К счастью, статьи были в основном из британских, американских, бельгийских и швейцарских финансовых газет, поэтому молодой человек довольно быстро смог определить основную сферу интересов итальянского олигарха.

У этого старого крестьянина, несомненно, было отличное коммерческое чутье. Из выбранных им предприятий вырисовывалось нечто вроде идеальной компании или, скорее, линии компаний, которая связывала в мощную единую систему производство, торговлю, поставщиков, переработчиков и потребителей. Поля в Аргентине, Бразилии и Новой Мексике, торговля зерном, молочная промышленность, агропромышленные предприятия, огромные производственные площади, гастрономические телеканалы — все это манило итальянского магната. Его амбиции были огромны. Он хотел накормить весь мир, приобрести международный вес, видеть имя Верди рядом с «Coca-Cola», «Kellog’s» и «McDonald’s», сохраняя при этом качество и натуральность продуктов.

Дона Мельчиорре очень интересовала компания, продающая зерно. Она была основана на канадском и швейцарском капиталах после Первой мировой войны. Эта группа предприятий довольно быстро стала важным действующим лицом в торговле зерном, а затем и молочной продукцией. В годы «холодной войны», когда излишки зерна и масла угрожали европейскому бюджету, представители данного предприятия выступили инициаторами того, чтобы направить эти товары в Советский Союз. Они оформили сделку между «красным миллиардером» Жаном-Батистом Думеном и недалекими хозяевами Кремля, которые безропотно приняли рождественский подарок в виде масла от капиталистических стран. Подобные операции были исключительно заслугой представителей уже упомянутой компании, их ловкости и умения общаться. Вот это человеческое могущество и завораживало дона Мельчиорре. Величие, которое делало невозможное возможным.

Может, это и подтолкнуло старого итальянца, не слишком задумываясь о последствиях, использовать знания Грега Батая.

Синдикат по продаже зерна оставался довольно мощной организацией, но, как и все торговые компании, как и сама группа «Verdi», его руководители держали в секрете свою бухгалтерию, не выходя ни на один финансовый рынок мира. Однако это вовсе не мешало финансовым аналитикам регулярно подчеркивать прекрасное состояние компании. Принимая в расчет вырезанные статьи, было видно, что дона Мельчиорре очень привлекала особая структура капитала данной организации. Он состоял из двух равных долей, однако уже в течение нескольких месяцев ходили слухи о разногласиях среди руководства между канадцами и швейцарцами. Первые хотели переориентировать свой бизнес на Азию, вторые настаивали на Ближнем Востоке, где война с Америкой дестабилизировала обстановку на рынке. Разногласия были достаточно серьезными, несмотря на то что в газетах все подавалось в очень сдержанной и завуалированной форме.

Те, кто выступал за Азию, считали, что у арабскою рынка ненадежная репутация, особенно в сфере транспорта и даже хранения товаров. Их противники, наоборот, утверждали, что Азия перенасыщена собственной продукцией и продать какие-либо продовольственные товары китайцам или таиландцам в ближайшие годы будет просто невозможно. Данный диалог более или менее освещался в прессе, но этого было достаточно, чтобы вызвать у дона Мельчиорре желание встретиться с одним из основных акционеров и через него попытаться войти в управленческую группу и сменить одного in партнеров, практически ставшего врагом.

Анализ был завершен. Синдикат по торговле зерном, на это указывало само его название, был пережитком колониальной империи, с офисами по всему миру — oi Черного моря до реки Сен-Лоран, от Канберры до Пампы. Синдикат часто принимал участие в благотворите;. i>- ных акциях Красного Креста и благодаря этому имел множество союзников в администрации ООН. К то му же структура данной компании была такова, что в нужный момент можно было переориентировать производство, отказавшись от зерна и кукурузы. Имеющееся оборудование это позволяло.

Грегуар был полностью поглощен чтением. Но вдруг он услышал тихий стук в дверь. Молодой человек встал и решительно подошел к двери. Открыв ее, Грегуар замер. Перед ним стояла Орнелла с подсвечником в руке.

