— Без потерь? Если вы на грани банкротства, это не просто потери. Вы рискуете всей своей собственностью, даже замком в Бертоццо! Поверьте мне!

— Не знаю, должен ли я тебе верить.

— Как хотите, дон Мельчиорре.

И молодой человек развернулся, демонстрируя твердое намерение уйти.

— Подожди, Грегуар, — попросил дон Мельчиорре каким-то непривычным для него, сдавленным голосом.

— Да, слушаю вас.

— Если я расскажу тебе, что именно сделал, какие документы подписал от своего имени, а какие, что еще ужаснее, от имени людей, окружающих меня и не подозревающих, во что я их втянул, ты сможешь мне помочь?

— Не знаю. Откройте карты, дои Мельчиорре, не тая ничего из того, что сделали, когда, где и под чьим именем.

— Да, думаю, у меня все равно нет выбора. И к тому же уже, наверное, слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Я не доверяю Лермини. Такие крысы, как он, всегда бегут с корабля, когда начинает пахнуть жареным. Мне кажется, он уже готов всадить мне нож в спину.

— Раз так, вам лучше довериться мне немедленно. Чего бы это вам ни стоило.

Дон Мельчиорре покорно склонил голову.

— Хорошо, — ответил он. — Начнем с Андорры. Но, пожалуйста, не прерывай меня. Не уверен, что у меня будут силы продолжить.

Монолог был долгим и болезненным — как для патрона, так и для Грегуара. Через час молодой человек знал, что нужно делать. Он был тронут тем, что дон Мельчиорре внезапно перешел на «ты».

Наступила осень, и по утрам уже чувствовался мороз. Этот холод был предвестником плохих событий. В первую неделю октября фермеры, организованные Марселем Батаем для поставки молока группе «Verdi», напрасно прождали огромные желто-зеленые грузовики со ставшей знаменитой во всем регионе эмблемой, изображающей бидон молока, протянутый ребенку.

В этот понедельник Марсель Батай получил странное послание из Италии. Ему сообщили, что грузовики не приедут ни завтра, ни в течение всей недели. Сбор молока может возобновиться через неделю, но и это еще не точно. По крайней мере, от решения того человека, который сообщил эти тревожные новости, совершенно ничего не зависело.

Это был первый удар грома в деле, которое так неплохо начиналось. Для Марселя Батая эта новость стала трагедией. Хранение молока не было проблемой. Большинство ферм обладали современным холодильным оборудованием, позволяющим хранить молоко до трех недель, не опасаясь того, что оно может испортиться. Старика больше беспокоило мнение его партнеров-фермеров, которых он втянул в это дело. Конечно, до сих пор им не на что было жаловаться: они постоянно отгружали молоко по таким высоким ценам, что все задавались вопросом, какая от этого выгода итальянскому магнату. Но это было его личное дело, и французские крестьяне были весьма довольны.

Марсель Батай понял, что у группы «Verdi» возникли, какие-то финансовые трудности, поэтому они не могли оплатить поставку молока ни за истекший месяц, ни за следующий. Все это было чревато серьезными проблемами для участвующих в сделке фермеров, которых было уже несколько сотен. Вскоре стало известно, что долг достигает миллиона евро.

По просьбе объединения фермеров в Ажене было срочно организовано собрание. Все пришли, обеспокоенные сложившейся ситуацией, переживая, что щедрый итальянский партнер бросил их на произвол судьбы. Перед собранием Марсель Батай пытался связаться со своим сыном, но все время попадал на автоответчик, который предлагал оставить сообщение.

Но все же за час до собрания отец смог дозвониться Грегуару.

— Что происходит? — налетел он на сына. — Нам перестали платить, и какой-то парень сообщил мне по телефону, что все кончено, — с тревогой в голосе пожаловался старик.

— Я знаю, пап. Я сам узнал об этом только сегодня. Думаю, мы все были вовлечены в нечестную игру, организаторы которой думали только о том, как бы набить собственные карманы.

— Не понимаю, Грегуар. Мы видим твоего дона Мельчиорре по телевизору, и у него вполне процветающий вид. Разве не так? И не говори мне, что у него нет средств, чтобы оплатить наши счета, принимая во внимание еще и то, что он претендует на приобретение агропромышленных компаний по всему миру!

