Кит ничего не расслышал – в ушах стоял шум; кровь прихлынула к голове.
Он уставился на Вайолет. Прошло не больше секунды прежде, чем он ее узнал. Он бы узнал ее тогда, на лестнице, если бы не маска на лице, и не темнота, и не те десять лет, которые изменили ее. Он смотрел на нее во все глаза и чувствовал то же, что чувствовал тогда, когда впервые увидел ее на кладбище. Кит знал, что от него ждут какой-то вежливой ответной реплики. Но она была красива, и он купался в лучах ее красоты… вновь, после стольких лет.
Сэр Годфри бахвалился ее красотой. Наверное, не в первый раз мужчина терялся, когда его знакомили с ней. Лучше ничего не сказать и показаться невежей, чем выдать ее. Ей будет стыдно, если кто-то узнает, что она сделала его своим другом тогда, когда он был чудовищем, а она – юной красавицей.
Сейчас он был еще большим чудовищем, а она была еще прелестнее, чем раньше. Кое-что никогда не меняется. Мог ли он все еще убедить ее в том, что стоит ее дружбы?
– Мастер Фентон?
Кит не отреагировал.
Узнала ли его Вайолет? Неудивительно, что его так потянуло к ней тогда, на лестнице. Неудивительно, что они могли говорить друг с другом как давние друзья.
– Фентон? – повторил голос.
Он многое мог бы ей сказать, но осмотрительность требовала, чтобы он ничего не говорил. Вайолет была трофеем, за который боролся и который выиграл один из его студентов. И этим счастливчиком оказался не кто-нибудь, а Годфри. Мелочный тип, способный оказывать благодеяния разве что самому себе. Как, черт возьми, такое могло случиться? Должно быть, она выходила за него замуж ради денег. Но это было так не похоже на Вайолет.
Тепло в ее темных глазах и озорной блеск свидетельствовали о том, что она помнит о том тайном пакте, который они заключили в детстве. Кит обернулся раздраженно: настойчивый голос снова вторгся в его мысли. Сэр Годфри, видимо, решил действовать ему на нервы.
– Мастер Фентон, – сказал Годфри, – могу я вновь представить вам мою очаровательную невесту, мисс Вайолет Ноултон? Мастер Фентон – мой наставник, Вайолет. И еще: он пойдет танцевать с вами, тогда как я буду сопровождать леди Хейвил. Она одна из наших постоянных покупательниц, смею напомнить.
Кит вновь повернулся к Вайолет и поклонился.
– Приятно познакомиться, – многозначительно произнес он.
– Нет, – покачала она головой, и голос ее был уверенным и сильным. – Это мне приятно.
– Тогда это честь для меня, – сказал Кит, и они посмотрели друг другу в глаза.
Он был рад тому, что вокруг них стояли люди, потому что в противном случае мог бы сказать что-то такое, за что никогда бы потом не смог себя простить.
– Берегитесь, мастер Фентон, – с любезной улыбкой сказал сэр Годфри прежде, чем отойти. – Она танцует, как мечта.
Кит смотрел на нее как зачарованный.
Конечно. Она и есть мечта. Он мечтал о ней так часто, она так часто снилась ему, что нет ничего удивительного в том, что он почувствовал, словно давно знаком с ней, тогда, в полутемной прихожей, когда увидел ее с игрушечным мечом. Вайолет была его слабостью – щербиной в его доспехах тогда, десять лет назад, и, возможно, таковой и осталась. Она всегда казалась ему немного потерянной, словно заблудившаяся принцесса, которой так нужен защитник и покровитель. Но какой из него защитник? Если слепец ведет слепца, то оба попадут в яму [2].
Может, у нее хватило храбрости пробраться на кладбище или, что более вероятно, ею двигало желание обзавестись друзьями. Но сейчас, когда Кит был достаточно взрослым и мудрым, чтобы рассуждать взвешенно, он понимал, что она поставила себя в довольно щекотливое положение.
Проклятие. Ей по-прежнему грозила опасность. Кто заботился о ней все эти годы?
Кит улыбнулся, понимая, что Вайолет оскорбилась бы, если б могла прочесть его мысли. Ему удалось оскорбить ее сегодня, даже не прилагая к тому усилий. Его одинокая девочка. Иначе зачем ей приглашать в друзья нищего? Одинокая или нет, это о ней он грезил, когда чувствовал себя потерянным.
