Он поднял на Вайолет глаза:

– Вот доказательство того, как сильно моя шпага и я изменились к лучшему с тех пор, как твоя шаль связала нас.

Вайолет наклонилась взять шаль. Она опустила голову, чтобы Кит не увидел ее лица и не догадался о тех чувствах, с которыми она отчаянно боролась.

– С этим не поспоришь.

– Не уходи, – сказал Кит, и Вайолет замерла, глядя на приближающуюся к ней тень на каменном полу.

И вновь она не смогла пошевельнуться. Но не только потому, что Кит загипнотизировал ее взглядом. Он своим телом загородил ей путь к отступлению и стоял так близко, что Вайолет чувствовала исходящее от него тепло. Он притягивал ее, она таяла от его жара.

– Иди, если надо, – сказал он. – Я не стану тебя останавливать.

Шпага у него на боку тускло поблескивала.

Вайолет подняла на него глаза.

Улыбка Кита искушала.

– Звучит почти как вызов, – сказала она, гордо откинув голову. Вызов брошен – вызов принят.

Он положил шпагу на изножье кушетки.

– Я мог бы сказать, что сейчас мы на равных, но это не так – ты всегда имела надо мной преимущество.

– Скажи мне правду, – тихо проговорила Вайолет. – Ты ведь не подстроил эту маленькую эскападу на пару с маркизой?

– Ты обижаешь меня своим предположением. Тебе бы следовало знать, что я бы никогда не опустился до такого рода уловок. – Он усмехнулся, добавив без прежнего пафоса: – Ну, допустим, я мог бы прибегнуть к хитрости, но, честное слово, этот план придуман не мной.

– Слишком много случайных совпадений, чтобы я могла поверить в их случайность. Сначала она приводит меня сюда, потом вдруг бросает. Это неспроста.

Кит смотрел куда-то поверх кушетки.

– Мне она ничего не сказала.

Вайолет любовалась его точеным профилем.

– Джейн очень хорошо о тебе отзывается. – Вайолет прикоснулась к его предплечью и с опозданием поняла, что поступила опрометчиво. – Ты злишься?

– На тебя? – Он повернул голову и посмотрел на нее так, что у нее перехватило дыхание. Он хотел ее и не собирался это скрывать. – Если бы весь мир ополчился на меня, если бы весь мир отвернулся от меня, я нисколько не опечалился бы, если бы рядом со мной осталась только ты. Одна лишь ты. А что до случайных совпадений, так тут все просто: я увидел, как ты вошла в павильон, и последовал за тобой, полагаясь на случай. Надеясь, что застану тебя одну и, – он взглянул на свою шпагу на кушетке, – и возьму тебя в плен.

Вайолет быстро окинула взглядом серебристый клинок, который он положил поверх ее мягкой кашемировой шали. Когда она снова подняла на Кита глаза, она уже знала, что сотни мужчин могут просить ее руки, и ни к одному из них она никогда не почувствует ничего близкого к тому, что чувствовала к нему.

Неверный свет факела, красивое лицо Кита, все смешалось у нее перед глазами. Она оказалась в его объятиях в мгновение ока. Он захватил ее в плен, как и обещал. Вайолет не слишком решительно оттолкнула его, но, словно ужаснувшись содеянному, уже в следующее мгновение схватила за полы камзола и потянула к себе.

Шерсть царапнула ее щеку. Под камзолом его она чувствовала мягкость батистовой рубашки и сильное, натренированное тело. Его тело. Тело ее любимого друга. Ее тайного друга, память о котором она не могла бы предать даже под угрозой смерти.

– Ну? – спросил он, наклонив голову для поцелуя. – Ты моя пленница или нет?

Ей было, как никогда, сладостно нежиться в его объятиях, хотя сладость имела привкус горечи. Вайолет приоткрыла губы и почувствовала языком его язык. Руки Кита не давали ей упасть и при этом делали с ней что-то такое, от чего у нее подкашивались ноги. Поцелуй его лишил ее воли и наполнил желанием.

– Я не хочу навлекать на тебя позор, – сказал он у самых ее губ. – Я не хочу быть твоим тайным другом или любовником. Я не хочу, чтобы между нами было что-то такое, чего бы ты стыдилась, что вынуждена была скрывать. Но… Я хочу тебя.

Вайолет закрыла глаза.

– Мне нет дела до того, что скажут люди.

– Нет, есть.

Вайолет обвила его шею руками и подставила губы для поцелуя. Он стал целовать ее, и Вайолет бессильно опустила руки.

