У Фэлкона чуть трубка из руки не выпала.

– Отлично сработано, Эдди. Распечатку сделаете?

– Уже сделал. Она у меня в ящике.

– Здорово. Завтра возьму.

– Где?

– Где скажете.

– Бруклин-Хайтс. На Променаде, в полдень. Про мои деньги не забыли, мистер Фэлкон?

– Две с половиной тысячи, Эдди. Две с половиной. А сейчас занимайтесь своими делами. До завтра, ровно в полдень.

– Да, чуть не забыл, мистер Фэлкон...

– Слушаю вас.

– Есть кое-что еще.

– А именно?

– Я обнаружил еще один перевод, помимо той тысячи.

– Не понял.

– Видите ли, это перевод на ваш счет. От девятого июля. На сумму 30 тысяч долларов. Отправитель распорядился перевести его на один из ваших счетов – тот, что в «Ситибэнк». И там еще есть пометка – «В счет оплаты за акции „Пенн-мар“».

У Фэлкона перехватило дыхание. Девятое июля... А на следующий день «Винс» объявила об участии в тендере. Получается, что обвинение в использовании конфиденциальной информации собираются предъявить и ему. Вот ублюдки! Каким-то образом им удалось даже отыскать его тайный счет в «Ситибэнк». Фэлкон выругал себя за то, что вовремя не закрыл его.

– А номер счета в Южном Национальном не подскажете?

Мартинес продиктовал его.

Фэлкон рассмеялся. Это не тот счет, который ему открыли, когда он пришел на работу в банк. Какой-то другой, и о нем ему явно знать не следует, по крайней мере, до суда.

– Что ж, Эдди, спасибо большое. – Фэлкон секунду помолчал. – Это не то, о чем вы подумали.

– А я ни о чем не подумал, мистер Фэлкон. Я вообще ни о чем не думаю. Я просто хочу получить свои две с половиной тысячи. До завтра, мистер Фэлкон.

На том конце провода раздался сигнал отбоя. Фэлкон повесил трубку, тут же вновь поднял ее и набрал еще один номер. Пришло время ответов.

– Да, слушаю, – откликнулся мягкий женский голос.

– Это Эндрю.

– Господи, где ты? – Женщина явно заволновалась.

– Лучше тебе не знать. Для тебя же лучше. Безопаснее.

– Безопаснее? Да что происходит-то, можешь объяснить? Ну же! Говори, где ты? Глядишь, чем-нибудь полезной окажусь. Ну пожалуйста, не молчи.

– Повторяю, лучше тебе этого не знать. Увидимся завтра.

– Где?

– В поезде Трентон – Нью-Йорк. «Нью-Джерси трэнзит» называется.

– Не понимаю, почему в поезде? Почему нельзя в городе встретиться?

– Пожалуйста, делай, как я говорю. – Фэлкон не сдержал раздражения.

– Ладно. Извини. Я просто беспокоюсь. Неужели не понятно? Я ведь люблю тебя. И хочу помочь. Но мне надо знать, что происходит. Все газеты трубят про «Пенн-мар». Это как-нибудь связано?..

– Да.

– О Господи! Ладно, так где мне искать тебя?

– Поезд приходит из Трентона в Линден завтра в восемь часов шесть минут утра. Садись в первый вагон – если считать от локомотива. Я буду там. Ясно?

– Конечно. Линден. Поезд из Нью-Джерси в северном направлении. Шесть минут девятого. Первый вагон. Буду.

– Тогда до завтра.

– Я люблю тебя.

– А я тебя. – Фэлкон повесил трубку и посмотрел на экран телевизора. Стало быть, Грэнвилл собирается поймать его на использовании конфиденциальной информации. Далее суд с большой оглаской, тюрьма, а перед тем небольшая поощрительная сумма судье, чтобы засадил понадежнее. Итак, Грэнвилл стремится к игре без правил. Что ж, тем лучше. Ведь он не знает, что такое настоящая уличная драка.

– Алло, это Резерфорд.

– Да, слушаю. – Феникс Грей выглянул из окна своего номера в гостинице «Паркер меридиен». Держаться следует уверенно. Словно все идет, как надо. Словно Фэлкон вчера вечером от него не ушел. Вот он сказал Резерфорду с самого утра, что Фэлкон так и не появился в своей берлоге.

– Как сегодня все прошло?

