Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Мама, а Ани нету, — заговорщицким голосом вкрадчиво сказал Максим.

— Да? А куда она делась?

— Написала записку, что уезжает с отцом. Представляешь, Каренин — это, оказывается, не однофамилец — это её папаша! От ёлки шишка…

Валерия Сергеевна схватилась за голову.

— Что?! Господи! — «Меня посадят!» — мелькнуло у неё в голове.

— Да что случилось, мам?

— Я ему всё рассказала, что ты её у Левина арендовал, что она проститутка!

— Зачем?

— Да какая теперь разница!

— Ха! — Максим грохнулся в кресло напротив и схватился руками за живот. — То-то он ей уши надерёт! — Веселовский-младший колотил ладонью по подлокотнику, издавая поросячий визг, пока не подавился слюной и не закашлялся.

Выброс феминистки

Аня смотрела на убегающее под колёса джипа шоссе и не могла поверить в происшедшее. Когда утром отец вошёл к ней в комнату и как-то по-особенному тепло поцеловал, она пережила какое-то странное чувство.

— Папочка! — и обняла его за шею.

— Ну-ну, — он отодвинул её руки. — Собирайся, поехали.

— Куда?

— К подруге твоей, Щербацкой.

— Ты Кити знаешь?

— Знаю. Тебе надо с ней встретиться.

— Она уже вернулась?

— А она что, уезжала?

— Ну как же — с Левиным.

— А, это… ну короче, поехали.

Ане он показался ужасно смущённым. «Это, наверное, потому, что он меня сразу не узнал!»

Ехали молча. Каренин был мрачным.

— Надо тебе за документами домой заехать.

— Зачем? — Аня очнулась от своих мыслей.

— Визу оформлять, в Италию поедешь.

— В Италию?! С тобой?!

— Конечно, со мной, не с Левиным же.

— Ой как здорово!

«Не в своём уме, что ли?» — подумал Каренин.

Аня не знала, что говорить. Её папаша богат! Теперь, может, даже и не надо терпеть этого мудака Веселовского! Он ей всё обеспечит — и институт, и шмотки, и работу! «Господи! Не верится, как хорошо!» Потом Каренина вдруг испугалась. «А вдруг он меня так и не узнал? Нет, не может быть! С чего бы тогда стал предлагать в Италию ехать? Просто ему, наверное, неудобно… Стыдно, может?» Аня решила ничего не говорить — пусть папаша придёт в себя. Всё-таки встретить дочку через десять лет на даче у Веселовских да ещё узнать, что она невеста их сына, — это сильно!

— Тебе сколько надо, чтобы до дома доехать? — спросил Каренин, останавливаясь возле входа в метро.

— Отсюда час где-то…

— Так, значит, иди домой, бери свидетельство о рождении, помойся там… ну в общем, что тебе надо сделай, потом приезжай по этому адресу, — Каренин дал Ане визитку, на которой был написан только адрес. — Там увидишься с Кити, я оформлю пока документы.

— А во сколько?

— Вечером, часов в восемь.

— Хорошо, папочка! — воскликнула Аня и, обхватив Каренина за шею, поцеловала.

— Иди давай!

— Какой строгий!

Аня вылезла из машины, прошла несколько метров, обернулась, помахала рукой и послала воздушный поцелуй.

— Нимфоманка, что ли? — пробормотал себе под нос Каренин. Он ещё никогда не видел, чтобы девица так радовалась отъезду в иностранный бордель.

[+++]

Придя домой, Аня обнаружила нечто странное. Стива и Долли сидели вместе на кухне. Облонский ласково обнимал и целовал жену, что-то нашёптывая ей на ухо.

— Что празднуем? — изумлённо уставилась Каренина-младшая на кучу тарелок с салатами, бутербродами и початую бутылку шампанского.

— Так… Мы же семья.

— А-а… — протянула Аня, чувствуя, что на кухне она явно лишняя, но ей очень нужно было взять дневник. — Может, вам тогда куда-нибудь пойти? Ну там в кино или в театр?

— А что? Пойдём? — Стива чмокнул Долли в нос.

Долли просто сияла. Она была согласна на всё.

— Щас кофе попьём с тортиком и пойдём. Ань, ты с детьми посидишь?

— Не-а, я не могу. Я в Италию уезжаю.

Немая сцена.

— Что?! Когда? С кем? — вопросы сыпались из Облонских бессмысленно и беспорядочно.

— С папой.

Опять немая сцена.

— С чьим папой? — выговорил Стива перед тем, как окончательно лишиться дара речи.

— С моим, конечно!

— А-а-а…

— Я вчера встретила его на даче у родителей Максима, и он предложил мне поехать с ним в Италию, он документы оформит — и поедем.

