Лиса, только что побывавшая в курятнике — вот на что это было похоже. Давясь хлебом, он вежливо спрашивал, не хотите ли и вы разделить его трапезу, делал несколько больших глотков пива и только после этого обретал какое-то подобие спокойствия.

Закончив свой поспешный обед, он возвращался к работе, начиная звонить клиентам, поставщикам, посредникам. Там, где хватило бы и десяти слов, он произносил по крайней мере пятьдесят, пускаясь в бесконечные любезности и всякие формальности, не без некоторой чрезмерной услужливости в тоне. Его говорливость была удивительна, так же как и способность терпеливо выслушивать собеседника.

Без телефона он бы пропал. Телефон оказывал на него целительное действие, освобождая от страхов, подбадривал, делал увереннее, заряжал энергией, как и стены лавки, от которых он не решался отделиться.

Если надо было куда-то поехать, это стоило ему больших усилий. Как какой-нибудь раб он мог действовать только под плеткой Мелани и только имея под рукой свои орудия труда: телефон и привычную обстановку. В магазине он все делал сам: покупал, продавал, переносил мебель, вел учет.

А кроме того ходил за покупками для дома, отводил дочерей в школу, и все только диву давались, откуда берется эта энергия, почти ярость, которая бурлила в нем с шести утра до двенадцати ночи.

Некоторые считали, что всему причиной деньги: человек с востока, открывший их существование, уже не знает удержу. Аарон, может быть слишком образованный, чтобы быть достаточно умным, просто не понимал, что деньги не цель, а только средство.

Добрый Самаритянин рассказал мне, что Франческо завязал с раввином из Маре тесную дружбу. Он доверял ему перепродажу товара невысокой художественной ценности, но главной целью их встреч была необходимость поговорить о превратностях судьбы, потому что они чувствовали себя «братьями по несчастью», как любил говорить раввин. Обоих бессовестно использовали, и оба накопили достаточно злобы и обиды против этой жизни и против тех, кто их унижал и заставлял вести такое существование. У каждого из них жена была явно не сахар, и оба хотели бы бежать от нее. Но Римлянин-то уже освободился, и на его горизонте появилась Анник, а поляк, весь во власти золотой лихорадки, мог освободиться от своей Мелани только в мечтах. Для развода ему не хватило бы смелости, и он находил у случайных подруг заслуженное отдохновение, тайно испытывая справедливое удовлетворение, наставляя рога своей мучительнице.

Несмотря на постепенное падение, Аарон пользовался авторитетом в квартале Маре. Он был известен не только своей добротой, но и глубокими знаниями в области мировой политики, за которой он следил с неослабевающим вниманием.

Литераторы, журналисты, советники министров, а иногда и министры звонили и встречались с Аароном в самое разное время и в самых невероятных местах, чтобы послушать его мнение по поводу разных событий, выслушать его предположения об их возможном развитии.

Эти постоянные визиты политических деятелей не могли укрыться от ока французской полиции, которая некоторое время подозревала его в шпионаже в пользу Восточной Европы, ни разу не получив этому хоть какое-нибудь доказательство.

Затем они убедились, что раввин из Маре не представляет никакой опасности и потеряли к нему интерес. Аарон, как и полагается «шпиону», продолжал влачить жалкое существование подкаблучника и постепенно все больше сближался с Франческо, найдя в нем друга, пытавшегося, правда тщетно, заставить его встряхнуться и выйти из состояния гражданской смерти.

Франческо попробовал приобщить его к элегантности, отвезя к своему портному, приучить его к более приятной жизни, сходив с ним несколько раз в роскошные рестораны. Но для Аарона, неподатливого и уже разрушенного скупостью, все эти вспышки света в монотонной бесцветности его существования были только явными признаками европейской слабости, о чем он с ворчанием не забывал напомнить своему другу:

— Vous, avec vos vices et vos mollesses, vous etes le ventre mon de l'Europe et un jour if Russie finara par devorer [34].

