Его молоденькая собеседница притопывала ногой и кивала в такт музыке. Он пригласил ее танцевать. Они встали. Пенни была высокая, Дэниел тоже. Они хорошо смотрелись вместе, когда Дэниел вел ее на танцпол. Протанцевали около получаса, а потом, когда начался медленный блок, рука Дэниела скользнула по спине Пенни, а она нежно и в то же время чувственно обвила руками его шею. Они прижались друг к другу близко, как любовники, и двигались под музыку так слаженно, словно всю жизнь профессионально занимались танцами. Дэниел что-то шепнул Пенни на ушко, и она, прижавшись щекой к его плечу, закрыла глаза. Официанты онемели от зависти, а Милли подумала, что теперь ей придется найти новую подругу для походов в пабы и клубы Большой Коптилки.

Они поженились без лишнего шума. В канун Нового года, в 1982-м. Дэниелу был почти тридцать один год, Пенни только восемнадцать. На свадьбе было двадцать гостей — родственники и друзья семьи Пенни. Тетушка Дэниела, Кэтлин, давно умерла и отошла, надо надеяться, в лучший мир. Других родственников у него не было. Давнишнее исчезновение матери и свое недавнее увольнение он скрыл. А Пенни сказал, что его покойную матушку звали Кэтлин, но он нечасто навещает ее могилку, потому что всякий раз уж очень расстраивается. Еще он сказал ей, что его босс о нем самого высокого мнения, — узнав о свадьбе, он ради такого Случая отпустил его с работы на неограниченное время. Никого из своих бывших друзей по «Империалу» Дэниел не пригласил, отговорившись тем, что не станет созывать толпу своих друзей, когда платит за все отец Пенни. К тому же друзей у него так много, что нелегко будет выбрать, кого пригласить. Да и зачем, в конце концов? Он так любит Пенни, что больше ему никто не нужен, он ничуть не огорчится, даже если они будут одни в церкви. В качестве свадебного подарка он преподнес невесте прелестный пейзажик с пляжем в Портстюарте.

Дождь лил весь день. Свадебный кортеж подъехал к ветхой гостинице в Портраше, на северном побережье, где должны были чествовать новобрачных. Все выстроились на набережной для общей фотографии, когда внезапный порыв ветра сорвал с Пенни шляпку, перенес ее через перила и швырнул в море. Шелковые цветы на полях потемнели в ледяной воде. Еще минуту шляпка подпрыгивала на волнах вверх-вниз, а потом тихо ушла под воду, как венок на похоронах. Будь среди присутствующих Бренда Браун, она обязательно увидела бы в этом происшествии дурное предзнаменование, но в то время, когда шляпка Пенни тонула, семилетняя Бренда раскрашивала несмывающимися фломастерами узоры на обоях, которые недавно поклеила ее мать.

В банкетном зале гостиницы гуляли сквозняки, но они не помешали маленькой компании хорошо повеселиться. Гостей угощали домашним овощным супом и мягкими булочками с завитками из масла, фаршированной куриной грудкой и картофельным суфле. Официантки разносили молодую морковь и цветную капусту на блюдах из нержавеющей стали и, накладывая, немилосердно грохотали ложками. Дэниел все посматривал на серебряные подсвечники, но от греха подальше держал руки под столом. Наконец подали крошечные креманки с вишневым десертом, залитым взбитыми сливками. Потом разрезали свадебный торт, украшенный очень мило серебряными подковками, и стали наливать чай и кофе из обжигающе горячих чайников.

Длинных речей не говорили. Отец Пенни покашливал, чтобы скрыть дрожь в голосе, пока рассказывал гостям, сколько радости принесла в их жизнь Пенни, нежданный поздний ребенок. И конечно же, он надеется, что Пенни и Дэниел будут счастливы всю жизнь — так же, как счастливы они сегодня.

Потом он объявил о своем намерении отойти от дел и передать дорогую его сердцу чайную счастливым молодоженам в качестве свадебного подарка. А над чайной, добавил он, есть маленькая квартирка, в которой они могут неплохо устроиться, пока не купят собственный дом. Все захлопали, и стали громко кричать и радоваться, и дружно выпили за пригожего жениха и за скромницу невесту. Дэниел обнял Пенни и нежно ее поцеловал. Отец Пенни дал знак оркестру начинать играть, все встали и подняли бокалы.

