Его прошиб холодный пот. Четырнадцать! Проклятье, она моложе его дочери. Бьюкенен, ты такой же извращенец, как и твой отец.

Какой ужас! Он будет повержен в прах, опозорен, выставлен на посмешище. Фелисити подаст на развод, девочки не захотят больше видеть его, старик лишит наследства— и не­важно, что сам он всю жизнь волочился за каждой юбкой и бросал похотливые взгляды на собственную дочь. Мерзость!

Его мутило. Он рывком поднялся из-за сто­ла. Сорок восемь часов. Именно столько вре­мени оставалось в его распоряжении — потом Лорна позаботится, чтобы растиражирован­ные записи его постельных утех попали в руки его жены, в газеты, полицию.

Он ни на секунду не усомнился в серьезнос­ти намерений Лорны. У нее с самого начала все было продумано. Она требует миллион, но она не жадная, так что можно расплачиваться частями. Пятьдесят тысяч в месяц в течение двух лет, включая проценты. Кстати, Лорна намекнула, что если он, чего доброго, решит рискнуть и поставит на кон репутацию свою собственную и своей семьи, то у нее есть дру­зья, в том числе родной отец Дон, бывший зэк, которые не оставят его в покое.

— Чтоб вас всех…— выругался он, тупо глядя в окно и проклиная свою поганую похот­ливую натуру, с которой ничего не мог по­делать и которая столько раз играла с ним дурную шутку. Его загнали в угол. Господи! Что будет с его дочерьми? Возможно, он и не уделял им достаточно внимания, как того хо­телось бы Фелисити, но он любил их. По-свое­му… Если он и старался держаться от них подальше, так только для их же блага. Он не забыл, с каким вожделением отец смотрел на Энджи, и всячески избегал ситуаций, при кото­рых его дурная кровь могла бы — в очередной раз — не устоять перед искушением.

— Деррик?

Он вздрогнул. Голос Филисити вывел его из оцепенения. Она взирала на него с такой подозрительностью, что он испугался еще больше. Бог мой! Неужели она все знает! Во рту у него пересохло — он не мог пошевелить даже языком.

— Мне кажется, что-то случилось?— Фе­лисити заметила, как дергается у него левое веко и приготовилась к худшему.— Скажи мне, что происходит.

— Ничего. С чего ты взяла?

Она ему не верила. Все эти годы она чув­ствовала, что он живет двойной жизнью. Она всегда подозревала, что у него кто-то есть. Его измены причиняли ей мучительную боль. Она готова была ради него на все, но по-прежнему оставалась нежеланной. Деррик никогда по-на­стоящему не любил ее, но она считала, что, по крайней мере, заслуживает, чтобы с ней вели честную игру. Дурацкие иллюзии!

Фелисити мельком взглянула на часы, затем снова перевела взгляд на мужа. Он весь взмок и изо всех сил старался показать, что ничего не произошло. Что-то недоброе висело в воздухе.

И это «недоброе», видимо, имело какое-то отношение к Чейзу. Проходя мимо его кабине­та, она краем глаза взглянула на него. Он тут же изобразил улыбку — впервые после пожа­ра,— от которой у нее сердце ушло в пятки.

—   Ты уверен, что не произошло ничего такого, о чем мне следовало бы знать?— Она многозначительно посмотрела в коридор, ту­да, где виднелась открытая настежь дверь в ка­бинет Чейза.

—   Да что с тобой, Фелисити? Послушай, я занят. Если хочешь, о чем-то поговорить…

С нарочитой невозмутимостью он посмот­рел на часы и закурил. Но Фелисити и не думала отступать.

—   Я хотела бы поговорить с тобой об Эн-джеле.

—   Здесь? Сейчас? На работе?

—   Она отказывается ехать в Портленд. Хо­чет остаться здесь — и все из-за своего ухажера.

—   Какого еще ухажера?

— Его зовут Джереми Катлер. Ничтожный прыщавый юнец, который… Постой-ка! Како­го черта она здесь делает? — От ее взгляда не ускользнуло, что в этот самый момент в каби­нет Чейза зашла Кэссиди, а с ней еще один репортер — здоровенный громила, некто Билл Ласло, которого она пару раз встречала в клу­бе атлетической гимнастики.

Деррик посмотрел в ту же сторону и устало изрек:

— Кэссиди жена Чейза. К тому же она Бьюкенен и имеет такое же право находиться здесь, как и ты.

Фелисити зыркнула на него так, словно хо­тела обратить в соляной столб.

— А при чем здесь репортер? Говорю те­бе — здесь что-то не так. Они что-то затевают. И я собираюсь выяснить — что. Если хочешь, идем вместе, поскольку это может иметь от­ношение к истории с пожаром.

— А я-то здесь при чем?

