У неё в груди клокотала немыслимая обида на неблагодарного сына, который так и не смог быть полезным матери, и огромная, абсолютно бессильная злоба на мужа, с которым решительно ничего нельзя было поделать, кроме как подчиниться всем его требованиям. Такого унижения Валерия Сергеевна совершенно не ожидала, а потому реагировала по чеховскому принципу: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»

Аня, брошенная всеми, оказалась в толпе совершенно незнакомых людей. Это, как ни странно, придало ей уверенности. Для храбрости она решила выпить. На столе было множество открытых бутылок. У Карениной разбежались глаза — джин, мартини, кампари, какие-то коньяки, французские вина, ликерные бутылки с фруктами внутри. Аня решила начать с того, чего никогда ещё не пробовала. Налила себе в стакан немного джина, понюхала. На всякий случай наполнила другой стакан апельсиновым соком. Джин пах приятно чем-то еловым. Каренина выдохнула, зажмурилась и выпила залпом. По телу моментально разлилось приятное тепло, а сок даже не понадобился, водочной горечи не было, во рту остался приятный вязкий привкус. Аня огляделась вокруг и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, налила себе кампари. Вкус был странный, даже очень… На всякий случай Каренина запила его соком, получилось вкусно… Дальше на столе стоял какой-то голубой ликер, Аня решила попробовать и его…

— Во даёт, — пробормотал себе под нос Каренин, сидевший на скамейке около дома и наблюдавший за Аней издалека.

— Алкоголичка, что ли? — спросил Пашенька, усаживаясь рядом.

— Похоже на то, во как глушит. Джин с ликёром, мартини с ромом, выдох-залп, выдох-залп.

— Интересно, а ей так плохо не станет? — обеспокоился Пашенька.

— Конечно, станет! Так любому очень скоро станет очень плохо. Да-а… Похоже, мы сегодня увидим нечто. Кстати, ты не узнал у Максима — это на самом деле его невеста?

— Да, к сожалению, — печально сведя бровки домиком, ответил Паша. — Мне Максим сам сказал. Кто бы мог подумать, — и Пашенька скорбно воззрился на носки своих очень модных ботинок.

— Ой, бедняга! А где он её выискал?

— Не знаю.

— Да не важно! Я думаю, это чтобы маму с папой напугать. — Каренин любил быть язвительным.

— Зачем?

— Ну это же элементарно безо всякого Ватсона! Приводишь домой этакую чувырлу-алкоголичку, чинно её представляешь гостям, знакомым и родственникам — и оставляешь. Грамотно, лучше не придумаешь. Вон смотри, на неё уже пальцами начали показывать. Видишь, оглядываются, шепчутся?

— Где?

— Да везде!

— А… вижу, да. Точно, смотрите, вон Алина что-то мужу своему на ухо говорит и пальцем показывает. Фу, как это всё…

— Мерзко, конечно, но вся жизнь наша такая вот мерзость.

— Ну не знаю!

— А вы сами что, одобряете это? — Каренин показал на Аню, которая держала в одной руке персик, а в другой кусок буженины и откусывала попеременно.

— Закусывает. Правильно делает, — пожал плечами Пашенька.

— Вы что, издеваетесь?

— Нет, просто когда пару месяцев назад тут один олигарх нажрался, залез на балкон и всем свой зад волосатый показывал да ещё требовал, чтобы на него прожектор направили, — все были в восторге, я вас уверяю, сам видел.

— То есть вы хотите сказать, что это совершенно нормальная девица? Лучше Максиму Альбертычу Веселовскому было не найти? Так, что ли?

— Совершенно нормальная на мой взгляд девица, бывает и хуже. А что пальцами на неё показывают — так это нормально. Она тут новенькая и к тому же типа невеста.

— Не знаю… Может, это потому, что она на мою вторую жену похожа и зовут её так же… Кстати, у меня и дочку зовут Аня, и тоже Каренина.

— У вас ещё и дочка есть?

— Есть, — мрачно ответил Каренин. — И дочку зовут как мать, тоже Анна Каренина.

— А это случайно не она?

— Нет! Ты что? Откуда ей тут взяться? И потом это хоть и шмара, но симпатичная, а моя… такая, знаете… чмошная, короче.

— А на кого похожа? — невинно хлопая ресницами, спросил Пашенька.

— На мать, естественно! — раздражённо ответил Каренин.

— А вы с ними общаетесь?

