Мой путь Людям роли розданы природой С ней борьба – не всем доступный труд. Я.П.Полонский Много было мерцаний, Но миражами были они. И от внешних лобзаний Я иду к вам, осенние дни. Ваши хмурые ласки Мне отрадней, чем юный обман, И родимые сказки Мне нашепчет осенний туман. Не лучу золотому Из пустыни меня увести: Обречен я иному, Обречен я иному пути. 5 февраля 1906 Москва Молитва чуме Восславим царствие Чумы! Пушкин Оскорбленных отверженцев мать, Всегубящая жрица Чума! Дай мне миг наслажденья узнать, Посети моих ближних дома, Чтобы в братской крови искупать Мог я грезы больного ума. Свей шипами усеянный жгут, Над землею его занеси, Совершая свой праведный суд, Все строенье людское снеси И в теченье немногих минут В безвозвратную даль унеси! Расстели свой могильный покров, Преврати Землю в мерзостный труп, Раны Смерти прекрасней цветов, Запах тленья мне близок и люб, Я для встречи с тобою готов, Для лобзанья отравленных губ. 3-5 марта 1906 Москва Гимн водке …Великого князя мрака охватила грусть о душе человеческой, что не могла не найти ни упоенья, ни забвенья. И долго он думал, глубоко думал, пока не научил человека выделывать, – хе, хе, – опиум, морфий, джин, абсент, водку… – хе, хе… Это был восьмой день творения! Ст. Пшибышевский Водка! Святая, чудесная влага! Дьявол она или Бог – я не знаю,- Знаю одно: в ней огонь и отвага, С нею я ближе и к Аду, и к Раю! С ней забываю, что путь земной труден, С ней прилетает желанная Воля И от ползучих, томительных буден Мчит далеко меня бес Алкоголя. Я над пустыней земной вырастаю, В сердце горит огневая отвага! Думами близок и Аду, и Раю, Водка, с тобой я, чудесная влага! 7 марта 1906 Москва В Библиотеке Отрывок Склоненные внимательные лица, Цепями книг окован светлый зал. Передо мною пыльная страница – Затертый ледоходом лет журнал. И любопытством трепетным волнуем, Словам умерших жадно я внимал. Живая жизнь, подобно тихим струям, Шумела где-то, странно далека, И я припал к Былому поцелуем, Но и в Былое шла со мной Тоска. Куда я ни смотрел, лишь Смерти тени Мрачили жизнь и в прошлые века И тяжко бились крылья преступлений. В тоске я отрывал от книг свой взор, А зал был полон страшных привидений: Вот у окна беззвучный разговор Ведут два тощих, испитых студента. Смотрю на них внимательно, в упор, Их тусклых дней бескрасочная лента Передо мной как призрак бредовой, Не видно в ней лучистого момента! Одну борьбу с ползучею нуждой Я вижу в их глазах мертво голодных Да горьких мигов похоронный строй Угадываю в жестах несвободных, И чую звук их шелестящих слов, Безобразных, бескрылых и бесплодных. Рожденные на камнях городов, Смешные и печальные уродцы! Они не знали солнечных лугов, Не падали в подземные колодцы И не взлетали в голубую высь, Чтоб с Дьяволом и Богом побороться! Они с землей и Городом сжились, Опутала их пошлость мелочами И в мозг влила им мыслей сгнивших слизь, И на меня оплывшими глазами Из глаз их гнусно глянула теперь, И поскорей над пыльными строками Склонился я, закрыв пред нею дверь. А в окна мертволикая столица Смотрела хмуро, как угрюмый зверь, И тенью Смерти покрывала лица. 7-10 марта 1906 Москва Мечты о возвращении Мне хочется снова дрожаний качели Бальмонт Влачась по уличным камням, Среди бескрасочных строений Я позабыл воздушный храм Весенне-легких настроений. Опутал душу жадный грех Сетями цепкими порока, Глаза погасли, юный смех Застыл на дне Тоски глубокой. Гнилой туман закутал мир И бродят мысли в нем устало, Справляет Дьявол наглый пир И злость, рыдая, точит жало. А если феи запоют Их заглушит столичный грохот, Схоронит пьяный звон минут И проституток пьяный хохот. Но я вернусь в забытый храм, На лоно детских настроений И душу радостно отдам Во власть безгрешных песнопений. Я буду снова, юн и рад, Встречать рассветные намеки, И негу царственных баллад Вложу в мечтательные строки. 7-17 марта 1906 Москва |
