В доме на Фицерберт-плейс Хьюго открыл один глаз. Было где-то около полуночи. В темноте что-то шевелилось. Шевелился ребенок. Или Тео, как они — или, скорее Аманда — наконец решили его назвать. Хьюго тщетно пытался указать, что учился с одним Тео в школе, и того из-за отсутствия достижений в учебе прозвали Тупой. Хьюго, который сам не добился больших успехов в учении, опасался, что его сына ждет такая же судьба.

Хьюго напряженно прислушивался, но ничего больше не услышал. Похоже, Тео снова за

снул. Хьюго собирался сделать то же самое и зарылся под пуховое одеяло.

Аманда рядом с ним спала так, что ее, казалось, и из пушки не разбудишь. Жена лежала просто как бревно и не шевелилась. Странно, что он, а не она всегда просыпался, когда шевелился ребенок. С другой стороны, в эти дни Аманда постоянно вставляла в уши беруши.

–

Но ты же не услышишь, как плачет Тео, — возражал Хьюго.

–

Вот именно, — кивнула Аманда, вставляя специальные цилиндрики из пенорезины в уши. — Как раз ради этого я их и использую.

–

Но ты же его мать.

–

Да, а ты его отец. А Харрис его няня. — С этим словами Аманда перевернулась на другой бок и натянула пуховое одеяло на голову.

–

Уааааа! — снова начался недовольный крик на высокой ноте. Хьюго так и не перестал удивляться, что такой маленький ребенок способен создавать столько шума. Как у него получается такой крик? Хьюго резко сел и посмотрел на часы. 2:37 утра. Он толкнул Аманду вбок.

Она пошуровала в ухе и достала одну из грязных затычек, к которым он уже стал привыкать, но все равно испытывал отвращение, находя их на полу в спальне или в кровати.

–

В чем дело? — рявкнула она.

–

Тео. Он плачет.

–

О, проклятье! — выругалась жена. — Что с ним еще такое, черт побери?

—

Он — ребенок, Аманда, черт побери! Поэтому он и плачет, черт побери!

–

И что делает эта проклятая старая летучая мышь? — гневно спросила Аманда. — Предполагается, что она должна присматривать за ним в ночное время, черт побери!

— Черт ее знает, — простонал

Хью

го.

А старая летучая мышь вообще слышала Тео? Обычно слышит, следует отдать ей должное. Когда бы Тео ни включался, как думал о начале крика Хьюго, в прошлом крики почти сразу же прекращались. Двери мягко открывались и закрывались, и ребенком занимались профессионально. Но, может, сейчас няня Харрис особенно глубоко заснула.

Черт побери, в 2:38 вставать ужасно. Время для этого ну совершенно не подходит! А поскольку было очевидно, что Аманда не встанет, придется ему. Хьюго поморщился, откинул одеяло и тут же поежился. Холод спальни мгновенно ударил ему в голую грудь. Хьюго всегда спал полностью обнаженным, чтобы быть постоянно готовым к действию, как он шутливо говорил различным подружкам на протяжении многих лет. Хотя теперь, практически дав обет безбрачия, в холоде, в сельской местности, он начинал задумываться, стоит ли ему и дальше продолжать спать обнаженным. Заверения Лотти, которые она давала Лауре, в том, что половые отношения можно возобновить через несколько недель, определенно не подходили к его случаю.

–

Раньше у меня была здоровая половая жизнь, — стонал он пару ночей назад, жалуясь Аманде.

–

О, да? И с кем? — рявкнула она в ответ.

–

Уааааа!

Поскольку Аманда опять запечатала уши и заснула, Хьюго опустил ноги на пол. Ощущения напоминали ныряние в холодное море и были совсем неприятными. Обнимая себя руками, чтобы хоть как-то согреться, Хьюго, шатаясь, вышел из спальни и отправился наверх, на третий этаж. У двери в детскую он схватился за ручку, толкнул дверь и замер. Он словно примерз к полу, и ему стало еще холоднее, чем только что было из-за полной обнаженности.

