— Он прыгнул неудачно…

— И что дальше?

— Разбился. Насмерть.

— Да ну и черт с ним!.. — воскликнул Крафт, который было уже подумал, что стряслось что-то серьезное. — Наблюдение не прекращать. Под особый контроль взять всю береговую зону. Вы меня поняли?

— Да, шеф…

— Шеф… — проворчал с недовольством Крафт и отключил переговорник.

Он открыл встроенный в стену бар и, гремя бутылкой и бокалом, достал коньяк. Щедрой рукой налил в бокал до высоких краев, как заправский питейщик выдохнул и залпом выпил. За помин души.

День подходил к концу; перегретое, раскрасневшееся, точно медный пятак, солнце, позолотив блекнущими лучами океан, клонилось к закату. До наступления сумерек было еще далеко, как далеко и до острова, к которому, как казалось умаявшимся пловцам, они ни на йоту не приближались. Беда пришла оттуда, откуда ее не ждали, хотя, сказать по правде, Родригес предполагал, что такое может случиться.

Черный плавник показался сначала далеко в стороне, но, заметивший его полковник ничуть сомневался, что разбойница приплыла по их душу.

— Акула! — вскричала Ирина, указывая на нее пальцем.

Пловцы закрутили головами. Плавник разрезал воду пока на приличном удалении, но круги, что описывала акула вокруг них, сужались; и недалек был момент, когда она бросится на свою жертву. Ужас обуял людей, придавая им второе дыхание. Отчаянно гребя руками и ногами, они плыли от нее, наивно думая уйти от преследования. Но не таковы акулы, чтобы отступиться от легкой добычи.

— Стойте! — откашливаясь от горькосоленой воды крикнул Родригес, понимая, что гонка только ослабит их. — Давайте все в кучу.

С этими словами он вынул из-за ремня нож, думая им защитить друзей от кровожадной хищницы. Глория, Ира и Васильев отдувались возле него, к ним подплывал профессор, за которым плыл Борисов. Отставали двое — студент Глотов и его товарищ, которому плыть в полную силу мешали сломанные ребра.

Непонятно, на что Родригес рассчитывал, пытаясь акуле противостоять; даже закаленная, прочная сталь армейского ножа не могла причинить ей ощутимого вреда. Разве что это был шаг отчаяния…

Акулий плавник больно задел Колесникова, поцарапав на спине кожу, и исчез в глубине… Отбрыкиваясь ногами, словно так мог отпугнуть ее, он закрутился на месте, выискивая в воде ее быстрые очертания.

— Плыви сюда!.. — звал его Родригес, но Михаилу уже было не до него.

Тупой удар снизу, будто бревном, наполовину выбросил его из воды. Истошно закричав, Колесников с плеском обрушился, исчез с головой в пучине.

— Мишка!.. — завопил во все горло, выкатив глаза, Глотов, но вернуться к погибающему приятелю не посмел.

Вода бурно забурлила, образуя воронку. Над поверхностью взметнулся раздвоенный мощный хвост, яростно шлепнул по воде, обдавая обмершего от ужаса студента брызгами, и снова пропал.

— А-а-а-а!.. — вырвавшись из воды, нечеловеческим голосом орал Колесников, высоко вскинув руки, будто хотел ухватиться за что-то спасительное, и вопль его захлебнулся, когда его вновь утянуло на глубину.

Полковник, подплыв к остолбеневшему Глотову, сцапал его за плечо. Студент машинально поддался, в глазах его плескался животный страх.

— Плыви к остальным!.. Ну!.. — по-военному рявкнул полковник, выводя его из транса, и изготовив нож, приготовился отразить нападение акулы, в которое она непременно перейдет, расправившись с первой жертвой.

Крутые буруны выплескивались на поверхность, расходясь кругами в том самом месте, где исчез Колесников, и вода вдруг окрасилась красным, будто в нее обильно плеснули краски.

— Мамаа!.. — закрывая лицо ладошами, истерично кричала Ирина.

Глаза людей были устремлены на окрасившуюся кровью, взволнованную воду, на лопавшиеся пузыри, бывшие, видимо, последним выдохом умирающего жуткой смертью Колесникова. Картина шокировала всех, парализуя волю…

Акула вынырнула, зажав длинными, как ножи, зубами изуродованное мертвое тело, всплеснула хвостом и скрылась под водой.