Она решительно подошла к двери кабинета, захлопнула ее и встала, прислонившись к ней спиной.

— Нам обоим известно, что в ночь пожара тебя дома не было, и как мне кажется, ни ты, ни я не хотим, чтобы помощнику шерифа Уил-сону дали понять, что ты, возможно, находил­ся на лесопилке.

—   Меня там не было!

—   Тогда где же ты был, дружок, а? — Фели­сити сложила руки на груди. — И где ты пропа­дал— позволь спросить — той ночью, когда сгорела мельница, когда погибла Энджи? Все подумали, что ты был с мной. Выходит, мне дважды пришлось тебя покрывать. — Фелиси­ти демонстративно отогнула два пальца, отча­янно пытаясь сдержать кипевшую в ней ярость, но годы лжи и бесконечная вереница тревож­ных дней и ночей, когда в ней все еще теплилась надежда, что ее непутевый муж все-таки обра­зумится, взяли свое. Она была вне себя — а тут еще проблема с Анджелой.— Я никогда не спрашивала тебя, где ты был той ночью сем­надцать лет назад; просто покорно лгала, хотя и знала, что ты путаешься со своей сестрой.

—   Что? Я… Ты с ума сошла!

—   Не разыгрывай из себя оскорбленную невинность. Неужели ты думаешь, я не знаю, от кого Энджи забеременела?

—   Не понимаю, о чем ты.— Деррик изо­бразил искреннее изумление. Видит Бог, в ис­кусстве обмана он поднаторел не меньше Фе­лисити.

—   Я видела тебя с ней, Деррик! Я знаю, что ты трахался со своей сестрой. И тем не менее я подтвердила твое алиби на ту ночь, когда она погибла в огне пожара.

—И ты думаешь, это сделал я? Что это я сжег ее?

—   Не думаю, а знаю, дорогой. Чего я не могу взять в толк, так это зачем тебе несколь­ко месяцев назад понадобилось поджигать ле­сопилку. Разве что предположить, что ты при­ревновал и Кэссиди к Чейзу…

—   Ты свихнулась!

—   Хочешь убедить меня, что ты не спал со своей сестрой? Что не чувствовал к ней влечения?

—   Не понимаю, как тебе могло прийти такое в голову. Бред какой-то! — Деррик недо­умевающе развел руками, однако глаза выда­вали его. Он был таким же порочным, как и его отец. Раньше она надеялась, что смерть Энджи изменит его. Куда там!

—   Возьми себя в руки,— приказала она, хотя сама готова была провалиться сквозь землю. Никогда еще она не позволяла себе говорить с мужем в таком тоне и никогда еще так остро не чувствовала, что вся их жизнь висит на волоске.— Поговорим об этом позже. Сейчас мы должны быть в курсе того, что скажет твой зять, чтобы потом не вляпаться.

—   Но я не…

—   Заткнись! У нас больше нет времени лгать друг другу.

—   Чейзу почти ничего не известно,— про­бормотал он.

—   Надеюсь, что так. Но учитывая твой богатый послужной список, лучше мне убе­диться в этом самой.

Мрак окутал лес. Только осколок месяца да пригоршня рассыпанных по небу звезд роняли тусклый свет в реку Бродячей собаки, журча­щую на дне каньона. Санни закрыла глаза, каждой клеточкой ощутив, как ночь обволаки­вает ее. Ветер трепал ее седые волосы, шумел в ветвях деревьев и вздымал мелкую пыль вдоль каменистого берега реки. Одинокий фи­лин ухал в ночи, и были явственно слышны мягкие шаги, словно вышли на промысел ноч­ные обитатели леса. Но это не были люди или собаки… Однажды она уже позволила себе бес­печность и едва не поплатилась за это — ее заметили дети, которые сообщили о ней в по­лицию, и по ее следу пустили собак. Глупые создания. Для нее не составляло труда сбить их со следа…

Посещавшие ее видения становились все от­четливее, и она понимала, что пришла пора явить миру истину, какой бы неприглядной и страшной она ни оказалась. От этого зависе­ла судьба ее сыновей, и у нее не оставалось другого выбора. Пора разорвать порочный круг лжи. Собирая в сложенный из камней очаг сухие сучья и листья, она услышала, как по земле прокатился гул — приближалась гроза. Из складок широкой юбки она извлекла коро­бок спичек и первую страницу «Тайме» за про­шлый день с заголовком «Крупный лесопро­мышленник с Аляски не кто иной, как Бриг Маккензи». Ниже приводились фотографии юного Брига и Машалла Болдуина и была помещена статья, в которой проводилась па­раллель между пожаром семнадцатилетней давности и недавним, в котором погиб Бриг. Но она знала, что в пожаре погиб Чейз.