Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Я, дорогой, я, узнал? Как ты себя чувствуешь?

– Что я могу сказать… Внутри все пылает. И воды не дают напиться вдоволь, – Ази тяжело сглотнул тягучую слюну.

– Вам нельзя много пить.

Смородина, смочив в воде вату, провела по пересохшим губам Ази.

– Что мне с этого, доктор? Дайте стакан, я хоть на минуту…

Он не договорил. Беспощадная боль заставила его застонать, лицо его вдруг покраснело, на висках крупными каплями выступил пот.

Смородина вытерла ему лицо, поправила под головой подушку.

– Евгений Иванович, – сказал вдруг Асланов. – Я знаю, что не выживу. Врачи всегда скрывают правду. Они думают, я ничего не чувствую, не понимаю. Смерти я не боюсь, рано-поздно мы все умрем, никто не задержится на этом свете, но…

– Врачи ничего от тебя не скрывают… Трудно тебе, больно, но без этого не бывает, Ази. Ты поправишься…

– И о боли я не думаю. Боль тоже пройдет. Говорят, кружка для воды в воде ломается… Солдат погибает в бою. Уже тысячи людей погибли, погибну и я, один из них. Напрасно вы в такое напряженное время дела бросили, сидите возле моей подушки, Евгений Иванович… – Ази выпростал свою руку из руки Черепанова. Видно, он хотел спустить с груди одеяло, но рука, соскользнув, с глухим стуком уцала на кровать.

– Отдохни, Ази, отдохни, сынок, – сказал Черепанов. – Все наладится, ты поправишься, и снова будем служить вместе.

Открыли окна. Струя чистого холодного воздуха хлынула в палату, но Ази не чувствовал холода. Его укрыли со всех сторон одеялами, и он забылся, уснул. Все, кроме Смородиной, вышли.

Черепанов позвонил в штаб бригады, осведомился о положении на передовой. Ему сообщили радостные вести: танкисты снова продвинулись вперед. Черепанов решил еще немного посидеть у Асланова.

К вечеру состояние больного резко ухудшилось, и вместе с тем сознание его как будто прояснилось.

– Генерал здесь? – спросил он.

– Тут я, Ази. – Черепанов подошел.

– Евгений Иванович, я больше уже не встану на ноги, – сказал Ази, стаскивая одеяло с груди вниз и открывая ворот рубахи.

– Не надо думать об этом, Ази. Ты встанешь.

– Самое большее, прошептал Ази, может быть, доживу до завтра.

– Нет, Ази, ты будешь жить долго. Я вот готовлюсь немного погодя передать тебе командование соединением. А сам выйду в отставку. А ты вон что говоришь!

– Нет, Евгений Иванович, я знаю, что доживаю последние часы жизни. И поэтому у меня к вам просьба… Последняя.

– Ну, что ты такое говоришь, Ази? Это не последняя, а очередная просьба, и я выполню сколько угодно твоих просьб…

– Если я умру, отправьте мое тело в Азербайджан.

– Что за глупые мысли лезут тебе в голову?

– Не надо меня утешать, Евгений Иванович. Напишите семье. Я хочу, чтобы похоронили меня в Баку. На таком месте, откуда виден Каспий, весь город, видна Ленкорань…

Глаза Черепанова против воли наполнились слезами. Он шмыгнул носом. И улыбнувшись неестественной, вымученной улыбкой, сказал:

– А я-то сижу, уши развесил, расчувствовался… Дай, думаю, послушаю, что он скажет? И это твоя просьба? Такую просьбу через полсотни лет скажешь. И не мне… Ты лучше спи, отдыхай, сон – наш первейший исцелитель. А полегчает, обо всем поговорим.

Глава девятнадцатая

1

Машина выехала из Ленкорани в сумерках. Водитель, бледный от усталости, гнал ее на самой высокой скорости, не отрывая глаз от ухабистой дороги. Курил папиросу за папиросой, выпуская дым через притворенное стекло. Рядом с ним сидел Рза, на заднем сидении Нушаферин и Хавер.

Со вчерашнего дня установилась пасмурная, сырая погода, небо обложило тяжелыми серыми облаками; они висели над самой землей и так плотно ее укутали, что казалось, солнце их никогда не пробьет и не взойдет над землей.

Ехали в полном молчании. Кроме Рзы, никто в машине не знал, что Ази умер. Рза вез Нушаферин и Хавер в Баку, – якобы навестить Ази, которого привезли в бакинский госпиталь.

