— Не уверен, что презирает, — ответил Грег. — Думаю, наоборот. У меня есть кое-какие подозрения на этот счет.

— Какие? — Орнелла говорила уже серьезно.

Грегуар оглянулся. Мажордом складывал блюда в шкаф.

— Идем отсюда. Я расскажу тебе, когда мы отойдем подальше от дома.

— Хорошо, — улыбнулась Орнелла.

Они пошли по тропинке, ведущей в поля подсолнухов, которые так напоминали дону Мельчиорре шедевр Ван Гога. Оказавшись посреди равнин, Грегуар вернулся к разговору.

— Не знаю, должен ли я тебе это говорить, — выдохнул он, — я не хочу волновать тебя по пустякам. Но я не доверяю Лермини. Не потому, что ревную.

— А должен был бы! — воскликнула Орнелла, смеясь.

— Мне кажется, он хочет втянуть твоего отца в какие-то сомнительные дела.

— Почему ты так думаешь? — спросила Орнелла, внезапно став очень серьезной. Если бы Грегуар наблюдал за девушкой, то увидел бы, что в ее взгляде промелькнули ужас и волнение.

— У меня нет точных доказательств, — ответил Грег. — Только догадки. Этот Лермини, мне кажется, ради денег готов убить отца с матерью. И я боюсь, что он использует твоего отца как инструмент мегаломании, которая принимает хоть и контролируемые, но незаконные и опасные формы.

— Ничего подобного! — воскликнула девушка наигранно веселым голосом. — Ты хочешь сказать, что мой отец — мошенник и стоит во главе банды преступников?

— Нет, — ответил Грегуар. — Ничего такого я не имею в виду. Просто я волнуюсь. По правде говоря, мне кажется, что твой отец скрывает от меня что-то очень важное. Он принимает решения и не советуется со мной. Но не потому, что хочет, чтобы я вышел из игры, а потому, что боится вызвать мое неодобрение.

— Он сам тебе это сказал? — спросила Орнелла.

— Нет, я не осмеливался спросить его об этом. Но, наверное, сделаю это сегодня. Этот Лермини — настоящий злой гений. Он пытается дискредитировать мое мнение в глазах твоего отца. Я в этом уверен.

— Тогда ты должен действовать. Но в деле с Лермини советую тебе использовать более конкретные примеры. Отец любит, когда все четко и ясно.

— Я понял. Спасибо, Орнелла.

Они вышли на поляну и, укрывшись в зарослях высокой травы, занялись любовью. И свидетелями им были только облака в бесконечном небе.

Анжело Този работал в прокуратуре города Милана и, как судья, был довольно известен. К сорока шести годам у него было достаточно опыта, чтобы отслеживать поддельные документы, запутанные политические дела и махинации бизнесменов. Выходец из семьи мелких дворян, он никогда не знал роскоши, но и бедности тоже. Този был человеком, который довольствуется тем, что имеет. Большие деньги вызывали у него подозрения, он был уверен, что богатство создается нечестным путем за счет других, менее обеспеченных.

Прославившись в операции «Чистые руки», Анжело Този стал известным в Милане лицом. Имя Този знали и на остальной части полуострова, поскольку его поездки в Рим и Турин для расследования темных дел между представителями христианско-демократической партии и членами мафии стали в свое время пищей для скандальных хроник.

В личной жизни Анжело Този был счастливым человеком. Он уже пятнадцать лет был женат на красавице Стефании Гранелли, бывшей известной танцовщице, которая, став солидной дамой, превратилась в преподавательницу танцев в школе при «Ла Скала». У них было двое детей восьми и двенадцати лет, которым Този посвящал все свое свободное время, но его у судьи было не так-то много с тех пор, как он взял на себя важную миссию — освободить страну от паразитов, которые ее грабят и губят. По мнению Този, магнаты, которые смешивали экономику с казино, должны были заплатить за это, чтобы добродетель и бескорыстие стали священными ценностями.

