После минутного молчания дон Мельчиорре зашелся в приступе хохота. Хохота, который заставил людей, пришедших утром в бар полюбоваться прекрасным видом, обернуться.

— Грегуар! — воскликнул дон Мельчиорре. — Вы выбрали не ту профессию!

— Вы шутите?

— Вовсе нет! Я считал вас человеком, которым управляет разум, но вижу перед собой чувствительную душу.

— Не понимаю…

— Так получилось, что я безгранично обожаю некоторых мастеров. Верди помогает мне жить своей музыкой, а Манцони — своими «Обрученными». В реальности же, мой дорогой Грегуар, все, чего я хочу, — это создать международную группу компаний. Я уже работаю над этим — с вашей помощью, если согласитесь принять мое предложение.

— Конечно, — произнес молодой француз, немного сбитый с толку. — Но, скажите, как вы себе это представляете?

— Кофе? — вдруг спросил дон Мельчиорре.

— Я буду грейпфрутовый сок.

— Хорошо.

Старик сделал заказ и вернулся к своей речи.

— Группа «Verdi» готовится вступить в новую эру, эру умеренной, разумной экспансии, необходимой для того, чтобы не быть раздавленной другими, более мощными компаниями. До сих пор я всегда старался контролировать свои предприятия сам, знать их персонал в лицо, регулярно общаться со всеми своими подчиненными. Я всегда держался в стороне от финансовых организаций, готовых предложить то, что вам не нужно, и выставить за это огромный счет. Могу заявить, и мои сотрудники подтвердят эти слова, что я всегда управлял своим бизнесом как заботливый отец семейства. И если бы я внезапно умер, — он быстро перекрестился, скорее из суеверия, чем из религиозных соображений, — то оставил бы после себя компанию в отличном состоянии, как и «Мазератти».

Грегуар, улыбнувшись последним словам дона Мельчиорре, продолжал очень внимательно слушать.

— Принимая во внимание вашу профессиональную компетентность, вашу честность, я хотел бы, чтобы консалтинговая компания под вашим чутким руководством составила финансовый портрет группы «Verdi», четко обозначила ее потенциал, предоставила ясную и, надеюсь, оптимистичную информацию о возможностях ее дальнейшего развития без риска для того, что уже имеется. Вы следите за моей мыслью?

— Да, дон Мельчиорре, слежу внимательно.

— Начать нужно как можно быстрее.

— То есть?

— Я введу вас в курс дела сразу же после нашего возвращения в Италию через четыре дня.

Грегуар задумался. Он вспомнил о том, что прочитал час назад во французской газете. Нечестность консалтинговых и аттестационных организаций. Виноватое молчание и непрофессионализм. Конечно, он и не предполагал столкнуться с огромными несоответствиями, анализируя группу «Verdi». К тому же она была компанией отца Орнеллы.

— Мне нужно будет тщательно изучить все ваши счета, — начал Грегуар. — Я не знаю, знакомы ли вы с такого рода процедурой. Ничего не оставлять в тени. Сотрудничать на основе взаимного доверия, которое предполагает с вашей стороны полную открытость, а с моей — не меньшую деликатность.

— Понимаю, — ответил дон Мельчиорре, еще раз оценив честность француза.

Он один знал, что сможет скрыть от финансиста истинный размер своей компании, и тот не будет иметь представления о том, какая ее часть совершит гигантский скачок в развитии.

Вернулась Орнелла.

— Я жутко проголодалась после этой прогулки, — весело произнесла она. — Можно я поем?

Орнелла села за стол и с жадностью набросилась на еду. В этой семье и отец и дочь любили поесть. У каждого из них был превосходный аппетит.

Вначале Летисию насторожил сущий пустяк. Однажды утром, проезжая по улицам Ажена, она заметила, что вывеска «Продается», висевшая долгие месяцы на фасаде старой табачной лавки, снята. То же самое произошло и с мясной лавкой по соседству, закрытой с тех пор, как местный мясник, папаша Марселак, ушел на пенсию. Он не нашел никого, кто хотел бы купить его дело, которое, между прочим, неплохо развивалось. К тому же сюда приезжало мало людей из других мест — умирающая деревня никого не привлекала.