— Нет, последний раз видел лет десять назад. В зале суда. Эта сука, жена бывшая, отсудила себе часть квартиры моих родителей. Пришлось меняться, а тут перестройка эта долбаная! Короче, оказался на старости лет ни с чем. Лучше бы я ее убил, честное слово!

— Ой-ой! — замахал руками Паша. — Что вы говорите!

— А чего говорю?! Тебя бы на моё место!

— Нет уж, спасибо.

— Вот-вот. Из-за них, сук, связался с этой левинской конторой! Я — кандидат наук! Вон теперь обходят все, брезгливые какие! А у самих что, рожа не в дерьме, скажешь?

— Знаете что, я, пожалуй, пойду, — Пашенька решительно встал. Находиться рядом с Карениным ему было определённо неприятно.

— Иди-иди… — Каренин вроде бы не имел причин расстраиваться из-за ухода Паши, но всё же ощутил лёгкий укол досады.

Алексей Иванович закурил и впал в окончательно мрачное расположение духа.

— Хуже педика стал! — пробормотал он, глядя, как Пашенька подходит к разноцветной стайке моделек. — Вон его все обнимать-целовать кинулись! Раньше после такого бы в доме дезинфекцию устроили, а теперь… Сексуальное меньшинство… Тьфу!

Каренин уже больше трёх часов находился «в гостях», а поздоровался с ним один Пашенька, все остальные словно не замечали. Правда, две трети гостей его не знали, но и из оставшейся трети никто не подошёл.

— Алексей Иваныч? — рядом появилась Валерия Сергеевна. — Что вы тут один скучаете?

— Да вот на невестку вашу будущую любуюсь.

Аня набрала себе полную тарелку еды, взяла несколько бутылок и сидела по-турецки прямо на траве возле стола. Было видно, что она икает.

— О господи!

— Да уж…

Валерия Сергеевна вытащила мобильник и набрала номер.

— Алло! Борис Фёдорович? Девушку с лужайки уведите, положите где-нибудь спать. Да, Аню! — она раздражённо всплеснула руками. — Хотя подождите! Нет, не надо! Пусть её сначала Альберт Георгиевич увидит… Хотя нет! Не надо, чтобы он её видел! Убирайте немедленно! Да, убирайте!

Буквально через несколько секунд к Ане подошли трое мужчин в костюмах, один взял бутылки и тарелки, другой попытался поднять Каренину. Тут случилось непредвиденное.

— Куд-д-да ты меня в-в-воло-окёшь, сука?! — вдруг завопила во всю мощь Аня. — Положь, где взял! Я тут, между прочим, не как все!

Третий охранник разводил руками и извинялся перед гостями. Второй положил сопротивляющуюся Каренину на плечо и куда-то понёс.

— Л-л-юди, помо… ги-и-ите! Он меня за жопу хватает! Максим! Максим!!! Валерия Сергеевна!!!

Мадам Веселовская закрылась руками.

— Да-а-а… — снова протянул Каренин. — И вы ничего не предпримете?

— В смысле?

— Ну… насчёт свадьбы?

— Ох… Это, Алексей Иваныч, к сожалению, дело теперь решённое. Хотя, может быть, ваша… ваша фирма… — Валерия Сергеевна замялась, — ну в общем я всё знаю.

— Да кто про нас не знает! — всплеснул руками Каренин. — Можно подумать, какая-то конспирация есть! Прямо в газету объявления даём! Со мной вон никто не здоровается, знакомые бывшие знать не хотят, мать, когда обо всём узнала, — два года не звонила!

— Я не про это. — Валерия Сергеевна попыталась послать Алексею Ивановичу мозговой импульс, дабы он прочёл её мысли и всё понял.

— А про что? — Каренин мозговых волн Валерии Сергеевны не воспринял.

— Мне сын всё рассказал. — Веселовская всё продолжала многозначительно смотреть на Каренина.

— Что рассказал? — «У неё лицо, как будто она сейчас пукнет», — подумал Каренин и на всякий случай отодвинулся.

— Слушайте, ну хватит, не прикидывайтесь. Максим сказал, что арендовал эту девицу у вашего Левина на несколько дней, чтобы нам показать.

Телепатический опыт провалился, и Валерии Сергеевне пришлось вернуться к примитивной вербализации. Каренин, сообразив, что дамочка возмущаться не будет, облегчённо вздохнул.