Свет в детской горел. В углу, над кроваткой Тео склонилась знакомая широкая спина. Пока Хьюго стоял, примерзнув к полу, спина развернулась, и на него в ужасе уставились выпученные разъяренные глаза.

— Мистер Файн! — резко выдохнула няня Харрис и приложила большую руку к груди.

Хьюго развернулся и бросился вон. Но перед тем как спасаться бегством, он отметил поразительный факт. Няня Харрис даже без четверти три была одета не в махровый халат, а в форменное платье. И на голове у нее были не бигуди, а шапочка.

Фактически скатываясь с лестницы, Хьюго слышал, как няня Харрис продолжает разговаривать сама с собой. Ее восклицания выражали глубочайшее отвращение. Хьюго не мог различить, что именно она говорила. Но, похоже, опять упоминался лорд Файрбурн.

Глава 10

Теперь приближалось Рождество, и Элис испытывала такое же возбуждение, как ребенок. Ее всегда трогали праздники. Но первое Рождество с их дочерью будет таким особенным, что у нее при одной мысли о нем увлажнялись глаза.

Их елочные украшения были совершенно особенные. Сама елка была сделана дома из картона и даже не покрашена, на ней развесили перегоревшие лампочки, спасенные из вагонетки, в которую выбросили мусор из какого-то офиса.

— Елочные игрушки! — победно объявил Джейк, вернувшись с полным пластиковым пакетом. Элис радостно бросилась к нему, представляя настоящие — хрупкие и блестящие. Ей было трудно скрыть свое разочарование, когда они оказались совсем другими, но она пыталась выглядеть довольной ради спасения планеты. В любом случае после того, как игрушки развесили, они скрыли, по крайней мере, часть жирных пятен на картоне.

Вклад Элис в украшение картонного дерева состоял в вырезании картинок из рождественских открыток, очевидно спасенных из прошлогоднего мусора. Судя по посланиям, это был не только мусор Джейка. Элис аккуратно вырезала картинки, а потом проткнула иголкой с нитками, извлеченными из старой одежды. Потом она попыталась развесить различных дедов Морозов, малиновок и колокольчики на скользких картонных ветках. Во время работы они с Джейком пели новые версии традиционных рождественских гимнов, переделанных для прославления новой жизни мусора. Джейк обучил им Элис. Получалось, например, что пастухи по вечерам вяжут носки из восстановленной пряжи…

Элис не могла не сравнивать это с «Рождественской кассетой» Кингз-Колледжа и бокалами шампанского, которые традиционно сопровождали украшение елки в доме ее родителей. Ей очень не хотелось, чтобы они увидели елку в доме Джейка. Она знала, что они не поймут. Но, тем не менее, родители все это увидят, потому что, несмотря на все ее усилия, они собирались приехать на Рождество. А как она пыталась их отговорить!

— Мы хотим быть с нашей новой внучкой, дорогая, — заявила миссис Даффилд, когда Элис в очередной раз пыталась убедить ее остаться дома. Судя по голосу, мать была обижена, но все равно намерена приехать.

И если дерево явно не произведет впечатления, то подарки произведут еще меньшее. Для Джейка и ее самой подарки были воплощением красоты, завернутые в соответствии с самыми строгими принципами, пропагандируемыми в «Собери и используй!».

В праздничном выпуске эти принципы переработки и использования отходов как раз и были представлены. Некоторые подарки паковали в коробки из- под круп, другие запихивали в так любимые Джейком картонные серединки из рулонов

туалетной бумаги. Все было обернуто туалетной бумагой и украшено бантиками, сделанными из блестящих внутренних частей пакетов из-под чипсов.

«Но моим родителям следует это оценить», — сурово подумала Элис. Это их моральный долг. Разве они не понимают, насколько они эгоистичны, увековечивая пытающуюся закрепиться материалистическую культуру, которая медленно душит планету и приведет ее к гибели?

Элис решила, что, когда придет время разворачивать подарки, она сама радостно примет браслет, сделанный из старых шнурков. Ее муж его только что закончил. Сейчас он занимался изготовлением абстрактной скульптуры на кухонном столе. Джейк мастерил ее из внутренних частей какой-то выброшенной машины. Элис покажет родителям, как надо радоваться.