Она была его утренней звездой, и он вновь обрел ее в темноте.
Она покачала головой и опустила глаза, когда исчез Годфри.
– Я должна была догадаться, что это ты, – сказала она, печально вздохнув. – Твои игры с мечом всегда действовали на меня безотказно.
– Господи, Вайолет, – приглушенно проговорил он, – как я мог не узнать тебя там, на лестнице? Ты выглядишь все так же, но ты так красива…
– То есть раньше я не была красивой? – с насмешливым удивлением спросила она.
– Не такой, как сейчас, – сказал он, окинув взглядом ее женственные формы. – И я никогда не думал о тебе в этом ключе раньше. – Но сегодня он думал о ней именно в этом ключе, да поможет ему Бог.
– Ты и сам довольно красив, – заметила она с улыбкой.
Он покачал головой:
– Может, оно и к лучшему, что я сразу тебя не узнал. Наверное, я не смог бы выступать. Я бы проткнул кого-нибудь шпагой, если бы знал, что ты на меня смотришь.
Она засмеялась:
– Сомневаюсь. Ты владеешь шпагой так, словно она продолжение твоей руки. Я даже не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение. Ты проделал большой путь, Кит. От работного дома в Манкс-Хантли до особняка в Мейфэр.
– Сейчас я этого не ощущаю. – Он по-прежнему хотел быть в центре ее внимания. – Что ты делаешь в Лондоне?
Она сразу погрустнела.
– Выхожу замуж.
Он скользнул взглядом по толпе.
– Надеюсь, не за галантерейщика? – с брезгливой миной спросил он.
Вайолет нахмурилась:
– Нехорошо так говорить.
Галантерейщик и не заслуживал доброго слова. Кит всегда его недолюбливал, но сейчас у него появился еще один повод для неприязни.
– А кто он, если не галантерейщик?
– Он начинал как продавец, – сказала она, – но сейчас он владеет целой галереей с магазинами и планирует купить еще один пассаж.
– Какая радостная новость! Мир должен быть счастлив.
Вайолет выгнула бровь:
– Вижу, что кое у кого еще осталось немного злобы.
– Возможно, так оно и есть, – признал Кит. – Но уверяю тебя, я стал лучше, чем был раньше.
– После того, что я увидела сегодня, я не могу с этим не согласиться. Как это случилось? – спросила она шепотом. – Когда я видела тебя в последний раз, уверенности в том, что все у тебя будет хорошо, у меня не было.
– Очень мягко сказано. Ты хочешь сказать, что тогда у тебя не было уверенности в том, что я не закончу жизнь в канаве.
– Нет, я вовсе не это имела в виду.
– Мы все думали, что я человек конченый, Вайолет.
– Я была почти уверена, что с твоим отъездом и моя жизнь закончится, – призналась она.
– Ну, слава Богу, этого не случилось, – с чувством сказал он.
– Я и не смела надеяться на то, что у тебя все так хорошо сложится.
Сердце его колотилось как бешеное. Вайолет была лучшим, что случилось в его жизни.
– Если ты дашь мне шанс, я расскажу тебе больше после того, как закончится танец. То есть, если вообще…
Музыка грянула до того, как Кит успел закончить предложение. Слуги притушили свечи в канделябрах и проводили зрителей к креслам. Джентльмены в последний момент сняли парадные шпаги и передали их на хранение другим танцорам.
Кит покачал головой и шагнул ближе к Вайолет, осознав, что танцевальные пары выстраиваются за ними. То, что он встретил Вайолет именно сегодня, в ночь своего бенефиса, почти заставило его поверить в судьбу. Он не знал, следует ли ей рассматривать их встречу как доброе предзнаменование. Может случиться и так, что после этой их встречи она вообще не захочет иметь с ним ничего общего.
«Будь осторожен.
Следи за противником.
Уклоняйся от удара.
Сберегай свой лучший пас до самого последнего момента».
Разве что десять лет назад она спасла его душу. И она уж точно не была ему противником. Каждый выигранный им поединок он посвящал ей. Он не хотел вызывать ее на дуэль – ему хотелось вступить с ней в битву совсем иного рода, но в такую, в которой не бывает плохого конца, вернее, вообще не бывает конца. Этот вечер был посвящен благотворительности. Мог ли он просить ее о милости? Признаться, что она снова ему нужна?