Приход к власти Сильвио Берлускони не ослабил пылкости Анжело Този. Он знал, на какие нарушения закона может пойти новый председатель Совета министров, и не терял надежды на то, что однажды сможет сообщить разоблачающие факты о его деятельности. Выжидая, как паук на своей паутине, он не терял времени даром: собирал факты, проводил расследования, изучал экономические отношения не с лупой, а с микроскопом, уверенный в том, что даже в самых секретных делах сумеет отыскать недостойные поступки. В этом судье жил исследователь-энтомолог, бесконечно терпеливый и проницательный.

Этим утром внимание Анжело Този привлек большой бледно-зеленый конверт, на котором был указан адрес иностранного банка. Письмо было адресовано лично судье, причем обращались к нему «мсье», хотя он давно уже привык к обращению «доктор».

Он просматривал утреннюю прессу, где говорилось практически об одном: о футбольных подвигах римской команды «Lazio». Анжело Този не был футбольным фанатом, тем более римской команды. Однако ему нравилось читать статьи в прессе на следующий день после матча. И, в силу профессиональной привычки, запоминал фамилии игроков, которые получили желтую или красную карточку, а также тех, кого удаляли с поля. Този сам строил свой памятник закону. Составленные им досье могли пригодиться судье несколько лет спустя. Например, один молодой президент компании, обвиняемый в фальсификации счетов и документов, был знаком Анжело, потому что шесть лет назад этот управленец профессионально занимался футболом и отличался агрессивной манерой игры. У Този была своя теория о предрасположенности к преступлениям. Он считал, что мошенник на поле вполне может стать мошенником в делах. Вне всякого сомнения, Този не ошибался, и случай с бывшим футболистом, который был взят с поличным с фальшивыми подписями, убедил судью в правильности его мнения.

Судья взял конверт, на котором стояла печать Аграрно-кредитного банка Франции.

«Мне пишут из Франции», — подумал он с восхищением, счастливый тем, что его известность преодолела барьер Альп.

Този аккуратно распечатал конверт и достал письмо, написанное от руки, и цифровую фотографию, изображающую грузовик-цистерну. Анжело Този привык к анонимным письмам. Они ему не нравились, хоть многие из них и проливали свет на прошлое настоящих мошенников. Този считал, что людям, которые не подписывают письма, самим есть что скрывать от правосудия, поэтому всегда сомневался, поверить ли написанному и использовать ли этот материал в своих дальнейших расследованиях. Однако чувство долга и разума всегда одерживало победу, и он, словно охотничья собака, пускался по следу в надежде словить еще одного преступника.

В этом же случае письмо, отправленное из Герэ, было подписано некоей Летисией Ламиньер, заместителем директора и руководителем отдела инвестирования в Аграрно-кредитном банке. По правде говоря, Анжело Този было любопытно, откуда эта женщина слышала о его существовании, знала его имя, адрес и то, что он прекрасно читает по-французски.

Его охотничий инстинкт сработал сразу. В своем послании Летисия Ламиньер удивлялась постоянным визитам грузовиков-цистерн итальянской группы «Verdi» в одну из деревень департамента Крез. Ей казалось, что эти громадины, бороздящие дороги ее региона, чтобы забирать молоко с нескольких ферм, особенно с фермы Марселя Батая, никак не вписывались в местный пейзаж. Почему итальянская компания покупала молоко так далеко от своей промышленной базы?

На самом деле молодая женщина была очень задета тем, что Грегуар не ответил на ее письмо. Ни звонка, ни письма — только молчание, которое она расценила как презрение. Конечно, она не знала, чего ей ожидать от бывшего возлюбленного. Но это безразличие, которое сменило такую близость!.. Нет, она не могла этого больше выносить! Таким вот образом, не слишком задумываясь о порядочности, она превратилась в некотором роде в предательницу и шпионку, фотографируя грузовики «Verdi» на дорогах, ведущих к ферме семьи Батай, и намекая на то, что на банковские счета большинства членов этой семьи несколько месяцев назад поступили огромные суммы, не забыв упомянуть о том, что их происхождение не было определено. Иначе говоря, они могли принадлежать как итальянской группе, так и любой другой.