Р. S. Пожалуйста, пришли мне свою фотографию с автографом.

Я твоя преданная поклонница.

Бренда тут же отправила письмо. Она не сомневалась, что Николас вскоре ответит ей. Даже звезда такого уровня, как Николас, может найти время для одной открытки, так ведь? Только не напрасно ли она написала в конце «С любовью, Бренда»? Да, ладно! На дворе Рождество. Остаток утра она провела, укладывая в деревянные ящики свои драгоценные полотна и набивая промежутки между ними полистироловыми шариками.

Красивое платье с серебристо-голубой бисерной отделкой, купленное в интернет-магазине «Монсун», она повесила на обтянутую поролоном вешалку, сделанную из рейки для картин. Бренда отдала за это платье целое состояние, хотя продавалось оно со скидкой. Она проверила, не остались ли на новых туфлях наклейки с надписью «уценка», и поставила их на пол, рядом с платьем. Ей не хотелось появиться на выставке с огромной желтой наклейкой на каждой подошве, сообщающей о том, что туфли стоили ВСЕГО 4,99. Такое с ней уже случалось. Дважды. Волосы она покрасила в цвет воронова крыла, отдавая дань уважения Сейлору Рипли, герою Николаса Кейджа в фильме «Дикие сердцем». Иссиня-черное сияние сделало ее еще бледнее, чем обычно. Бледнее и интереснее, как она надеялась. Наконец все было готово. Чтобы отпраздновать завершение работ, она налила себе джина с тоником, уселась на продавленный диван и задумалась о том, как бы провести остаток дня.

У нее остался большой кусок холста. Она могла бы написать еще одну картину, может портрет самого Николаса? Странно, но она никогда его раньше не рисовала. Точно! Она натянет холст на заднюю сторону новой золотой рамы и закрепит его. Слава богу, у нее осталось достаточно скрепок в степлере. Почему ей не пришло это в голову сразу, когда мама вытащила из пакета свой сюрприз? Идея была превосходной, просто превосходной. Она нарисует обрамление в виде праздничной гирлянды и назовет картину «Счастливого Рождества, Николас Кейдж!». К тому же в этом году у нее в квартире для вдохновения стояла чудесная елка. (Украшения принесла миссис Браун.)

Бренда хранила целый альбом открыток, рецензий и вырезок из журналов. Она выбрала фотографию, где Николас, одетый в пиджак из змеиной кожи, пристально смотрит в камеру своими большими задумчивыми глазами — кадр из фильма «Дикие сердцем». Углем она сделала набросок на холсте. Закончив рисунок, плеснула себе в бокал еще джина с тоником, снова уселась и задумалась. Она решила выполнить портрет в полном цвете, а не в обычной своей, серо-голубой, гамме. Из кухни она принесла банку с кистями и из большого ящика для инструментов, который стоял на полу в гостиной, достала необходимые тюбики с краской. Все это она аккуратно разложила на журнальном столике и некоторое время рассматривала благородные черты Николаса. Прежде чем взяться за дело, она налила себе еще.

— Мы им всем покажем, Николас, — обратилась она к холсту. — Ты и я, мы вместе. Таланты, объединяйтесь! Мы спасем мир, мы всем им покажем, что превыше всего искусство, и музыка, и кино, и любовь. И все перестанут ссориться друг с другом и спорить по пустякам, и в мире воцарит совершенство.

Она улыбнулась. Ей уже было хорошо после четырех коктейлей. Она взяла большую зеленую бутылку джина с каминной полки, заново наполнила стакан и выбрала абсолютно новую кисть.

— Да будут благословенны добрые старые кредитные карты! — И с этими словами она начала рисовать.

В пять часов портрет был готов и получился очень хорошо. Может, это была лучшая работа в ее жизни. Абсолютное сходство. Она плюхнулась на диван полюбоваться картиной. Ей так хотелось выставить портрет в галерее, но к утру краска еще не высохнет.

Ну ничего, утешила она себя. На завтрашней выставке мир узнает, каким необыкновенным талантом обладает Бренда Браун. И потом все галереи, которые отвергли ее, начнут локти кусать от досады. Они униженно будут просить позволения выставить ее работы, но она с чувством глубокого удовлетворения ответит им, что, к сожалению, переезжает в Ирландскую Республику и больше в Северной Ирландии выставляться не будет.

