— А у меня для тебя сюрприз, Пэтти-Пэт, — сказал Арнольд, когда наконец отдышался.

— Классно! Я просто обожаю сюрпризы. А какой? Ну, скажи же, скажи!

— Я тут за последнее время продал довольно много оранжерей.

— Ну и что из этого? Ты все время их продаешь.

— Заработал кое-что на комиссионных. Кругом полно сумасшедших, у которых денег больше, чем мозгов. Например, эта придурочная, что вечно талдычит об умерших писателях.

— Знаю я ее! Не дразни, скажи скорее, какой сюрприз! — засмеялась Патрисия.

— Спокойно, красавица. Мы с тобой едем в Париж на парочку дней, чтобы это дело отметить.

Женщина, устроившаяся на промокашках Арнольда, заверещала от удовольствия:

— Я так и знала! Знала, что ты что-то задумал. А когда едем? Мне же нужно купить новую одежду! Достань, пожалуйста, мою блузку. А что ты скажешь Слонихе Сэди и Сушеным Сморчкам?

— Не напоминай мне! Честно говоря, когда я ложусь с ней в постель, мне кажется, что рядом со мной надувная гора. Ну-ка, изобрази-ка Сэди, — попросил Арнольд. — У тебя так получается — просто умора.

— Слониха Сэди! Чудовище из склепа! — произнесла Патрисия голосом прорицательницы. И оба принялись хохотать как ненормальные.

— Супер! Она, точно она. Давай еще!

— Знаете, почему у меня такие большие острые зубы? Чтобы съесть вас! Я ненасытная тварь. Я готова весь мир проглотить, — рычала Патрисия, кружа по комнате в одних кружевных красных трусиках и черных чулках.

— Хватит! Ну, хватит, — взмолился Арнольд. — У меня уже колики от смеха. Бог мой, тебе бы на сцене выступать. Ну ладно, одевайся, пока не пришел региональный менеджер.

— Арни, мышонок, расскажи мне еще про Париж.

— Мы летим в октябре. И незачем бегать покупать новую одежду. Ну если только белье… Да и это необязательно. Все сорок восемь часов ты проведешь в чем мать родила. А Слонихе Сэди я скажу, что уезжаю на конференцию по экологическим материалам для отделки дома. Лягушатники помешаны на этой ерунде. Скажу ей, что мы собираемся осваивать новые рынки. Она поверит чему угодно.

— Она такая клуша!

— Да уж, настоящая клуша! Еще виски?

— Ну… да, давай. Только чуть-чуть, ты ведь знаешь, мне как-никак надо вернуться на работу. Нам сегодня завезут подсвечники. Когда мы с тобой увидимся?

— Я позвоню. Не выключай мобильный.

— Я скучала по тебе в выходные. В кино шел такой отличный фильм. Пришлось идти одной. Хорошо бы нам раз и навсегда избавиться от Слонихи Сэди и больше никогда не расставаться.

— Я уже говорил тебе: прислуга мне не по карману. А старики сами не справятся. Как только они отживут свое, Сэди тут же получит отставку. И мне в наследство останется кругленькая сумма. Тогда ты спокойно переедешь ко мне. Дом-то записан только на меня. Хотя Сэди об этом не знает.

— А она всю оставшуюся жизнь пусть присматривает за какими-нибудь стариками ради крыши над головой. И обжирается печеньем. У нее большой опыт в этих делах.

— Ладно, перестань. Злючка. Не нужно перегибать палку. По большому счету она вообще-то неплохая баба.

— Но она не я, а ты любишь меня, ведь правда, Арни, мышонок?

— Пэти, малышка, ты же знаешь, что да. Что я люблю только тебя! У тебя же самые красивые ножки во всей Северной Ирландии.

Патрисия ушла в три часа, а Арнольд до конца дня работал с бумагами. Четыре раза поговорил по телефону и заварил себе кофе. По большому счету продажа окон — довольно спокойный бизнес. В пять часов у него проснулся зверский аппетит, оно и понятно — после всех его романтических приключений, и он вслух поинтересовался, что же приготовила Сэди на ужин:

— Стейк с жареной картошкой и помидорно-свекольным салатом? А может, свинину под яблочным соусом? А может быть, сочные жирные сосиски? Так-так-так! — Он выключил свет, и комната погрузилась во тьму. Заперев дверь на ключ, он пошел вниз по лестнице.