Однако сегодня утром, возвращаясь с деловой встречи с одним важным клиентом Аграрно-кредитного банка, Летисия удивилась, обнаружив исчезновение этих вывесок. Были ли они сняты в порыве отчаяния и безнадежности? Поскольку ей хотелось все выяснить и у нее было свободное время, Летисия припарковалась на церковной площади и направилась к бакалейщику, одному из последних торговцев Ажена.

Чтобы задобрить продавца, которого она едва знала, девушка купила немного фруктов и овощей. Клубника и арбузы были слегка помятыми, зато абрикосы еще сохраняли аппетитный вид. Она взяла еще две бутылки минералки и направилась к кассе.

— В квартале больше ничего не продается! — произнесла она весело.

— Я продам вам весь свой товар, если это доставит вам удовольствие! — предложил бакалейщик, обрадованный тем, что Летисия набрала полную корзинку.

— Нет, я говорю не про ваш магазин, а вон про те.

И она кивнула в сторону бывших мясной и табачной лавок.

— А! — воскликнул торговец. — Они все заграбастали.

— Кто «они»?

— О, они не местные.

— Иностранцы?

— Ну, можно сказать и так. У них большая ферма где-то в нашем районе. Я имел в виду, что они не из Ажена.

Девушка перечислила имена крупных предпринимателей, чтобы увидеть реакцию бакалейщика.

— Нет, — остановил он Летисию. — Вы не отгадали. Они поднялись на молоке и, судя по всему, на чем-то еще. Это семья Батай.

— Батай? — поразилась Летисия. — Но как? У них куча долгов. Вы уверены?

Торговец с подозрением посмотрел на эту женщину, которой никогда раньше не видел у себя в магазине.

— Вы из полиции?

— Почему вы так решили? — засмеялась Летисия. — Я похожа на сыщика?

— Знаете, сейчас, кажется, даже глава Министерства иностранных дел носит юбку. Принимая в расчет всю эту историю с равноправием, не удивлюсь, увидев прекрасную даму в униформе и с дубинкой.

— Вы преувеличиваете! Я всего лишь служащая Аграрно-кредитного банка, если вас это успокоит. Поэтому я хорошо знаю семью Батай и их состояние. Сейчас они полностью переоборудуют свою ферму. Поэтому купить за наличные мясную и табачную лавки…

— Все так, как я вам сказал. Если не верите, бывший владелец живет теперь в центре. Можете спросить у него.

— Нет, нет, я вам верю. До свидания.

Летисия вышла из магазина. Было одиннадцать часов утра. Девушке захотелось прогуляться на ферму семьи Батай, но она передумала. Ей в голову пришла другая идея.

Приехав на работу, Летисия сразу отправилась в свой офис и связалась с банковской службой. Она хоть и не управляла финансами фермы семьи Батай напрямую, но имела доступ к их личным счетам, которые всегда были очень скромными.

Делая запрос о состоянии личных счетов членов семьи Батай, она задавалась вопросом, какая муха их укусила, что они вложили такие непонятно откуда взявшиеся средства в абсолютно незнакомый им бизнес. Они получили наследство? Летисия не знала ни о каком пожилом родственнике, способном оставить им такое состояние. Они выиграли джек-пот? Но местные жители давно бы уже ей об этом рассказали.

И что тогда? Она проверила личный счет Марселя Батая. Существенных изменений не наблюдалось. Зато на счетах троих братьев обнаружилось целое состояние. Каждый из них получил по 150 тысяч евро от оставшегося неизвестным благодетеля. Деньги были перечислены на прошлой неделе парижским отделением банка Лиона. И как только они поступили на счета, часть была сразу же потрачена. Около 50 тысяч евро были вложены в мясную лавку в Ажене. Практически столько же — в табачную. Первая была приобретена на имя Люсьена Батая, вторая — на имя Жиля. Дану тоже получил эту манну небесную, но пока еще к ней не притронулся.

Летисия вызвала специалиста по инвестициям, который сразу же появился у нее в кабинете. Это был мужчина лет пятидесяти, скромный и тайно влюбленный в свою начальницу, при виде которой он всегда робел. Летисии уже надоели его «страдания», но она все же нередко пользовалась своим влиянием на этого служащего.