлять любопытство.

— Фостер не делает из этого секрета: он знал, что отец собирался покончить с собой, и не пытался остановить его. Отец хотел умереть. Фостер позволил ему. Некоторые считают, что именно так и должен поступить любящий сын, для других это равносильно помощи в самоубийстве. Кое-кто наверху разделял первую точку зрения. Я думаю, они правы.

Хизер глотнула чаю и посмотрела на Найджела, нахмурив брови.

— А если я попробую порыться в вашем прошлом, что я обнаружу там, Найджел? — промолвила она, откинувшись на спинку дивана.

— Ничего особенного, — пробормотал он.

— Что ж, у вас была работа в университете, а потом ни с того ни с сего вы вдруг возвращаетесь к прежнему занятию генеалогией. Любопытно.

Ему не хотелось распространяться на данную тему. Однако он чувствовал, что после того как Хизер рассказала ему о Фостере, он уже не сможет ее обойти молчанием. Но насколько он может быть откровенным?

— Я встретил кое-кого. У нас не получилось.

— Так сильно «не получилось», что вы оставили работу?

— Просто в какой-то момент прошлое показалось мне более привлекательным, чем настоящее.

Хизер посмотрела на забитые книгами полки, на старые сундуки и ящики на полу, на пожелтевшие фотографии и старинные часы, не показывающие точное время.

— Похоже, так было всегда, — заключила она.

Фостер вернулся в морг. «Скоро мне придется ставить здесь для себя кровать», — подумал он. Визит в туалет и быстрый взгляд в зеркало доказали, что его внешний вид прекрасно подходил к данному месту: кожа стала серой, как пепел, под глазами залегли черные круги.

Когда он приехал, Карлайл заканчивал вскрытие бродяги.

— Какие-нибудь новости? — спросил он.

— Он точно умер не от повешения, — заявил Карлайл, указывая на шею трупа. — Позвоночник не сломан. Когда пьяный бездомный совершает самоубийство, мало шансов, что его трупом станет заниматься эксперт. На шее нет отметин от веревки, отсюда можно сделать вывод, что петлю ему накинули после смерти, также отсутствуют синяки. Никаких признаков поражения капилляров в сердце, легких, глазах или иных органах, что характерно при удушье. Единственные видимые повреждения на теле — пролежни на ягодицах и лопатках. Это свидетельствует о том, что он провел долгое время на спине.

— Пролежни от болезни?

— Да.

Фостер знал, что если люди, которые привыкли спать на земле, заболевают и становятся малоподвижными, у них часто появляются пролежни. Асфальт, картонные коробки могут повредить тело. Хотя этот мужчина не был похож на того, кто задержался на пороге смерти.

— Что же его убило?

— Он умер от остановки сердца.

— Ты уверен?

— Почти. А вот что ее вызвало, пока трудно определить. Все внутренние органы в хорошем состоянии, включая сердце. Создается впечатление, что оно внезапно остановилось. Мы послали несколько образцов токсикологам. Надеюсь, они сумеют нам помочь.

Фостер посмотрел на труп, на ухоженные руки и ноги, на чистую кожу.

— Тебе не кажется странным, что бездомный в такой прекрасной форме? Сердце не увеличено, цирроза печени нет, да и кровь не густая, как овсянка. Что он пил на улице? Отвар из проростков пшеницы?