Почти бессознательно она подтянула за провод телефонный аппарат, стоявший на противоположной стороне ковра, и стала листать «Желтые страницы». Художественные галереи. Художественные галереи. Она нашла нужную страницу и набрала номер первой же известной ей галереи.

— Алло, — начала она. — Это я на проводе, Бренда Браун из Белфаста. Я просто хочу сообщить, что завтра у меня персональная выставка в Голуэе и я переезжаю туда насовсем. Поэтому я не смогу в будущем представить свои работы в вашей галереи. К несчастью. Мне очень жаль.

— Ну надо же! Спасибо, что предупредили, — произнес не без сарказма чей-то голос. — До свидания!

— Минуточку! Знакомы ли вы с работой Винсента ван Гога «Портрет доктора Рея», дерево/масло, тысяча восемьсот восемьдесят девятый год?

— Да, — вздохнул голос.

— А вы знаете, что Винсент подарил свою картину доктору Рею? А этот замечательный доктор закрыл портретом дыру в курятнике? И что картину спасли много лет спустя, когда гениальность Винсента была уже общепризнанна? И продали за миллионы долларов?

— Мисс Браун, вы пьяны?

— Так вот, по моему скромному мнению, все картины из вашей галереи нужно безотлагательно перевесить в курятник. И через годы они ничего не будут стоить. Они по-прежнему будут висеть на стене сарая, и вы по-прежнему будете захудалой галереей в затрапезном городишке, а я прославлюсь. И выйду замуж за известного киноактера. До свидания! — И она швырнула трубку.

Бренда не была уверена, сколько владелец галереи успел услышать, прежде чем повесил трубку, потому что изрядно напилась, однако почувствовала воодушевление. Она поставила компакт-диск «Плейсибо» и включила звук на полную катушку. Потом подлила еще джина и, обнаружив, что тоник кончился, бросила вместо него несколько кубиков льда. Бренда пробежалась взглядом по списку галерей в справочнике и нашла еще одну, где ей отказали. Она подняла трубку и набрала в легкие побольше воздуха. Почему бы не сжечь парочку мостов, пришло ей в голову. Этот город ей больше не нужен. С Белфастом покончено. Из-за орущей музыки ей приходилось кричать что есть силы, но тем не менее она сумела обзвонить семь галерей. Потом ей это надоело, и дрожащей рукой она положила трубку на место.

В шесть часов Бренда отнесла портрет Николаса Кейджа в свою спаленку и спрятала под кроватью, заботливо устроив его возле обувной коробки с письмами.

— Извини за такое неуважение, Николас, — сказала она картине. — Здесь немножко пыльно, и я бы предпочла, чтобы ты лежал в кровати, а не под ней. Ты понимаешь, о чем я. Но сейчас повсюду столько воров! А ты будешь в безопасности, никто тебя не тронет, пока я не вернусь. Если вернусь.

Наконец она улеглась на полу в гостиной около своей нарядной рождественской елки и, напевая под музыку, допила остатки джина, неразбавленного, прямо из бутылки. Она наблюдала, как в восхитительной пьяной дымке вращается комната, а огоньки в гирлянде то вспыхивают, то гаснут, то вспыхивают, то гаснут. Проспав полчаса, она внезапно проснулась от сильнейшего чувства голода. В кухонных шкафах ничего съестного не обнаружилось. Тогда она позвонила маме и напросилась на ужин. Миссис Браун только что приготовила целую кастрюлю ирландского рагу и зеленые и розовые меренги с ванильно-сливочным кремом.

— Дорогая, возьми такси. Приедешь, я заплачу. Может, останешься ночевать? Какое счастье!

Бренда выпила чашку крепкого черного кофе и причесала свои иссиня-черные волосы. Она вдруг ощутила удивительную уверенность в том, что он появится на выставке.

В девять часов она вызвала такси и, пошатываясь, пошла вниз, намереваясь провести ночь в доме матери.

— Прощай, Белфаст! — объявила она, когда за спиной захлопнулась входная дверь. — С тобой покончено! Здравствуй, Голуэй! Здравствуй, Николас Кейдж!

Возможно, Бренда и покончила с Белфастом, но Белфаст с ней не покончил.