— Я знаю, что это трудно понять, — ответил Грегуар, — но всё это блеф. Сказки журналистов, которые плохо выполняют свою работу. Если бы они делали ее получше, то увидели бы, что группа «Verdi» ввязалась в сомнительные операции и то, что о ней говорят по телевидению, совсем не соответствует реальной ситуации.

— А поконкретнее? — попросил Марсель Батай.

— Если поконкретнее, то отныне группа «Verdi» будет неплатежеспособна, если, правда, не продаст в срочном порядке часть своих филиалов. В действительности это все займет не так уж много времени.

— Что ты имеешь в виду под «не так уж много времени»? Это сколько? Фермеры, которых я переманил из кооператива в дело с итальянцем, они всё нам тут разгромят, если не найдется быстрого решения. Ты их знаешь. Пришел момент, когда разговорами уже не поможешь. Нужно действовать, то есть платить!

Грегуар был очень расстроен. Ведь это он, ни о чем не подозревая, втянул своих в это дело с поставкой молока. Как он мог знать, что группа «Verdi» дойдет до такого состояния.

— Когда начинается собрание? — спросил Грег.

— Через час.

— Я позвоню тебе туда, и вы подключите меня к микрофону. Я сам поговорю с фермерами. Не волнуйся.

Грегуар положил трубку. Ему оставалось меньше часа на то, чтобы попытаться потушить этот очаг пожара. Нужно было торопиться. Молодой человек спросил у Джузеппе, может ли тот отвезти его в офис Альдо Лермини. Но у Джузеппе был только один хозяин, дон Мельчиорре. Когда тот дал свое согласие, даже не интересуясь тем, что собирался предпринять француз, Грег и Джузеппе отбыли на прекрасной «Мазератти», кошачье урчание которой теперь свидетельствовало лишь о былом величии.

Вместо того чтобы сесть сзади, как это делал патрон, Грегуар устроился рядом с Джузеппе Альбони. Преданный слуга дона Мельчиорре расценил этот поступок как знак внимания и близости. Если бы он знал, что в это самое мгновение судья Анжело Този обнаружил его имя во главе многочисленных иностранных филиалов группы «Verdi», то, несомненно, у него был бы не такой смиренный вид.

Машина мягко тронулась. Грег попросил водителя ехать побыстрее.

— Сколько времени вам обычно требуется, чтобы добраться до банка Лермини?

— Где-то около получаса, — ответил старый шофер.

— Мы должны быть там через пятнадцать минут. Джузеппе, это возможно?

— С этой машиной все возможно, — ответил шофер с едва заметной улыбкой.

Мягкое урчание переросло в рев, и стрелка спидометра резко стала подниматься вверх.

Всю дорогу они ехали молча. На въезде в Милан на стенах домов висели афиши, сообщающие о всеобщей забастовке, намеченной на завтра. Были опасения, что она охватит всю Италию. Грег понял, что нельзя терять ни минуты, особенно если терминалы банковских организаций станут недоступны, как угрожали некоторые итальянские синдикалисты, горя желанием разобраться с правлением Сильвио Берлускони.

Через пятнадцать минут Грегуар и Джузеппе были уже перед главным офисом банка Лермини. Это было старинное величественное здание с мраморным холлом и колоннами внутри. В центре размещался постоянно действующий фонтан, благодаря которому создавалось ощущение свежести. Грегуар представился, и его попросили немного подождать.

Девушка осведомилась, была ли у него назначена встреча. Он ответил, что его, несомненно, ждали и что в любом случае, услышав его имя, Альдо Лермини отложит все дела и примет его. Служащая посчитала молодого человека слишком высокомерным и спросила, по какому делу он все же сюда прибыл. Но при упоминании дона Мельчиорре и группы «Verdi» девушка тут же набрала номер приемной Лермини.

Прошло пару минут, и за одной из колонн распахнулись двери частного лифта, из которого вышел сам Альдо Лермини. Грег удивился, но виду не подал. Он последовал за банкиром молча, с решительным, загадочным и слегка угрожающим видом. Подъем на шестой этаж показался им обоим просто бесконечным.