Нушаферин мысленно была около сына, но, вспомнив, что она только едет к нему, старая женщина с тоской глядела вперед, где ничего приметного не было, и ей казалось, что машина стоит, а не мчится – так бы и подтолкнула ее. Ей доводилось ездить этой дорогой в Баку – никогда она не казалась такой долгой и утомительной.

– Сынок, родной мой, нельзя ли немного побыстрее, а?

– Нушу хала, быстрее нельзя. Такая в нее заложена скорость. Машина как лошадь, бежать – бежит, а лететь не может…

– На наше счастье, и машина попалась такая. Водитель все же увеличил скорость, но машину вдруг затрясло на прямой ровной дороге. Он врубил тормоз, отъехал на обочину, остановился. Вышел, сплюнул со злости, покачал головой.

– Будь ты неладна! И надо же… На середине пути, да еще в такое время!

– Когда человек торопится, всегда что-нибудь его задерживает, – сказал Рза.

– Что случилось? – вышла из машины Хавер.

– Придется задержаться: надо менять камеру.

– У тебя нет запасной? – спросил Рза. – Давай поменяем.

– У нас и в мирное-то время никогда не сыщешь запасной камеры, а теперь и подавно…

Водитель снял пиджак, бросил его на придорожный куст. Вытащил инструменты, швырнул их на землю. Нушу не поняла, в чем дело.

– Сынок, почему остановился? И так уж едем тихо…

– Потерпи, Нушу хала. Колесо вышло из строя…

– Что еще с этим колесом приключилось?!

– Не волнуйся, Нушу хала, скоро поедем. Доставим тебя в Баку.

«Знал бы ты, куда едем, другим тоном говорил бы», – подумал Рза. Что до него, то он страшился даже представить, что будет с женщинами, когда они приедут в Баку. Так вот сел бы и никуда не ехал. Но увидеть Ази надо…

А старушке не сиделось, она тоже вышла из машины. Остановилась возле Рзы и водителя, которые возились с камерой. «Как будто заколдовали мою дорогу, – говорила она. – Тороплюсь, тороплюсь, а до сыночка не могу дотянуться… Теперь колесо… Нужно было ему сломаться на середине дороги! Ах, милый ты мой сын, как-то ты там сейчас? Несчастный мой ребенок, мучаешься сейчас один, глаза твои на дорогу глядят, мать поджидают, а я тут толкусь, умереть бы мне ради тебя!» Она уже не могла ждать, взмолилась:

– Ради аллаха, голубчик, побыстрее, я ведь опаздываю! Ребенок мой раненый заждался меня там!

Какие-то трагические нотки уловил шофер в голосе матери.

– Нушу хала, мы ведь не меньше твоего торопимся, – сказал он, надевая колесо на ось и закрепляя болты. – Ты садись, садись в машину, пока устроишься, мы все и наладим.

– А больше ничего не случится? – спросила старуха у Рзы. – Ничто не помешает ехать?

– Нет, Нушу хала, сейчас поедем, помех не предвидится.

Собрав разбросанные по земле инструменты, водитель бросил их под сидение, сел и выжал газ.

Начинало темнеть, когда машина стала взбираться на баиловский подъем. Рза с трудом открыл рот.

– Вот, Нушу хала, не переживай: уже Баку. Почти что приехали.

«Но, бог мой, что будет, когда они узнают все!» – подумал он и даже поморщился от этой мысли.

Остановились у какого-то здания, и Нушу хала, как молодая, первой выскочила из машины.

2

Сергей Сирота с семьей только что сошел с поезда Ростов-Баку. Получив дней пять тому назад письмо Ази с сообщением о том, что генералу дали отпуск для поездки на Родину, Сергей Сирота, взволнованный приглашением Ази приехать в это же время в Ленкорань, посоветовался с женой и необычайно быстро решил ехать и собрался в путь. Наташа, заразившись его нетерпением, всю дорогу мечтала о том, как встретится с подругой! Шутка ли, больше трех лет не виделись! Изменилась, наверно, Хавер, дети, писала она, подросли – не узнать…

Когда Сергей, пропустив вперед жену и дочку, спускался по лестнице Бакинского железнодорожного вокзала, он услышал по радио имя Ази Асланова. Он подумал, что передают последние известия, и среди них сообщение о приезде Ази на родину. Диктор говорил по-азербайджански, и имя и фамилию – Ази Асланов повторил несколько раз.

85
{"b":"160795","o":1}