Фелисити с девочками сидела в гостиной. Был включен телевизор, хотя, судя по всему, передача их не особенно интересовала. Фели­сити полностью поглотила лежавшая на ко­ленях газета: между тщательно выщипанны­ми бровями у нее пролегла глубокая складка. Линии висела на телефоне, как обычно, бол­тая с подружкой. Энджела, в неизменных черных башмаках на толстой подошве, лежа­ла свернувшись калачиком на диване и ду­лась на весь свет— это ее обиженное выра­жение было ему хорошо знакомо. Время от времени она отрывалась от телевизора, по которому крутили какое-то старье, и бросала ненавидящие взгляды в сторону матери, всем своим видом давая понять, что предпочла бы любое другое место этой проклятой мыше­ловке, именуемой домом. Обстановка была нервозной. С того самого злополучного ин­тервью Чейза Фелисити пребывала не в сво­ей тарелке.

—   Ты куда, папа?— спросила Энджела, вскинув брови,— в этот момент она стала удивительно похожа на свою тезку, Энджи.

—   У меня встреча с клиентом,— ответил он, натягивая пиджак.

Фелисити даже не посмотрела в его сто­рону — только задумчиво прикусила нижнюю губу.

Энджела, неожиданно оживившись, пода­лась вперед:

— А сколько клиенту лет? Что за дурацкие вопросы!

—   Черт возьми, откуда мне знать?— от­ветил Деррик, похлопывая себя по карману, чтобы убедиться, что не забыл сигареты.

—   А какого он пола?

—   Не понял? — Деррик заметил, как лукаво заблестели глаза дочери. До чего же она похожа на Энджи!

—   Ну этот твой клиент мужчина или жен­щина?

—   Последний раз Оскар Леонетти опреде­ленно был мужчиной. Разве что с тех пор изменил пол.

—   И где вы с ним встречаетесь? — небреж­но спросила Энджела.

Фелисити оторвала взгляд от газеты и при­стально посмотрела на мужа. Деррику стало не по себе.

—   В Портленде. В «Херитидже».

—   Тебе можно туда позвонить? — спроси­ла Фелисити.

Деррик кивнул: он знал, что члены клуба или любой из персонала всегда прикроют его, как случалось уже не раз. Если у жены хватит наглости позвонить в клуб, его тут же найдут, и он в течение пятнадцати минут перезвонит домой по своему портативному телефону. Она ничего не успеет заподозрить.

— А что, Лорна работает в «Херитид­же»? — не унималась Энджела.

Внезапно лицо Фелисити стало белым, как мел.

У Деррика екнуло сердце. Только не па­никуй!

— Не знаю.— Откуда, черт побери, Эн­джеле известно про Лорну? Совпадение? Судя по вызывающему поведению дочери — вряд ли.

—   Так ты уточни. Знаешь, она сегодня зво­нила. Сказала, что у нее для тебя пакет.

—   Какой пакет? — спросил он, лихорадоч­но соображая.

Выходит, Лорна пошла ва-банк. История принимала дурной оборот.

—   Кажется, она сказала что-то о видеоап­паратуре,— гадко улыбаясь, ответила Эндже­ла. Она отлично понимала, что делает,— от этой мысли Деррику сделалось нехорошо. Дочь каким-то образом все разнюхала.

—   Проклятье,— пробормотала Фелисити и закрыла глаза. И эта все знает! Деррика прошиб холодной пот. — Не могу понять, как никому раньше в голову не пришло?

—   Ты о чем?— спросила Энджела, хоро­шенькое личико которой светилось от соб­ственной значительности.

—   Ни о чем,— отрезала Фелисити. встала и, не выпуская из рук газету, решительно на­правилась к кабинету. — Думаю, тебе было бы полезно ознакомиться с этим, — на ходу бро­сила она Деррику, и тому не оставалось ничего Другого, как покорно последовать за ней.

Фелисити привыкла верховодить в семье, вечно им помыкала и тыкала носом — что ему делать, а чего не делать. В ее глазах он был тряпкой. Таскала его с собой по вечеринкам, на которых его разбирала зевота. Приглашала на ужин приятелей своего отца и вела горячие политические дискуссии, которые Деррик тер­петь не мог. Словно в носу у него было проде­то кольцо с цепью, на которой жена таскала его за собой, подчиняя своим прихотям. Он подумал о Лорне с ее необъятной грудью. Те­перь он не мог без отвращения вспомнить об этом; да, она долго расставляла свои сети, используя дочь как приманку. Надо же было ему попасться на ее удочку!