— Она вернется? — трясущимися губами спросила Васильева Ира, спрятавшись за ним.

— Не знаю… Надеюсь, что нет…

Но надеждам их не суждено было сбыться, и не успела успокоиться взбаламученная схваткой вода с расползавшимся кровавым пятном, как загнутый глянцевый плавник вынырнул сбоку, отрезая пловцам отступление. Спасения не было…

Но небеса, видимо, сжалились над и так много чего перенесшими людьми, ниспослав избавление от вкусившей человечины хищницы. Родригес, хлопавший руками по воде, чтобы отвлечь на себя ее внимание, встретив взглядом новый, вырвавшийся из воды плавник, а рядом с ним другой, с горечью подумал, что на запах крови собрались окрестные зубастые твари, и теперь им точно не сдобровать. Но акула, летевшая на него, вдруг изменила траекторию, вильнула хвостом, отплывая в сторону, а возле полковника высунулась мокрая, таращащая карий глаз, вытянутая дельфинья морда и призывно застрекотала. Четверо других умных животных бесстрашно поплыли к акуле, отгоняя ее от людей.

Быть может, окажись дельфин один, она попросту не обратила на него внимания, но нескольких игнорировать не могла. Обнажив зубыножи, она еще огрызнулась, когда крупный самец с налета ударил ее под грудной плавник, но связываться не стала и убралась восвояси.

— Где она? — оглядываясь вокруг, все еще не верила в чудо Ирина. — Куда она подевалась?

Испытавшим глубокое потрясение людям казалось, что акула и впрямь где-то крутится рядом, что она лишь затаилась, выжидая, пока уплывут дельфины. До берега еще мили четыре, и она всегда успеет вернуться, чтобы продолжить не вовремя прерванную незваными гостями пирушку.

— Все!.. Нет ее… — пробормотал Борисов. — Все..

Прогнав акулу, дельфины не уплывали, барражируя вокруг пловцов как добрые охранники. Люди не сразу поняли, чего они хотели. Лишь когда один из дельфинов вынырнул рядом с Глорией, подставляя ей жесткий плавник, и, раскрыв узкую, усыпанную зубами пасть, посыпал стрекочущими звуками, она еще нерешительно взялась за него.

— Умницы! — воскликнул профессор. — Ребята, мы спасены!..

Плыть на дельфиньей спине, не тратя собственных сил, было одно удовольствие, разве что приходилось крепко держаться за плавник, чтобы встречная, бьющая в обвязанную спасательным жилетом грудь, волна не сорвала с животного. Поначалу людей брали сомнения, туда ли доставят их дельфины, но курс, взятый на остров, отбросил эти ненужные сомнения. Они быстро приближались к нему, точно шли на быстроходных водных мотоциклах, за считанные минуты преодолевая расстояние, на которое самим потребовались бы часы.

Родригес, лежа на дельфине и держась за него обеими руками, прикидывал, где удобнее отпустить животных. А они, в силу своей природной сообразительности, следовали не к скалам, а к песчаному, обросшему пальмами, пляжу, что не совсем входило в планы полковника.

Когда до берега было рукой подать, он соскользнул с дельфина и замахал друзьям:

— Ребята, приехали…

С дельфинами было жалко расставаться.

Ирина гладила своего спасителя по морде, а он, разомлев от ласки и пустив фонтанчик воды и, вдруг, как домашняя кошка, завалился на плавник, окатив из-под себя волной, и подставляя девушке грудь с белым пятном.

— Ах ты мой хороший, — приговаривала она, играясь с ним.

Поняв, что люди больше не нуждаются в их помощи, дельфины вскоре уплыли, исчезнув в блестящей, подрагивающей на волнах дорожке солнечного заката. И лишь если напрячь зрение, в том далеком, золотом, переливающемся искорками розливе виднелись они, синхронно и грациозно выныривающие из теплой воды, купаясь в лучах заката, и вновь уходившие в нее…

Бороться с прибоем было много сложнее, нежели просто плыть. К ночи поднималось волнение, и крутые волны, раскачивая пловцов, так и бросали их на выступающие из-под воды осклизлые валуны. Отвесная стена с крохотными террасами, где покачивались на ветру чахлые кусты, поднималась перед ними, закрывая смеркающееся небо.