Дэниела и Пенни вытолкали танцевать, и они, немного сбиваясь, закружились в вальсе. Пенни закрыла глаза — она была на седьмом небе от счастья. Несколько месяцев назад гадалка предсказала ей, что она выйдет замуж очень рано. И вот она покорена сказочным красавцем. Зрелым мужчиной тридцати лет. Не каким-нибудь неуклюжим юнцом, ее ровесником, который на первом же свидании постарался бы ее раздеть, даже не взглянув ей в лицо.

Она не помнила себя от радости. Не было сил ждать, когда же начнется медовый месяц. Подружка Милли предупреждала, что хорошо бы выждать немного, узнать Дэниела получше, прежде чем выходить замуж. Слишком он хорош, чтобы это было правдой, вот что твердила Милли. Но Пенни была уверена, что бедняжка Милли просто умирает от зависти. Ее последний парень, Джек, работал на верфи, и лицо у него было такое, что детишки буквально плакали от страха.

Дэниел был доволен собой. Он втайне надеялся, что ему предложат работать в семейной чайной Малдунов, и теперь ему все принесли на блюдечке. (Пардон за каламбур, подумал он про себя.) В конце концов настал и на его улице праздник. Интересно, жив ли еще его отец: может быть, сидит сейчас где- нибудь в Америке на крыльце в кресле-качалке и ест кукурузный хлеб. Он вспомнил Терезу — она гордилась бы им, он чувствовал. Ей бы понравилась эта вечеринка с танцами у самого моря. Вспомнил он и о тете Кэтлин, угрюмой и молчаливой, которая считает свои небесные пенни где-то там, высоко над ним, в темнеющем небе.

В тот вечер, когда Пенни совершенно некстати завела разговор о ребенке, Дэниел отправился спать в соседнюю комнату и всю ночь проворочался на жестком матрасе. Он недолго раздумывал, стоит ли ему уступить пожеланию Пенни — сократить часы ее работы. Это означало бы, что придется нанимать дополнительный персонал. А если у Пенни появится больше свободного времени, она начнет ходить по магазинам, разглядывать детскую одежду и будет умолять его подарить ей ребеночка. А если у них появится ребенок, что тогда? Ей понадобится новый дом. Настоящий дом с собственным парадным входом и садом с качелями. А там, глядишь, и еще один ребенок, чтобы первому было веселее. У женщин вечно какие-то фантазии на уме, прямо беда. Пяти лет не пройдет, как они с Пенни останутся без средств к существованию. На чае с сэндвичами далеко не уедешь: он просто не смог бы содержать семью и платить наемным работникам, даже если бы сам вкалывал с утра до ночи.

На следующее утро он принес Пенни чай в постель и, надеясь выиграть время, сказал, что подумает над ее словами.

— А пока, — добавил он, — нам лучше продолжать в обычном режиме. Так что я займусь выпечкой, а ты наведи порядок в зале. Пол неплохо бы вымыть.

— Вот что я скажу тебе, Дэниел, — проговорила она медленно, подложив под спину подушку и устраиваясь поудобнее. — Я не собираюсь наводить порядок в кафе ни сегодня, ни завтра, никогда.

— Что?

— Никогда. Ты меня понял?

— Ты с ума сошла?

— Я устала до смерти, с меня хватит. Или за порядком будет следить уборщица, или убирай сам. Тебе решать.

— Но я же занимаюсь выпечкой!

— С сегодняшнего дня я работаю восемь часов, и ни минутой больше. Это и мое кафе тоже, если ты забыл! И у меня тоже есть право голоса.

— Неужели? Каков же будет твой вклад в наше общее дело, разреши поинтересоваться? — не унимался он.

— Я собираюсь приступать к работе в девять, обслуживать посетителей и готовить суп на обед. А теперь дай мне поспать, иначе я за себя не отвечаю. Хочешь, чтобы в кафе было чисто, — поторопись. Я тебя не задерживаю. — Она допила чай, легла и до носа натянула пуховое одеяло.

Дэниел постоял еще секунду, онемев от неожиданности. Прежняя Пенни навсегда исчезла в эту ночь, ее место заняла новая Пенни, которая больше не боялась ему перечить. Уже без четверти семь, а в духовке пусто, в раковине гора грязной посуды с прошлого вечера и нигде полы не мыты…