Аня с наслаждением наблюдала за вытянувшимся лицом Стивы.

— Да-а… Алексей Иваныч явно пощедрел… Помнится, раньше у него было даже семечек не допроситься.

— Алексей Иванович теперь крутой! У него тачка знаешь какая? Танк! Его мама Максима к себе пригласила.

— А, ну если тачка крутая — значит, всё пучком. — Стива опустил углы рта вниз и кивнул Долли. Та нервно рассмеялась.

— Просто тебе завидно, что мой отец нормальный человек, а кто твой — вообще неизвестно! — Аня вдруг сорвалась. — И вообще, не смей о нём ничего говорить! Ты-то чего в жизни добился? У жены на шее сидишь!

— Да чё ты, блин, как с цепи сорвалась?! Я тебе что, сказал что-нибудь? Нашла папика — клёво. Мама! — Облонский постучал в стену. — Слышишь, Анька папашу своего нашла и сегодня уезжает с ним в Италию!

Через несколько секунд в дверях появилась бледная как смерть Анна Аркадьевна.

— Никуда ты не поедешь! Я тебе не разрешаю! Где ты его нашла? Он тебе не отец! Он тебя бросил, десять лет не интересовался! А тут нате, пожалуйста, в Италию! А ты, дура, сразу и побежала! Да будь у тебя достоинства хоть капля — ты бы с ним в одной комнате не осталась!

Внутри Карениной-младшей как будто сорвался какой-то предохранитель. Вся её ненависть к матери, к этой убогой квартирке — тщательно утоптанная, утрамбованная ненависть — взорвалась, превратилась в плотное атомное облако.

— Он тебя бросил, а не меня! Не будь ты такая стерва — мы бы сейчас жили нормально! У него знаешь машина какая?! С какими он людьми в тусовке?! Так что помалкивай! Если у тебя в своё время мозгов не хватило нормального мужика удержать — я при чём? Это ты меня всего лишила!

— Да ты послушай, что говоришь?! Ты же проститутка, шлюха!..

— Сама такая! Думаешь, никто не знает про твой ящик под кроватью? Слышите, Облонские, мама у нас дрочит, когда одна остаётся. Феминистка грёбаная! Во-о-т такой елдак!

Анна Аркадьевна хватала ртом воздух и ворочала глазами как выброшенный на берег окунь.

— Я… я…

Некоторое время стояла гробовая тишина, которая в одно мгновение взорвалась диким хохотом. Долли и Стива ржали, вытирая слёзы, Аня стояла, уперев руки в бока. Каренина-старшая разрыдалась и умчалась в свою комнату так быстро, насколько это вообще возможно сделать в типовой двухкомнатной квартире на инвалидной коляске.

— Нет, правда, что ли? — Долли держалась одной рукой за грудь, а другой за живот.

— Правда, я сама, когда увидела…

— Представляю! — Стива сделал козлиную физиономию. — А вони-то по жизни! Помнишь, как она на тебя из-за твоего прикида? «Как проститутка! Как шлюха!» Да-а… Ну мамаша, конечно, даёт. А как твой папаша? Чё, правда в натуре всё так круто?

— Да! — Аня подпрыгнула. — Ну ладно, пойду собираться. — Каренина-младшая кривила нижнюю губу, показав пальцем в сторону комнаты. Нерешительно помялась некоторое время в проходе, а затем вернулась в кухню. — Слушайте, а можно я чего-нибудь поем, а то голова трещит?… Напилась вчера всего подряд.

— Съешь тогда вот салата, — Долли пододвинула Ане миску. — Да ешь прямо оттуда, мы уже всё. Аспирина хочешь?

— Не-а, аспирин мне уже папа с утра давал. Помогает, кстати.

— Ну так пойдём? — Долли обернулась к Стиве.

— Угу, — кивнул тот, допивая шампанское из стакана.

— Пока, — Аня проводила их грустно-любопытным взглядом. С одной стороны, её мучило любопытство, что же произошло с Облонскими, а с другой — оставаться с мамашей в квартире один на один совершенно не улыбалось. Услышав, как закрылась дверь у Облонских, Каренина-младшая достала свой дневник. Посмотрев ещё немного в сторону комнаты Стивы и Долли, она встала, надела босоножки и тихо вышла из квартиры. Спустилась на этаж ниже, где соседи предусмотрительно поставили на переходном балконе, соединяющем лестницу с лифтом, скамейку. Аня постаралась устроиться поудобнее, прижала поясницу к нагретой солнцем стенке, выложенной мелкой плиткой, открыла свой дневник и начала писать.

51
{"b":"160769","o":1}