Они вошли в кабинет, Фелисити закрыла за собой дверь. Деррик ждал, что будет дальше. Может, оно и к лучшему— давно пора по­смотреть правде в глаза.

— Чейз никакой не Чейз,— с лихорадоч­ным блеском во взгляде промолвила Фелисити.

Чего она несет?.. Деррику снова показа­лось, что сердце его вот-вот остановится. Он сделал глубокий вдох.

— Я догадывалась, что что-то здесь нелад­но. — Было непонятно, обращается она к нему или разговаривает сама с собой, вновь что-то замышляя.— Во время этого проклятого ин­тервью на Кэссиди лица не было, словно она увидела привидение, а Чейз… впрочем, какой к черту Чейз! Чейз мертв. Как ему и положено.

—   Постой! Постой! — Деррик не совсем понимал, что она несет, но почувствовал облегче­ние — по крайней мере она, похоже, пока не знает о его тайне.— Ты меня окончательно сбила с толку. Что значит «Чейз никакой не Чейз»?

—   Как ты можешь быть настолько слепым. Все вокруг ни черта не видят! — Она ткнула ему газету под нос.— Посмотри сам. Мар­шалл Болдуин, возможно, и было вымышлен­ным именем Брига Маккензи, но теперь у него появилось новое. Теперь этот негодяй выдает себя за своего собственного брата.

Деррик в недоумении вытаращил на нее глаза:

— Ты хочешь сказать, что Чейз— это на самом деле Бриг?

Нет, она решительно свихнулась!

— Конечно! Ты только взгляни! — Она размахивала газетой у него под носом.— Я чувствовала! — На губах ее блуждала само­довольная улыбка.

Деррик выхватил у нее газету и недоверчи­во уставился на фотографии. Несомненно, сходство было, но все-таки она явно хватила через край.

—   С чего ты взяла? Ведь они так похожи.

—   Конечно, похожи, хотя Чейз был и стар­ше- Да, у них похожие голоса, но осанка-то у них разная. Походка, то, как они смотрели на тебя, Деррик, на весь мир, в конце концов… Я было решила, что виною всему пожар, что Чейз стал говорить как-то иначе, потому что перенес операцию на лице, потому что, побывав на краю смерти, увидел вещи в несколько ином свете. Но откуда эта осан­ка? Откуда эта самоуверенная развязная поза?

А Кэссиди! Посмотри, как она изменилась! Ты вспомни, что перед пожаром она собира­лась порвать с Чейзом окончательно и бес­поворотно. Вспомни— последние года два Чейз разговаривал с ней сквозь зубы. Я по­началу думала, что твоя дорогая сестрица по­чувствовала угрызения совести из-за того, что ее муж едва не сыграл в ящик, что она боится, как бы в городе не подумали про нее, что она просто бессердечная богатая сучка, кото­рая бросила инвалида на произвол судьбы. Все это верно, но лишь отчасти. Я чувствовала, что здесь что-то не сходится, что есть еще что-то. Теперь мне все ясно: она раздумала подавать на развод, потому что давно поняла, кто перед ней. Говорю тебе — она всегда была помешана на Бриге.

Деррик не мог оторвать глаз от фотогра­фий. Глубоко в душе его шевелился мерзкий страх — он боялся признаться себе в том, что Фелисити права.

— Жаль, что я не догадалась раньше,— продолжала она.— Но до самого последнего момента, пока не увидела, каким тоном он разговаривает с Биллом Ласло, я просто не понимала, что происходит. Он держался слиш­ком уж невозмутимо, был чересчур уж спокоен. Даже не счел нужным надеть галстук. Это так не похоже на Чейза. Тот никогда не позволял себе небрежности в одежде!

Деррик вынужден был признать, что его жена обладала природной хитростью и редкой проницательностью. Иначе разве ей удалось бы охмурить его?

—   Я не вполне убежден… — Деррик все еще пытался обмануть самого себя. Ведь если сло­ва Фелисити подтвердятся — даже представить страшно, что начнется.

—   Открой глаза, ради Бога! — Она вырва­ла у него газету, положила на стол и ткнула пальцем в фотографию Болдуина. — Это Бриг Маккензи, неужели не понятно? А Кэссиди его покрывает.

—   Но она не знала…

—   Деррик, опомнись! Все она знала. Она была последняя, кто тогда видел его.