– Без сучка и задоринки. Я был там до того момента, как появились менты. Завтра будет объявлено о гибели Бормана. Машина сгорела. Но менты нашли отлетевший номер. Я своими глазами видел.

– А тело?

– Обгорело так, что не узнать.

– Откуда такая уверенность?

– Я сам его сжег, еще до того, как засунул в машину. – Грей рассмеялся.

– Ну да, конечно. – Резерфорд помолчал. – У нас тут кое-какая новая информация появилась.

Грей очистил банан. В ноздри ему ударил сильный запах.

– Что за информация?

– Завтра Фэлкон встречается с нашим человеком в поезде, идущем в Нью-Йорк из Трентона.

– Откуда сведения? – Феникс отхватил изрядный кусок банана.

– Она сама мне сказала.

– А, ну да, эта женщина. – Во рту у Феникса была каша.

– Как вас, собственно, следует понимать?

Феникс доел банан.

– Вчерашняя ее информация не подтвердилась.

– Да? А мой друг утверждает, что вполне подтвердилась.

Феникс уловил в тоне Резерфорда металлические нотки.

– Ваш друг?

– Да, мой друг. Он описал мне жуткую сцену, разыгравшуюся на платформе станции метро на Сто тридцать пятой улице. У какого-то чернокожего трахею вырвали.

– Это ваш друг говорит? – Голос Феникса Грея понизился почти до шепота.

– Да. Не промахнитесь на этот раз, Феникс. Иначе это будет ваш последний промах.

– Все понял, сэр.

– И не пытайтесь опять обмануть меня.

– Так точно, сэр.

– Фэлкон будет в поезде, отправляющемся из Трентона, Нью-Джерси – Нью-Йорк, хотя, где он на него сядет, я не знаю. С нашим человеком он встречается в Линдене. Там поезд останавливается в восемь ноль шесть, и дама должна сесть в первый вагон. Что делать, вы знаете.

– Ясно, сэр. – Грей понюхал пальцы. Они резко пахли бананом. – А с чего это Фэлкону пришло в голову встречаться с ней? Неужели он настолько ей доверяет?

– Может, и не настолько. Но допустим, он считает, что ему удастся как-то использовать ее против нас. К тому же у нас нет времени на подозрения. А в общем, не знаю. В любом случае, появившись там завтра, мы ничего не теряем.

– Да, конечно, терять нечего.

– Кстати, Феникс, а как вы в конце концов разобрались с нашим другом мистером Праушем?

Феникс сделал глоток пепси-колы и улыбнулся.

– Его теперь зовут Борманом, и бедняга врезался на машине в скалу.

Президент быстро прошел мимо своих помощников, выстроившихся в коротком переходе, ведущем в конференц-зал Белого дома. Он решительно поднялся на возвышение и, заняв свое обычное место на трибуне с президентской печатью, покровительственной улыбкой приветствовал собравшихся журналистов. От софитов было сегодня особенно жарко, но президент не подал вида. Это было бы самоубийством.

– Добрый вечер. Извините за небольшое опоздание, но сегодня, сами понимаете, день был тяжелый. – Президент полностью владел собой. – Я зачитаю короткое заявление, а потом отвечу на несколько вопросов. – Он сделал паузу и откашлялся. – Позвольте начать с того, что банковская система страны по-прежнему вполне здорова. Сегодня на протяжении всего дня должностные лица из нью-йоркского отделения Федеральной резервной системы совещались с руководством Южного Национального банка. Он сейчас испытывает кое-какие проблемы с ликвидностью, но мы считаем, что все свои обязательства перед вкладчиками банк выполнит.

– А когда он снова откроется? – выкрикнул кто-то из задних рядов?

Президент слегка отвернулся от софитов и прикрыл глаза, пытаясь разглядеть, что это за наглец не дает ему дочитать до конца приготовленный текст заявления. Ничего из этого не получилось, и он про себя отметил: надо распорядиться, чтобы помощники выяснили и больше этого типа на подобного рода брифинги не допускали. Но кто же все-таки это? Уж не бандит ли какой-нибудь из «Кроникл»?

– Мы рассчитываем, что это произойдет в конце следующей недели.

По залу пробежал ропот. Только в конце следующей недели, да и то, судя по тону, президент даже в этом не вполне уверен.

– Вы должны понять, Южный Национальный – крупное учреждение и его преждевременное открытие может оказать разрушительное... – Президент прикусил язык, но было уже поздно.