Девушка вошла в комнату легким:, но решительным шагом, словно по-другому и не могло быть. Пламя свечи, отражающееся в белокурых волосах, прозрачность (в рамках приличия, конечно же) ее белого шелкового пеньюара — все это перенесло Грегуара в другой мир или, скорее, в другой век, во времена галантных рыцарей и прекрасных дам.

— Ты выполняешь свое ночное задание? — спросила Орнелла, выделив «ты», чтобы подтолкнуть молодого человека к такому же общению.

— Да, и я еще только в начале, — вздохнул он, взглянув на стопку, которая его ожидала.

— Я думаю, что мой отец очень тебя ценит. И не только он, — улыбнулась она обезоруживающей улыбкой. — Не нужно злиться на него за то, что он тебе это поручил. Это знак большого доверия. Я не знаю, чем ты занимаешься, но если хочешь знать мое мнение, ты не потеряешь ни времени, ни денег рядом с доном Мельчиорре.

Она произнесла имя своего отца с гордостью и благоговением, что совсем не соответствовало ее своенравной и шаловливой манере поведения.

— Я уверен в том, что не теряю свое время, — ответил Грег. — Что касается денег, я о них вообще не думал.

— А вот здесь ты ошибаешься. О них нужно подумать уже завтра. Если отец предложит тебе должность стратега, ты должен попросить соответствующую зарплату, иначе он не воспримет тебя всерьез. Поверь мне.

— Но я уже работаю во французской компании!

— Тогда увольняйся и приходи к нам. Уверена, не пожалеешь!

Наблюдая за Орнеллой, Грегуар действительно ни сколько не сожалел о своем присутствии здесь. Он еще не задумывался о своей работе в группе «Verdi». На это не было времени, да и голова все время была занята чем-то другим. События развивались слишком быстро. Нужно было связаться с Беллеком и с Биллом Дженкинсом, который явно недоумевал, почему Грегуар не отвечает на сообщения. Молодой человек внезапно почувствовал себя Одиссеем в пещере Циклопа, который предлагал ему союз. И когда он посмотрел на Орнеллу, то представил себя на месте Одиссея, привязанного к мачте своего корабля, чтобы не соблазниться сладкими песнями сирен…

— Ты слушала «Stabat Mater»? — спросил Грегуар у девушки, которая присела на край его кровати, поставив подсвечник на пол.

— Да, тебе это помешало? Я люблю включать музыку очень громко, чтобы голоса пронзали меня насквозь.

— Напротив, мне понравилось слушать эти песнопения. Они буквально зачаровывают — такие далекие и в то же время такие близкие.

— Да, отец привил нам вкус к музыке и религиозности, мне и моим сестрам, но, кажется, только я так сильно люблю музыку и пение.

— Твои сестры тоже живут здесь?

— Нет! Они замужем, причем удачно. У одной муж бизнесмен, у другой — адвокат. Они уехали отсюда сразу же, как только представилась возможность, и нисколько не сожалеют об этом. Они называют наш замок сумасшедшим домом.

— Почему?

— Ты видел, в каком подчиненном положении находится моя мать. Видел, с каким почтением я отношусь к отцу, потому что действительно уважаю его больше всех в мире.

— И что?

— Мои сестры не хотели ни поклоняться, ни подчиняться. Вот они и сбежали, как только нашли выгодную партию. Они очень редко приезжают сюда со своими детьми. И потом, отец утомляет их своими фантазиями, поклонением искусству, своей навязчивой идеей накормить всю планету и оставить после себя шедевр. Мой отец — довольно противоречивый человек.

— А кто из нас не противоречив? — задал вопрос Грегуар с нарочитой наивностью.

— Да, это правда, но я думаю, что этот парадокс в padre достиг своего апогея. Он мечтал бы стать святым, но чтобы добиться своего, он превращается в дьявола. Он говорит о моей матери как о Мадонне. Но я-то знаю, что он до сих пор изменяет ей с девушками моего возраста из Милана или из соседних деревень. Он ненасытен. За его строгим видом скрывается настоящее чудовище. Но по отношению ко мне, любимой дочери, это чудовище — воплощение нежности, поэтому жаловаться мне не на что.