Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ничего удивительного. Тоби застал его врасплох – едва переступили порог, мальчик начал бросать намеки, «легкие», как гаечный ключ. Дождаться не мог, пока Генри накинется на него. Это немного пугало, словно пешка ожила и стала двигаться сама по себе, но вместе с тем, у Генри появилась надежда. А потом они целовались, и Тоби прятал язык. Генри пришлось шарить по всему рту мальчика, пока он нащупал язык. Актер открыл глаза, гадая, что не так, и встретил взгляд широко раскрытых глаз Тоби. Юноша перепуганным жеребенком косился на него. Поскорее закрыл глаза, словно «уснувший» понарошку ребенок. Ему что меня целовать, что Гитлера, – содрогнулся Генри.

И все же Тоби не обратился в бегство. Позволил Генри уложить себя в постель. Позволил себя раздеть. Но в одежде он выглядел сексуальнее.

Брюки не такие свободные, как в прошлый раз, складка на заднице тоже двигается взад-вперед на ходу, но быстрее, словно щенок виляет хвостом. Под брюками обнаружились трусы, белые, а на поясе какая-то математическая формула, можно подумать, дружок-сценарист записал второпях. Генри в восторге опустился на колени, потерся лицом об эту белизну, стянул трусы и высвободил член, не уступавший готовностью его собственному. А потом все пошло наперекосяк.

Если б я был в его возрасте, думал Генри, и если б мой петушок оказался во рту у Оливье или хотя бы Гилгуда, [71]от одной этой мысли сразу бы кончил. Как там звали мальчишечку, который сидел у него на коленях в чем мать родила, и просил обслужить его рукой под видеозапись «Гамлета»? Вот была забава!

Зазвонил телефон.

– Взять трубку? – предложил Тоби. Ему легче было дотянуться до тумбочки. – Алло? Принесли наш заказ. Сказать, чтобы несли в квартиру?

Генри забыл про ужин. С тех пор, как он сделал заказ, словно сутки прошли. Он кивнул. Хотя рот его освободился, язык онемел. Актер разучился произносить слова.

– Ага, пусть идет, – проговорил в телефон Тоби. Он даже не запыхался.

Генри сел, задвигал губами, растягивая их, заставляя шевелиться. Посмотрел на своего партнера. Сейчас это уже не физическая задачка, втекает-вытекает, а живой человек, хоть и с эрекцией – торчит ярко-красная, словно дубинка из шоу Панча и Джуди. Тоби не менее пристально смотрел на Генри, примеряя различные выражения лица: загадочную улыбку, печальное движение бровей, смущенную усмешку.

Звонок в дверь.

– Войдите! – хрипловато откликнулся Генри, обматывая чресла полотенцем.

Он распахнул дверь перед пожилым китайцем в желтом плаще, который поспешно отвел глаза.

– Извините, – сказал Генри. – Не дождался вас и решил принять душ.

– Конечно-конечно, – закивал курьер. – Ничего страшного. Двадцать пять десять.

Отсчитывая деньги, Генри заметил, что разносчик исподтишка оглядывает комнату. Генри потянул в себя воздух – может, к нему пристал запах Тоби?

– Спасибо, – сказал курьер, принимая плату. – Желаю всяческого удовольствия. Всяческого. Очень полезно. В нашем возрасте. Всего доброго.

С пакетами в руках Генри возвратился на кухню. «В нашем возрасте!», негодовал он.

Тоби появился в проходе. Голый.

– Прости, – промямлил он. – Сердишься на меня?

– Не за что. Бывает. – Отчего ему так грустно смотреть на этого парнишку из «Гейети»? Вот он стоит обнаженный посреди его кухни. Желания сбываются, и это печальней всего.

– Наверное, меня заклинило от того, что я так восхищаюсь тобой. До ужаса.

– Оставь. Я не твой тип. Все просто. Достаточно нравлюсь тебе, чтобы вызвать эрекцию, но недостаточно, чтобы кончить. – Поколебавшись, он добавил: – Не хочу заострять на этом внимание, но по возрасту я тебе в отцы гожусь.

– Ты мне нравишься. Очень. Беда в том, что я все еще люблю Калеба.

– А, да. В этом все дело. – Конечно, такая отговорка приятнее.

– Хочешь, чтобы я ушел?

– Глупости. Будем ужинать.

– С удовольствием. – Тоби явно успокоился. – Мне одеться?

