— Ну! Хватит! — почти вырвал у него бинокль Борисов. — Глаза сотрешь.
Вскоре о приближении острова знали все пассажиры «Полярной звезды». Они собрались на палубе: Ирина в обнимку с мужем; Глория, чувствовавшая себя гораздо лучше вчерашнего, приложив ладошку козырьком, смотрела на береговую черту; Морозов, завладев борисовской оптикой, жадно всматривался в окрестности. Борисов с обиженным видом занял шезлонг и переживал потерю попыхиванием трубки.
— А вы что не со всеми? — спросил он Санчеса, делавшего короткую передышку после отжиманий.
Отлично сложенное тело кубинца блестело от пота, как обильно смазанное маслом.
— Я с детства не отличался сентиментальностью, — объяснил тот, и упав на выставленные кулаки, продолжил упражнения.
Яхта приблизилась к берегу насколько это было безопасно. В прозрачной воде, где до последнего камушка просматривалось дно, виднелись коралловые рифы со шныряющими тенями рыб, и серые пятна отмелей, напороться на которые и опасался капитан. Ведя «Полярную звезду» вдоль острова, он скоро обнаружил уютную, утопающую в зелени бухту. Сбавив обороты двигателя до самых малых, он направил яхту туда, сверяясь с глубиномером. Подводных камней и здесь было много, но пока глубина позволяла…
Метрах в двухстах от берега капитан застопорил ход и бросил якорь. С лязгом цепи тот ухнул под воду.
— А как же дальше? — забеспокоилась Глория. — Предупреждаю сразу, я плавать не умею.
— Вам этого и не потребуется, — успокоил ее Морозов. — У нас имеется надежное плавсредство!
Плавсредство — скатанную в здоровенный рулон резиновую лодку мужчинам пришлось вытаскивать на палубу сообща, такой тяжелой и неудобной она оказалась. Васильев и Санчес раскатали ее под лебедкой.
— Метра четыре будет, — шагами отсчитал ее размер Морозов. — Вот только чем надувать? Помпа у вас на борту есть? — спросил капитана.
Помпы, в привычном смысле слова, не было. Зато, спустившись в моторный отсек, капитан выкинул резиновый шланг компрессора.
— О-о! — воскликнул, прилаживая его к надувному клапану, Санчес. — Сейчас дело пойдет.
Зарокотал на холостых оборотах дизельный двигатель, лодка стала набухать, резиновые борта округляться. Они быстро поднялись и приняли нужную форму, Васильев потыкал в тугую резину, которая уже не проминалась под пальцами, и издавала звон.
— Хорош! — поднял он руку.
Лодка и в самом деле была удобной и быстро собиралась. Санчес вставил, где положено, деревянные распорки, исполняющие, одновременно, роль сидений.
— А где здесь уключины? — недоумевал Борисов, оглаживая раздутые резиновые борта. — Куда весла вставлять?
— Зачем нам весла?.. — атлетичный кубинец, тренированные мышцы которого так при движениях и играли, установил на корме приспособление для лодочного мотора. — Валодя… — на вполне сносном русском окликнул он Васильева. — Поможешь мне?
Из грузовой камеры, установив для удобства на тележку, они выкатили наверх двигатель в деревянной рамке, которую тут же разломали. Под слоем плотной вощеной бумаги, закутанный в полиэтилен, лежал японский двигатель «Yamaha» с дюралевым топливным бачком.
Подстегиваемые волнением, все отказались от завтрака и стаскивали на палубу вещи. Их оказалось столь много, что даже не беря в расчет генератор с компрессором, пришлось бы делать на берег ходки как минимум три.
С помощью лебедки надувную лодку спустили на воду. На тросу вниз ушел лодочный мотор, Санчес поставил его на корму, закрепил зажимами, проверил на прочность. Следом передали полный бачок бензина, он соединил патрубки, что-то прокачал.
— Проверим работу! — поднял глаза на столпившихся на палубе, дернул капроновый трос, запускающий мотор.
Японская техника, она и на Кубе японская. Движок схватился с оборота, Санчес сел на корму, включил скорость. Задрав облегченный резиновый нос, лодка отошла от яхты, описала широкий полукруг, поднимая волну и, круто развернувшись, вернулась к борту «Полярной звезды». Закрепив на поручнях веревочный трап, капитан спустил его Санчесу и потеснился, давая проход пассажирам.