Франческо на это говорил ему:

— Мы двадцать лет знакомы, десять лет дружим. И двадцать лет подряд ты повторяешь эту фразу. А между тем началась перестройка, русские ушли из Афганистана, Европа живет в роскоши и изобилии, а ты живешь как зверек в своей норе, который бывает счастлив только сидя в собственной грязи, настораживаясь при каждом постороннем звуке, не реагируя на свет, на прогресс. Пожалуй, я начну верить, что кроме работы тебя ничто не интересует.

— Признаюсь тебе, что за исключением женщин, работы и хорошей книги, все остальное мне безразлично.

Кончив читать дневник Марио Силенти, комиссар Ришоттани надолго задумался. Он был доволен.

Интуиция подсказывала, что Аарон Райхман может стать ключевым персонажем для решения дела Рубироза. Раввин из Маре, называвший Франческо «братом по несчастью», должен был кое-что знать о причинах той ненависти, что пролегла между главными представителями семейства Рубироза.

Эта фигура должна была стать недостающей частью мозаики. Необходимо немедленно отправиться в Париж и с помощью Брокара добраться до раввина. Но прежде — до террористов, захвативших корабль.

Было уже три часа ночи и Армандо почувствовал усталость.

Он заснул с мыслями о Марио Силенти. Странный тип. Такой несовременный. Он был ему симпатичен. Трезвый реалист в оценке событий и друзей, а сам романтик и мечтатель.

Симпатия сицилийца к сицилийцу? Может быть. На этой мысли он заснул.

Наутро 8 апреля первые полосы самых крупных газет Италии обсуждали непонятное решение главы итальянского правительства Кракси, поддержанное министром иностранных дел Андреотти, отправить югославским самолетом двух главных террористов, взятых в плен и принявших на себя ответственность за захват итальянского судна.

Комиссар Ришоттани погрузился в чтение «Коррьере делла Сера», где в разделе «События и факты» под заголовком «Что произошло той ночью в Сигонелле» Андреа Пургатори писал:

«Коротко. — Террористы, сдавшиеся египтянам и не предпринявшие больше никаких кровавых действий, должны быть отправлены в Алжир. Командир египетского Боинга-737 не подозревает, что он под контролем.

Во время полета его начинают вести американские самолеты и принуждают к вынужденной посадке на военной базе в Сигонелле, где находятся 1800 американцев, 200 призывников и 50 карабинеров.

Избежать вооруженной схватки между карабинерами и американцами из севших самолетов удалось только чудом. После лихорадочных переговоров военной базы с премьер-министром Кракси и Белым домом, а также Андреотти с американским президентом Рейганом, возобладал дипломатический путь решения проблемы.

Египетский самолет вылетает в Рим, унося на своем борту Абу Аббаса, одного из главарей ООП, его телохранителя и четверых террористов, ответственных за захват «Акилле Лауро», и садится там в аэропорту Чампино. Американский самолет, ссылаясь на неполадки, тоже совершает посадку в 10 метрах от египетского Боинга. Дальше все идет по привычной схеме: у трапа намеренно создается суета, так что кажется, будто все пассажиры Боинга вышли из самолета.

На самом деле Аббас и его телохранитель остаются на борту, и позже их пересаживают на самолет югославской линии».

Прочтя все это, комиссар Ришоттани только чертыхнулся.

Но, сразу же овладев собой и начав размышлять, решил, что надо ехать в Париж раньше намеченного, прежде чем что-нибудь случится еще и с Аароном Райхманом. Раввин из Маре скорее всего ни о чем не знает и, конечно, не подозревает, что над ним нависла смертельная опасность.

Террористы на свободе, и теперь безжалостная охота за всеми, имеющими отношение к Франческо, начнется с новой силой в надежде раздобыть знаменитое досье.

Немедленно предупредить Брокара!