– Или оставайся, как есть. Как тебе удобнее. – Улыбкой Генри провоцировал Тоби. Пусть походит голышом, хоть Генри и смущает присутствие юного крепкого тела рядом. – Я и сам сегодня превращусь в нудиста, – заявил он, срывая с себя полотенце. С удовольствием похлопал себя по крепкому, как у молодого, животу.

Тоби, поморщившись, отвернулся.

– А ты одевайся, – продолжал Генри. – Как в ту ночь, когда мы встретились – поменяемся ролями.

Это окончательно убедило Тоби.

– Нет, я останусь, как есть, – возразил он. – Только руки вымою.

– Хорошая мысль.

Ему бы обидеться, рассердиться, но Генри чувствовал себя как нельзя лучше. Немного грустно, ничего страшного. Он достиг той поры жизни, когда радуешься и неудачному сексу.

Несколько минут спустя они уже сидели на кухне за столом. Генри хотел было перейти в гостиную, но передумал: пришлось бы любоваться своими гениталиями сквозь стеклянную столешницу.

– Забавный парадокс, не правда ли? – заговорил, расставляя блюда на столе. – Голый актер – противоречие в определении. Два голых актера – еще смешнее.

– Передай соль.

Они приступили к еде. Захрустели брокколи, словно два динозавра папоротником.

– Мы, актеры, не можем быть нормальными людьми, – произнес Генри. – Кто это сказал? Не я же это придумал.

– Я не актер, – возразил Тоби. – Во всяком случае, пока нет.

– Актер, актер, – настаивал Генри. – Мальчик станет мужем. Хотеть значит мочь. И так далее. Впрочем, актеры не так уж отличаются от всех прочих… Тот, кто сказал это, сморозил глупость. Может, в далеком прошлом, когда все «нормальные» люди были набожны и добры, актеры казались чудовищами эгоизма и тщеславия? Тогда мы отличались от всего человечества. А теперь кто не эгоцентрик? Все, кому не лень, работают на публику. Дилетанты!

Генри нес чушь, только бы слышать свой голос, заполнить паузу. В прошлый раз говорил Тоби. Похоже, мальчик не в настроении, молчит, как убитый.

– Ты настоящий актер, – подбодрил его Генри. – Я чувствую в тебе эту великую потребность. Творческий голод. И ты стараешься отточить ремесло. Ремесло – вот что отличает профессионального нарциссиста от любителя.

Тоби тяжело вздохнул.

– Я сегодня виделся с Калебом. С моим бывшим.

– Да? – Подцепив клецку, Генри обмакнул ее в соевый соус.

– У меня там остались кое-какие вещи. Ходил за ними. Генри положил клецку в рот.

– И он был так добр к тебе, – пробормотал он, жуя. – И любовь вспыхнула с новой силой.

– Нет. Он вел себя просто ужасно. Небрежно, свысока. Будто я ему никто. Но я тоже… я сказал много лишнего.

– Например?

– У него был друг, который умер от СПИДа. Шесть лет назад. Калеб все еще любит его. Невозможно состязаться с мертвецом. Мертвые становятся совершенством.

– Верно. – Генри забыл о покойном друге Дойла. Впрочем, он сомневался, чтобы вдовец горевал до сих пор – в его-то возрасте.

– Я сказал ему, что он любит покойника, потому что не умел любить его при жизни. Когда Бен болел.

– О-о! Нехорошо!

– Черт знает что. Он велел мне убираться. Теперь он ненавидит меня.

– Ах ты, бедняжка!

На самом деле Генри сочувствовал не Тоби, а Дойлу. Нахлынули обида и раздражение.

– Так вот почему тебе не терпелось улечься со мной в постель? Хотел поквитаться с ним?

– Нет! – Тоби с искренним недоумением уставился на него. – Я… Я видел тебя в спектакле, ты был так хорош, и я подумал, это будет здорово, и мне станет лучше. Ты мне очень нравишься, Генри, честное слово. Я хотел доставить тебе удовольствие.

– Еще бы! – резко оборвал его Генри. Мальчишке на него плевать. – А со сценаристом у тебя бывали оргазмы?

– Это личное! – Тоби аж передернуло.

– Полагаю, в данных обстоятельствах мы можем быть совершенно откровенны, – пожал плечами Генри.

Тоби сменил позу, играянаготу.

– Вы хоть трахались? – настаивал Генри.

Тоби потупился, крепко сжимая губы.

Подавшись вперед, Генри проворковал:

вернуться

71

Лоуренс Оливье (1907–1989) – английский актер и режиссер, снял «Гамлета» в 1948 г. Джон Гил гуд (1904–2000) – знаменитый актер.

41
{"b":"160075","o":1}