Ирина никогда прежде не лазила по таким шатким конструкциям, веревки болтались где-то под ней и, она всякий раз не попадала на деревянные плашечки, заменяющие ступеньки. Внизу ее поддержал Санчес, проводил на скамью ближе к носу. Глория забрала свои вещи и убежала в каюту переодеваться, наотрез отказавшись слезать в лодку перед мужчиной в трепещущей на ветру юбке.
Посреди резинового бота вырастала гора сумок, сюда же Санчес составил картонные коробки с провизией и питьевой водой.
— Пока хватит! — крикнул с палубы Морозов. И махнул рукой в сторону берега. — Езжайте!
Нагруженная лодка отошла от «Полярной звезды» уже не так споро и, подпрыгивая на водной ряби, умчалась к острову.
В следующую партию сгрузили рацию, генератор и компрессор. От такого количества доброго железа дно бота сильно прогнулось, и Санчес рисковать пассажирами не стал. Смотавшись на берег, он и там стаскивал все на песок в одиночку, не подпуская к тяжестям сунувшихся было помогать женщин.
— Крепкий хлопец, — позавидовал Морозов, поднеся бинокль. — И сообразительный. Повезло, что Мартинес его с нами отрядил.
— Угу! — согласился Борисов. — С таким здоровьем все земляные работыего.
В последнюю ходку на бот опустили хозяйственную утварь, походную посуду и запакованные по ящикам приборы. Распрощавшись с капитаном, по веревочной лестнице сошли оставшиеся пассажиры…
* * *
Утопая по колено в воде, кубинец за трос втащил лодку на отмель. Морозов ступил на сушу с видом Колумба, только что открывшего для себя новую землю.
— Эдем! — воскликнул он, снимая с преющей головы пробковый колониальный шлем. — Ребята, мы в рай попали!..
С ним никто и не спорил. Вещи стаскивались в общую кучу под пальмы, стеной растущие возле пляжа.
— Лагерь разобьем здесь, — осмотревшись, командовал Саныч. — И давайте сразу… не будем расслабляться.
За палатками дело не сталось. Васильев забрал из кучи нейлоновый рюкзак, попытался развязать прочный узел, который собственноручно в Москве и намудрил. Не вышло, узелок получился уж очень тугой. Тогда он припал к нему зубами, слегка ослабил путы. Расширив горловину, вынул коричневое полотнище, стараясь не запутаться в шелковых натяжках. Подошла Ира, вдвоем они растянули палатку под каким-то пышным, дающим благодатную тень, кустом. Васильев сбегал за топором, и обухом принялся вбивать в песок распорочные костыли.
Нагнувшись под нейлоновый навес, Ирина забралась внутрь и сочла палатку довольно вместительной и годной для проживания.
В нескольких шагах от парочки орудовал Борисов, копаясь с брезентовой старушкой, выбеленной солнцем и временем, и пестреющей грубыми стежками прорех. Палатке было лет не меньше, чем самому Борисову, причем последний год она явно провалялась в кабинке подвала, в сырости, пересыпанная от моли нафталином. Нафталиновый дух распространялся от нее за версту.
Так как Саныч временного жилища с собой не взял, между ним и Борисовым было заключено джентльменское соглашение о совместном проживании. Житие житием, однако, статус начальника не позволял Морозову снизойти для какой-нибудь, пусть даже пустячной помощи в ее установке. Борисов мучился один, и без топора, пытаясь вогнать в песок колышки силовым усилием. И у него ничего, естественно, не получалось.
Доверив налаживать быт своей прекрасной половине, Васильев направился к нему на подмогу.
— А что ж Саныч? — он двумя ударами вогнал шатающийся в песке заточенный колышек насколько было возможно, потрогал его. — Вот теперь будет держать!
— Начальство… — ответил на его реплику Борисов, бросив взгляд на плес, где Морозов обмывал свои пятки в прибое. — Им черновая работа имидж портит.
— Ну-ну, — только и сказал Владимир, примеривая место под следующий колышек. — А лавры потом пополам?
Они оба смеялись, хотя сохраняли при этом серьезными лица. Палатка уже приняла свой облик, и лишь просел ямами брезент на «крыше», которую предстояло еще как следует натянуть.