Через какое-то время шкаф в углу зашевелился. Сэди вылезла из своего убежища, и лицо ее было мрачнее тучи. Сигаретный дым все еще висел в комнате. Она-то думала, что Арнольд бросил курить давным-давно. Он часто жаловался на клиентов, которые дымят на его дорогие пиджаки. Стараясь не смотреть на письменный стол, Сэди ушла прочь.

Вечером Арнольду показалось, что Сэди какая-то не такая. Во-первых, она явилась домой поздно. Обычно к его приходу у нее все было наготове: ужин ждал на плите, в камине в плохую погоду горел огонь и старики сидели за обеденным столом. Она что-то промямлила про сломанный автобус и подала па стол холодное мясо и купленный в магазине салат. Вытряхивая из бутылки густой салатный соус, Арнольд взглянул на нее. Он увидел, что она жует очень медленно и как-то странно его рассматривает.

— Не желаешь французской булочки? — спросила она тихо, ломая багет на части.

— Нет, спасибо, — ответил он. И с трудом проглотил кусок.

В конце июля грандиозный строительный проект был завершен. Хотя Арнольд Смит дополнительно нанял людей, чтобы побыстрее закончить работу, стук молотка и визг пилы, казалось, поселились в голове Генри на всю жизнь. Он страдал от приступов учащенного сердцебиения, в горле першило от строительной пыли.

Дэвид Кроппер приехал посмотреть на результат и назвал оранжерею настоящим шедевром. Идеальные условия для съемок, заявил он. Просто идеальные. Свет — то, что нужно. «Почитатели Бронте» тоже явились оценить оранжерею и пришли в полный восторг. Аврора представила их Дэвиду Кропперу. Он сказал, в городе только и разговоров что об их интеллектуальном сообществе. Дата съемок была назначена, все костюмы готовы. Аврора упражнялась в чтении до хрипоты.

Генри влюбился в девушку из цветочного магазина. Он ходил туда каждую неделю и покупал что-нибудь для Авроры. Он узнал имя девушки — Роза Томпсон — и сказал ей, что его зовут Генри Блэкстафф. Оттого что у них обоих оказались старомодные имена, он чувствовал себя до смешного счастливым. Он мечтал поселиться с Розой в каком-нибудь уютном домике, утопающем в сказочном саду, и заботиться о ней. Они сидели бы в сплетенной из ивы беседке и смотрели, как за изгородью из бирючины садится солнце. Утопая в сладострастном аромате лаванды, они обменялись бы нежным поцелуем.

Иногда, когда в магазине не было покупателей, Генри и Роза разговаривали о цветах и растениях: какие из них дольше цветут, за какими легче ухаживать. Они поняли, что придерживаются одинаковой точки зрения по поводу импортных цветов, которые, конечно же, хороши и по-своему красивы, но из-за них рынок местных растений обречен на гибель.

— Уже и сейчас большинство горожан не назовут ни одного местного цветка, — говорила Роза. — Обидно, ведь их так легко выращивать.

— А запах! Согласитесь, в отличие от наших тепличные цветы вообще не пахнут. Посмотрите, какие они невзрачные и хилые, — вторил Генри, нюхая мелкие розы и думая об Авроре. — Один вид и никакой сути. Вот раньше были розы так розы — размером с тарелку, тяжелые от дождевой воды и уховерток. Тут в округе все сады были ими заражены.

— Хм, — откликнулась Роза, совершенно не уверенная в том, что подобная картина понравится ее клиентам.

— Зато какой аромат! — продолжал Генри. — Просто опьяняющий! Летним вечером голова шла кругом от запаха.

— Да-а, настоящее волшебство, — согласилась Роза. — Ничего нет прекраснее на свете, чем сад с цветущими розами!

Каждый раз Генри в конце концов что-нибудь да покупал, и подоконники в его доме заполнились соцветиями всевозможных оттенков и размеров. Аврора находила это очень милым, но не позволяла ставить цветы в оранжерею. Говорила, что этак от деловой атмосферы ничего не останется.

Потом она передумала и решила, что элегантные растения с большими листьями могли бы оживить голые стены оранжереи. Вообще- то идею подал Дэвид, но Аврора ее поддержала. Она рассказала Генри о своем плане, но он витал в облаках.