– Я не хочу брать тебя взаймы, – прошептал Кит.

Вайолет вздрагивала, выгибаясь ему навстречу. Он поднял на нее тяжелый от желания взгляд:

– Я хочу быть единственным мужчиной, который имеет право целовать тебя.

Вайолет затаила дыхание. Ладони Кита скользнули под лиф ее платья, накрыли грудь. Он наклонился и втянул нежный сосок в рот. Вайолет запрокинула голову, став заложницей его желания. Он нежно потянул губами другой сосок. Дыхание Вайолет участилось, когда Кит подул на блестящие от влаги соски.

– Я хочу быть единственным твоим мужчиной, – повторил он, увлекая Вайолет за собой на кушетку.

Она потеряла голову от страха и наслаждения. Медленно Кит накрыл ее собой, удерживая в сладострастном плену. От его взгляда кровь Вайолет превращалась в огонь.

Кит ногой сбросил шпагу на пол. Зазвенел металл о камень… Вайолет чувствовала возбуждение Кита и испытывала искушение сделать… сделать все, что он пожелает. Она провела ладонями по его плечам, и он застонал как от муки.

– Я хочу быть в тебе, – прошептал он. – Мне нужна твоя свежесть, твоя сладость… Господи, Вайолет, нет! Дай мне сил, чтобы я не сделал того, о чем буду жалеть.

Она чувствовала, что проваливается в темноту.

– Вайолет! – в отчаянии воскликнул Кит, и этот крик о помощи пробился сквозь туман страсти, окутавший ее сознание. – Вставай. Нельзя, чтобы нас застали вот так.

Она неохотно поднялась и села. Туман рассеялся не вполне. Кит протянул Вайолет руку. Она встала и зябко поежилась. За то короткое время, что они с Китом провели в павильоне, небо успели затянуть серые тучи. В башне стало темно. Вайолет мысленно поблагодарила хозяев за предусмотрительность – зажженные факелы оказались совсем не лишними, как не лишним казался и вооруженный эскорт.

Эскорт. Вайолет бросила взгляд в сторону лестницы. Может, Джейн забыла о своем обещании? Ведь ей должны были прислать провожатого.

Вайолет почувствовала, как Кит провел ладонью по ее спине. Что он снова затеял? Но, оглянувшись, она увидела лишь, что он накрыл ее плечи шалью. Он не хотел встречаться с ней взглядом до тех пор, пока не усмирит желание. Он защищал ее от нее самой. Голос его звенел, как сталь при ударе о камень.

– Сейчас я играю лишь в те игры, в какие намерен играть до конца. Если кто-то вызовет меня на бой, один из нас скорее всего умрет. Я жил в мерзости, и ты была моим окном в лучший мир, в мир, свободный от скверны. Были ночи в работном доме, когда я видел… когда я погружался в такой смрад, что боялся к тебе подходить, чтобы не испачкать твою чистую душу.

Горло Вайолет сдавил спазм.

– Для меня ты всегда был чист от греха, Кит.

– Возможно, тогда я и не мог тебя опорочить. Мы играли в невинные игры. Но сейчас и мысли мои, и желания очень далеки от невинности.

Вайолет покачала головой:

– Я ничего не понимала, пока Эмброуз мне не рассказал. Я понятия не имела, в каких жутких условиях ты жил.

– Никому не пожелаю узнать на собственной шкуре, каково это – жить во «дворце». Но мне там было не так плохо, как мальчикам помладше.

Вайолет болезненно поморщилась при этом напоминании о ее былой наивности.

– Ты тоже был когда-то маленьким, – сказала она, сжав в кулаке бахрому шали и борясь с искушением прикоснуться к Киту. Почему она встретила его так поздно?

– Я никогда не думаю о прошлом, – сказал он. – Ну, это неправда. Я думаю о тебе. – Он печально улыбнулся. – Я думал и об Элдберте и Эмброузе, но не так, как о тебе.

– Нет, не так, – сказала она и улыбнулась. – Ты не нацарапал их имена рядом со своим именем на могильной плите.

Он поморщился:

– Какое романтическое место для нежных чувств.

– Ты и к ним был привязан тоже.

– Вот уж нет.

– Я никогда не забуду тот день, когда Элдберт решил прокатиться верхом на подаренной отцом кобыле, а она его понесла в лес. Тебе пришлось спасать его, в то время как Эмброуз выкрикивал такие бранные слова, какие я не могу повторить. И я знаю, что ты научил Эмброуза драться. Он был жалким трусом, пока не познакомился с тобой.