Кажется, Уинтропа не развеселил намек на спектакль, который собирается поставить Феникс Грей.

– У Прескотта ничего не изменилось, все еще собирается взорвать свою бомбу завтра в суде? – спросил Борман.

– Ну да.

Борман рассмеялся.

– Право, даже не верится, что проект «Плеяда» вот-вот осуществится.

– Да. Мы в шаге от цели. Слушайте, сегодня, не позднее трех, вам с Греем надо убраться из Нью-Йорка. Как только Прескотт выложит на стол свои экологические карты, на вас всех собак спустят.

– Не беспокойтесь, не будет меня здесь. До обеда схожу в банк, а в час уйду, чтобы поспеть в Ла-Гуардиа на двухчасовой рейс до Лос-Анджелеса. Во всяком случае, так подумают все. Считается, что мне нужно посетить наше калифорнийское отделение. На самом-то деле, конечно, я там и носа не покажу.

– Хорошо. А ключи от машины вы оставили там, где Грей может до них добраться?

– Спокойно, спокойно, Грэнвилл. С Фениксом я говорил. Все под контролем.

– Ладно, вы уж извините меня, ведь я четыре года только и жил и дышал одним этим делом.

– Кандидата в покойники Феникс нашел? А то в понедельник, когда мы разговаривали, его еще не было.

– Нашел. – Уинтроп немного помолчал. – А как Барксдейл и Фэлкон вчера слетали в Толедо?

– Да вроде все в порядке. Барксдейл вчера, как вернулся, сразу позвонил мне. Они уволили Сотоса и еще кучу дел провернули. Имея в виду завтрашнее выступление Прескотта, пожалуй, даже слишком много, ведь все это только для отвода глаз. Впрочем, кашу маслом не испортишь, понятно ведь, что по идее Южный Национальный и должен как можно скорее брать быка за рога. Естественно, ни Барксдейл, ни Фэлкон ни о чем не догадываются.

– Да, а с ним-то как?

– Все нормально. Вчера он в последний момент улетел из Толедо вместо Нью-Йорка в Даллас. Какую-то новую сделку проворачивает.

– Это точно? – В голосе Уинтропа послышалась некоторая настороженность.

– Точно. Да, раз уж о нем зашла речь, мы когда запустим компромат на Фэлкона?

– Только на следующей неделе. Завтра Бейли Хендерсон напишет у себя в «Файнэншиал кроникл» о деятельности «Лоудстар», а в пятницу или в субботу опубликует материалы Лейна. Так что не стоит сразу раскрывать все карты.

– Пожалуй, только...

– Извините, Борман, мне тут по другому телефону звонят. Понятия не имею, кто бы это мог быть. Ладно, сейчас разберемся. Вы еще долго дома будете?

– Десять минут.

– Может, успею перезвонить. Если нет, найду вас в банке.

– Да? А я-то думал, вы не хотите звонить мне в Южный Национальный. Впрочем, сейчас мы уже так близки к финишу, что это вряд ли имеет значение. Ладно, все.

– Пока, Грэнвилл.

Уинтроп, не попрощавшись, переключился на другую линию.

– Да? – В трубке было слышно затрудненное дыхание. – Слушаю вас. Кто это?

– Чеймберс.

Уинтроп сразу понял: что-то случилось. Он даже не упрекнул собеседника за то, что тот звонит по этому номеру, хотя не раз предостерегал от этого и Чеймберса, и других.

– Что там у тебя, Девон?

– Э-э... как бы сказать... плохо дело. Очень плохо.

– Да что случилось-то?

– Самому до сих пор не верится. – Чеймберсу было трудно говорить. – Беда.

– Объясни толком, в чем дело?

– Взлом.

– Взлом? Какой? Где?

– Да здесь, в «Пенн-мар».

– Девон, выражайся яснее. Просто скажи, что случилось. У меня нет времени загадки разгадывать.

– Я сам только что все узнал. Сначала эти ребята связались с Лэндоном. А он и понятия не имел, что я устроил в этой комнате свой кабинет. То есть это он утверждает, что не имел, но я ему верю.

Речь Чеймберса напоминала нечленораздельное бормотание, но от того, что Уинтроп понял, у него волосы на затылке зашевелились.

– Комната, которую ты используешь под кабинет, – это туда кто-то вломился? – Уинтроп говорил как учитель со школьником, но другого выхода не было. Чеймберс еле-еле выдавливал слова.

– Да.

– Взломщики что-нибудь похитили?

– Убит охранник. Полиция считает, что он застал незваного гостя врасплох. Он застрелен из собственного пистолета. А пропало... пропали мои материалы.

– Какие материалы?

Чеймберс молчал.

– Какие материалы, Девон? – Уинтроп едва сдерживался.

– Материалы, касающиеся «Семерки», экологической информации «Пенн-мар», недвижимости компании «Лоудстар». Словом, все.

– Ты шутишь? Это розыгрыш такой? Скажи, что это дурацкая шутка и ты просто решил посмеяться надо мной напоследок. Ну же! Если это правда, нам грозит катастрофа.

На другом конце провода повисло молчание. Уинтропу стало жарко. Фэлкон!

– Отдел переводов.

– Эдди? – Фэлкон нарочно понизил голос.

– Он самый.

– Эдди, это Эндрю Фэлкон. – Вообще-то на сей раз можно было позвонить и из дома. Теперь он сюда не скоро вернется. Но если в его квартире завелись «жучки», если они прослушивают его – а кто эти «они», ему теперь известно, и что прослушивают, тоже сомнений нет, – то и до Мартинеса легко доберутся. А этого допустить нельзя. Мартинес нужен ему.

– А, мистер Фэлкон, это вы? Привет. Рад слышать вас.

По тону собеседника Фэлкон понял, что, напротив, слышать его совсем не рады.

– Что-нибудь откопали?

– Имеете в виду денежные переводы?

– Ну да. – А что еще он может иметь в виду? Мартинес явно виляет.

– Нет. – Он не хотел говорить Фэлкону, что после их последнего разговора даже не пытался заниматься поисками. – Найти эти деньги, а потом найти того или тех, кто их перевел, – вопрос исключительной важности. Я даже не могу объяснить вам, насколько это серьезно.

– А может, все-таки попытаетесь?

– Нет! Смысла не имеет. Но для вас-то это обычная вещь.

– Так, так.

Фэлкон уловил в голосе Мартинеса сомнение.

– Слушайте, Эдди, для вас цена вопроса – две тысячи долларов. Наличными, друг мой.

Мартинес чуть трубку из рук не выронил от изумления. Две тысячи! Нет, положительно что-то происходит, какая-то подковерная борьба, от которой ему лучше держаться подальше. Да, но деньги... Они ему совсем не помешают. У Эдди затуманился взгляд. Даже не думай! Но ведь платят ему в банке немного, а фургон на последнем издыхании. Двигатель и трансмиссия ни к черту. И ремонту не поддаются. Скоро придется покупать новую машину, и первый взнос как раз и составит две тысячи. А накоплений у него нет. Ноль. Он с женой и четырьмя детьми живет от зарплаты до зарплаты. Мартинес снова прижал трубку к уху.

– Пять тысяч, Эдди, – уже с нетерпением бросил Фэлкон. Не нравился ему этот торг, но сейчас главное – время.

– Пять тысяч? – Мартинес поперхнулся.

– Да. Наличными.

Мартинес огляделся, не следит ли кто за ним.

– Ну же, Эдди, решайтесь!

– Ладно, ладно. – Женщина, сидевшая за соседним столом, подняла голову и посмотрела на него. Мартинес отвернулся. – Ладно.

Фэлкон глубоко вздохнул. На все есть своя цена. Цена Эдди – пять тысяч. Его – пять миллионов. И не исключено, что им обоим придется заплатить за то, что они согласились принять эти деньги.

– Переводы ведь имеют какой-то обратный адрес, верно, Эдди?

– Разумеется, иначе как узнать, откуда они пришли?

– Вот и хорошо. В таком случае поищите переводы, где так или иначе значится «Пенн-мар». Может, просто «Пенн», может «ПМ», ну, что-нибудь в этом роде. – Фэлкон помолчал и оглядел вестибюль. – Допуская, что не то и не другое, а «Семерка».

– «Семерка»?

– Ну да.

– Вы хотите сказать, что перевод закодирован? И обратный адрес – это шифр?

– Именно так.

– Да что за тайна-то? – В голосе Эдди вновь зазвучало сомнение.

– Лучше не спрашивайте, Эдди. Не надо вам этого знать. И ни о чем не тревожьтесь. Просто отыщите мне эти переводы.

Но Мартинесу было явно не по себе. У него семья, о ней надо заботиться. С другой стороны, на кону пять тысяч, такие деньги на дороге не валяются.

Фэлкон угадал, что смущает Мартинеса.